Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.) Страница 31

Но конфликт пошел на убыль. И пока контрабандисты снабжали осажденные планеты топливом, строительными материалами и прочим сверх установленных Землей норм, все шло как по маслу. А вот когда Земля ослабила тиски и сама заговорила о партнерстве, стало ясно, что несметную толпу космических старателей надо либо расстрелять, либо легализовать. Положение усугублялось тем, что смертные приговоры этим людям земляне не отозвали. И пока независимые планеты озадаченно чесали в затылке, вооруженные до зубов рыцари левых поставок сами показали характер. Выяснилось, что в Солнечной никто черный рынок не отменял и прикупить редкоземельных элементов по демпинговым ценам согласны многие как в экс-колониях, так и в бывшей метрополии. Кроме того, в Поясе работали мощные лаборатории, производившие медикаменты и точные приборы, и на этот товар тоже нашелся устойчивый спрос. Интерпол сбивался с ног, космическая полиция рвала жилы, а черный рынок все процветал.

На этом фоне информация о том, что какая-то наглая сволочь откупорила законсервированную шахту прямо на марсианской поверхности, никого не удивила. Группа F шла на перехват без особого удовольствия, но кто-то же должен был это сделать. Что именно ждало усиленную бригаду Attack Force у Красной планеты, адмирала Успенского не волновало.

А вот то, что мог увидеть Эбрахам Файн на Цербере, беспокоило Рашена весьма. Ведь контрольный маяк сам по себе не замолкает. Даже разлетись Цербер на кусочки, маяк успел бы встревоженно пискнуть. Возможно, одно из ударных крыльев группы F смогло бы при желании расстрелять хитрую железку до того, как она засечет корабли. Но пираты так виртуозить не умели. Они ловко прятались среди каменных глыб Пояса, а в открытом космосе воевали посредственно.

И вообще, любой корабль, построенный в пределах Солнечной, просто не имел вооружения, способного прихлопнуть маяк одним импульсом.

Поэтому адмирал Рашен на подходе к Марсу нервничал. И даже известие с Земли о том, что он стал дедом вполне нормальной девчонки, не привело его в приятное расположение духа. Тем более что сообщение от сына пришло сухое и официальное. Игорь Успенский отца не любил. Не мог простить ему профессию военного астронавта, от чьих рук гибли марсиане, среди которых у Игоря были друзья.

Таких виноватых без вины, как Рашен, на «Тушканчике» хватало. У Фокса на Марсе погиб дядя, после чего от Майкла навсегда отвернулась мать. С Кенди сестра принципиально не разговаривала. Слегка ненормальный брат Линды, насмотревшись по Сети новостей с марсианского фронта, дождался, когда родственница спустится вниз, и чуть ее не задушил. Технику Ди Ланца, любившему заходить в пиццерию неподалеку от базы Орли, дважды прямо там били морду его импульсивные соплеменники.

Это все были люди, провожавшие астронавтов на войну, как героев. Нормальные люди, вполне хорошие. Просто за время, что астронавты провели далеко от дома, в сознании тех, кто остался на Земле, произошел крутой поворот. И члены экипажей группы F оказались к нему совершенно не готовы. Они делали свою работу, полагая, что выступают от имени всех землян, таких же, как они, рядовых держателей акций.

А вышло на поверку что-то совершенно другое.

Утвержденный адмиралом флота план операции по зачистке поверхности обрушился на Рашена так неожиданно, что тот даже выругаться толком не сумел. Группе F оставалось полчаса до начала торможения, когда пришла кодированная информация чрезвычайного характера. Рашен включил дешифровку и с неудовольствием отметил: новая вводная — а в том, что это именно она, адмирал не сомневался, — будет готова к чтению за несколько минут до начала маневра.

Рашен поспешно вызвал начальника штаба.

— Получил? — спросил он.

— Угу, — буркнул Эссекс.

— И что делаешь?

— Раскодирую, что еще…

— Послушай, Фил, что это может быть?

— Мерзость какая-нибудь, — без тени сомнения заявил Эссекс. — Иначе зачем ее посылать сразу в два адреса?

Рашен на секунду задумался.

— Умно, — кивнул он. — Соображаешь, Фил.

— И как мы к этому отнесемся? — осторожно спросил Эссекс.

— Почитаем сначала, — вздохнул Рашен. Ему очень не хотелось предполагать худшее, но они с Эссексом уже поняли друг друга без лишних слов. Приказы Адмиралтейства всегда поступают строго по Уставу: командиру лично конфиденциально. А дальше он уже сам доводит содержание приказа до подчиненных в части, их касающейся.

Но сегодня начальник штаба получил копию документа. Дело пахнет жареным. Разумеется, адресованный Эссексу приказ не начнется со слов типа «если командир группы проигнорирует данное распоряжение или отдаст его в искаженном виде, арестуйте командира и обеспечьте неукоснительное выполнение». Этого не нужно, хватит и того, что у Эссекса перед глазами копия. Сам факт раздела ответственности на двоих заставляет командира быть послушным. Особенно когда между командиром и начальником штаба есть разногласия. А Эссекс и Рашен были, на взгляд Адмиралтейства, просто ходячей взаимной обструкцией.

— Тормозить-то будем? — поинтересовался Эссекс.

— Я же сказал — почитаем сначала! — огрызнулся Рашен, дал отбой, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

— Ходовая рубка, сэр! — гавкнул динамик. — Готовность к торможению пятнадцать минут.

— Ходовой рубке — ждать, — устало сказал Рашен.

— Виноват, сэр? Да, сэр! Ходовой рубке — ждать… Господин адмирал, разрешите обратиться? Нам что, пересчитывать торможение или как?

— Что еще за «или как»? — процедил Рашен. — Ты где находишься, астронавт? Ждать! Mudak!

— Да, сэр!

— Скотина… — буркнул Рашен, непонятно к кому обращаясь.

Ему стало немного стыдно. Он сам распустил людей, привив им тягу к инициативе, а теперь готов был сорвать дурное настроение на подчиненном, который ничего особенно крамольного не сказал. Но именно сейчас Рашен предпочел бы, чтобы на месте этого капитана за пультом сидела его бывшая начальница психопатка Марго. Она была профессионалом старой школы и умела ничему не удивляться. В годы ее курсантской молодости из человека еще в училище выколачивали слишком откровенное удивление несуразному приказу. Руками менее независимых сокурсников. Причем если в мужском училище только били, то в женском могли от избытка фантазии устроить и что-нибудь похлеще.

Цель преследовалась по военным меркам благая — научить подчиняться не рассуждая. Поставить в строй и зафиксировать на месте. Но курсанту Успенскому, которого и так шпыняли за то, что русский, размеры мордобоя показались завышенными. Он вообще это дело не одобрял, поскольку, в отличие от многих, умел добиваться своего убеждением. Став офицером и завоевав авторитет, он много сил потратил на то, чтобы порядки в училищах стали либеральнее. А теперь иногда жалел об этом. Прослужив на флоте больше четверти века и оказавшись во главе ударных сил, он уже почти не использовал былое знании психологии, нажитое потом и кровью. Лейтенанту Успенскому, чтобы воевать и выживать, требовались подчиненные-друзья. Адмиралу Рашену для того же понадобились винты и гайки.

Сам-то он почти не изменился за эти годы. Поменялся характер задач.

— Здесь Боровский, сэр. У нас проблема?

— Ждать, — в который раз сказал Рашен. На этот раз — благодарно.

— Понял? — спросил в ходовой рубке Боровский расстроенного капитана, принявшего «скотину» в свой адрес. — Давай все пересчитывай к едрене матери. В первую очередь посчитай разворот к Земле. И на всякий случай — выход к Поясу. Да, на крайняк посмотри еще обход Марса по касательной с пролетом над точкой. Осознал? И расслабься. Сам нарвался. Мог бы и самостоятельно все решить, не задавая дурацких вопросов.

— Хотел бы я знать, что случилось, — заметил приободрившийся капитан, вводя задачи в ходовой процессор.

— Ну какая тебе разница?! — простонал Боровский, заводя глаза к потолку. — Все узнаешь в свое время.

— Интересно, когда нам рассказывали это самое «все»? — ехидно спросил капитан.

— Интересно, когда ты в последний раз был лейтенантом, — не очень понятно, но с угрозой ответил Боровский.

Капитан оторопело зыркнул на старпома и рефлекторно ссутулился.

Рашен в своей каюте подался вперед и впился глазами в монитор.

— Ого! — только и сказал он.

Приказ отменял заказанную Адмиралтейством операцию по зачистке поверхности. Вдумчивая пальба с безопасных дистанций потеряла актуальность. Ни с того ни с сего Дядя Гуннар требовал от группы F стремительной атаки. В древности это называлось «кавалерийский наскок».

Новый маневр, предписанный Адмиралтейством группе F, был из разряда фигур элементарного пилотажа. Штурмовка: проход над поверхностью на минимально допустимой высоте со скоростью, максимально возможной для ведения прицельного огня. Обычно такие маневры выполняются, когда внизу тебя ждут мощные зенитные вооружения. Появляешься внезапно, даешь залп, и немногим уцелевшим даже стрелять некуда, потому что вспышка лазера была с одной стороны, а ты уже с другой и улетаешь дальше по своим делам. Попасть в круизер или дестроер, решившийся на штурмовой заход, почти нереально.