Сайфулла Мамаев - Реставратор Страница 31

– Треск?

– Ну, шорох. Катя прыснула:

– Так треск или шорох?

– Не знаю… растерялся Игорь. – Ладно, пойдем.

Они не сделали и трех шагов, как Игорь вновь явственно услышал в темноте знакомый звук. И шел он откуда-то снизу, как будто из-под юбки девушки.

Игорь чуть не споткнулся. Так вот в чем дело! Это же Катя шуршит. Точнее, ее ноги в колготках трутся друг о дружку. Кровь бросилась Игорю в голову, он почувствовал, какв нем нарастает… нет, не возбуждение, назвать так охватившее его чувство было бы не правильно, примитивно. Какое-то легкое опьянение без вина, прилив энергии, ощущение силы, радости, желания сделать всех вокруг себя счастливыми – вот что почувствовал он в этот миг.

Вдруг подумалось, как здорово было бы влюбиться без памяти, забыть обо всем, уйти от обыденности, от рутины, которая все больше пронизывала его отношения с Мариной. Начать бегать на свидания, гадать – придет не придет… Эх, как здорово быть влюбленным!

Эти мысли застали Игоря врасплох, он на мгновение даже остановился. Только бы не спугнуть чувство, что начинает зарождаться в его душе, задержать, сохранить его, пусть ненадолго, на одну ночь, на один час…

Судя по звонкому смеху Кати, она была не прочь подольше задержаться в его компании. Так за чем же дело стало? К чему раздумья, когда рядом такая девушка?

Так, Марина сегодня ночует у него… Куда же повести Катю? Если согласится, конечно. Не будь дураком, и она согласится… вот только куда повезешь? Раньше можно было Олежке позвонить… Черт, как все не вовремя случилось! А вроде бы так удачно складывается, даже ключи от Олежкиной квартиры у Игоря в кармане остались. Ах, если бы Чернов не был в розыске! Наверняка за его жильем слежку установили… Хотя, кажется, появилась идея…

– Так мы идем или будем стоять? – игриво спросила Катя.

– Идем, конечно! – спохватился Игорь. – Что это я… совсем от такого соседства обалдел. Так бы и стоял. Ну, раз вы… ты так настаиваешь… побежали.

И Игорь, увлекая девушку за собой, побежал по лестнице. Правда, бежал он не в полную силу, так, чтобы и Катя не уставала и чтобы весело было. Сейчас им обоим кураж нужен.

Группа поддержки, обнаружив Васька и Серегу, которые так и лежали там, где их оставил Чернов, – прямо на стоянке, пришла в негодование. Что это, опять братва борзеть начала? Мало их учили? Наверное, мало, раз опять на сотрудника милиции руку подняли. А машины-то на стоянке стоят, значит, клиенты продолжают гулять. Совсем страх потеряли.

Милиционеры, подъехавшие на патрульных машинах, бросились оказывать помощь своим товарищам. Не ждать же, пока «скорая» подъедет.

Поверженные Черновым менты приходили в себя с трудом. Они никак не могли понять, что происходит вокруг. Первым пришел в сознание Васек, которому досталось меньше.

– Кто вас так? – спросил старлей, старший патрульной машины. – Вась, это они?

Палец старлея указал на дверь сауны. Он жаждал сатисфакции. Ему просто не терпелось покарать негодяев, которые столь беспардонно обошлись с блюстителями порядка, тем более что первыми все равно должны были пойти бойцы спецподразделения РУБОП.

– Они? – повторил старлей. Васек кивнул.

– Ну все, сами напросились, – процедил сквозь зубы стоявший рядом командир отряда СОБР. Он повернулся к автобусу, в котором скучали его люди, и махнул рукой.

– Дуплить всех подряд! – приказал он подбежавшим бойцам. – Но только чтобы трупов не было!

– Да если и будут, значит, к началу разборки опоздали, – с, ухмылкой ответил один из ветеранов. – Как же без трупов на бандитской разборке? А то сегодня менты, вчера изолятор… Глядишь, завтра за нас возьмутся.

– Ладно, посмотрим, – отмахнулся командир. – Вперед!

Старлей с завистью посмотрел им вслед и вернулся к пострадавшим. Может быть, удастся до прибытия «скорой» получить хоть какую-нибудь информацию…

– Вась, ну давай, давай, хватит вам уже… – проговорил он. – Вон Серега тоже уже шевелиться начал.

Как ни странно, но тот, кто признаки жизни стал подавать позже, пришел в себя раньше. Он замычал что-то нечленораздельное и попытался встать.

– Эй, Серега, погоди, погоди… – удержал его старлей. – Рано тебе еще бегать! Ты лучше скажи, кто это вас так.

– Бы… – проговорил пострадавший. – Бы…

– Кто?

– Бык! – выговорил наконец Серега.

– Бык? Какой бык? – удивился старлей. – Ты о чем это?

– Копытом! – бормотал Серега. – Бык!

Старлей безнадежно махнул рукой, мол, с этим все понятно, толку не добьешься. Ладно, попробуем еще раз с Василием.

– Вась, ты как?

Травмированный милиционер посмотрел на вопрошавшего пустым взглядом и пошевелил пальцами.

– Как чувствуешь себя?

– За-е-б.

– Понял, нормально, – догадался старлей. – Вы за каким хреном туда поперлись?

– Чер… Чернов… просипел Васек.

– Чернов? Тот самый? – От удивления у старлея отвисла челюсть. Неужели его товарищей покалечил тот самый Чернов?

К отлучкам мамы Илсе было не привыкать, дежурства у постели больного или странные исчезновения в какие-то таинственные командировки случались и раньше, но чтобы вот так…

Сегодня, сейчас одиночество было особенно мучительно. Почему все ее бросили? Мама, едва только услышала о просьбе какого-то таинственного Соколова, оставила все дела, оставила дочь и ушла. Как будто всем она нужна, а дочка обойдется…

А этот Чернов? Неблагодарный! Ушел и даже не попрощался. И спасибо не сказал. Ну и бог с ним, не нужна ей его благодарность. И вообще, что он о себе думает? Да кто он такой? Самонадеянный и ненадежный тип. Сначала подвел с часами, потом ввалился посреди ночи весь в крови и синяках… избитый до бессознательного состояния, жалкий…

Господи, какие же у него были жуткие травмы. Каким зверем нужно быть, чтобы так избить человека! Как нужно ненавидеть людей! Сколько маме потом пришлось костей сращивать. Илсе несколько раз казалось, что она не выдержит и упадет рядом со своим пациентом.

Но выдержала и поставила Олега на ноги. Просто фантастика какая-то. Кому скажи, не поверят. Да мама и сама запрещает Илсе рассказывать кому-нибудь о ее способностях, говорит, нельзя, люди не поймут и из зависти будут мешать лечить тех, кому это необходимо.

Алла Рихардовна, опасаясь злых языков, бралась исцелять только тех, от кого уже отказалась официальная медицина. И ведь излечивала, возвращала к жизни. Но завистники и это умудрялись ставить ей в вину. Илса хорошо помнила, как профессора, чей брак и откровенные ошибки Озолиня-старшая исправляла, организовали в прессе такую травлю, что только вмешательство Баграмова спасло ее от суда.

Это было вскоре после возвращения в Россию. Василий Сергеевич тогда в большом фаворе был, от его решения зависело, назначит Президент кого-то министром или нет, попадет ли человек на прием, а если попадет, то позволят ли ему пожать руку руководящую или придется лишь выслушать руководящие указания, а то и отказ.

Обычно в таких случаях люди меняются, становятся недоступными, старых друзей забывают… Василий Сергеевич не изменился. Едва только попал на свою высокую должность, сразу же маму Илсы нашел, сам к ним домой приехал и принялся уговаривать перейти к нему на работу… А когда узнал о травле, устроил такую жизнь недоброжелателям, что вмиг все встало на свои места. Как все сразу переменились, как все начали звонить, объясняться, говорить, что их не так поняли, приглашать к себе… Да кто к ним пойдет после всего, что было? Кто угодно, только не мама. Ее не купишь никакими благами, нужно будет помочь – поможет бесплатно, а за деньги и простуду лечить не станет.

Мамочка, ну где же ты?

Илса подошла к окну и, глядя на темную, едва освещенную редкими фонарями улицу, зябко поежилась. Тревога матери как будто передалась и ей. К сердцу подступил необъяснимый страх, Илса вздрогнула. За ее спиной как будто что-то зашуршало, но повернуться и посмотреть, что там, не хватало решимости.

Вцепившись в подоконник так, что заломило в суставах, девушка продолжала вглядываться в темень улицы, словно спасение могло прийти лишь оттуда. «Мама, где же ты»? – мысленно закричала она. И вдруг почувствовала затылком чей-то жесткий, холодный взгляд. Илса непроизвольно вскинула глаза и… Боже, что это? В оконном стекле она увидела отражение… того, против кого мать ее предостерегала всю жизнь.

Страшный, светящийся красноватым внутренним светом, тяжелый взгляд из-под нависших бровей высокого лба, обвитого узором роговых наростов, и раскинутые за спиной огромные перепончатые крылья – вот что она увидела, прежде чем упасть без сознания.

Демон, с хлопком сложив крылья, подошел ближе, но тут же отпрянул. Он обнаружил, что девушка закрыта таким мощным энергетическим коконом, что приближаться к ней было опасно. Тот, кто ставил шит, мог его почувствовать и поднять шум раньше времени.