Между Явью и Навью - Мазин Александр Владимирович Страница 31

– Не гони, благодетель, – глубоким голосом сказала Яга. – Я пришла поклониться тебе за помощь. За людей своих не бойся, не трону я их. Просто не хочу, чтоб разговору мешали.

– Чего?! – опешил монах.

– Ты жрецов убил и мне их силу дал, – торжественно и напевно говорила Яга. – Я в ступе все капища облетела, все колдовство выпила, всем богам кровавые жертвы принесла, теперь я – царица!

– Ты демон-искуситель! – Монах собрался с силами и начал что-то соображать. – Лживая тварь, лукавый! Ты не царица, ты пепел! Я очистил Менскую землю от колдовства, – он все больше распалялся, – всю дружину воеводы крестил, потом к Брячиславу в Полоцк пойду! Князь воеводе не воспретил вас казнить, он-то все понимает!

Монаху не хватило дыхания, он прокашлялся и продолжил, еще громче и горячее:

– Вы, колдуны да жрецы, – то Зло, что нужно с земли Русской извести, пока до беды не дошло. Мстислав с его сбором богатырским от слова Божьего отрекся! Богатыри с колдовскими знаками – то же зло, что и жрецы! Всех вас Господь покарает!

Яга понимала – монах боится смерти и накручивает себя, чтобы принять пытки и кончину достойно. Как подобает рабу Божьему, а не какой-то испуганной твари. Потому и кричал сейчас Яге о совершённых делах, чтоб самому еще крепче в свою правду поверить.

Спасибо твоему страху, монах. Даже спрашивать тебя не пришлось.

– Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, – во весь голос стал молиться Лука. – Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего!

Молитва была истовой и настоящей. Если бы Яга сейчас колдовала – несдобровать бы ей. Если б мертвяка не прогнала подальше – лишилась бы верного слуги. Если бы зелье было колдовским, дружинники бы вмиг поднялись с земли, хоть и связанные.

Но перед монахом Лукой сейчас стояла просто женщина в богатейшем уборе и кое-как подогнанной запасной рубахе княжича. В зелье не было колдовства, кроме точного знания, как и с чем мешать болиголов, чтоб обездвижить, но не убить. Мертвяк ушел за холм к оврагу, и молитва до него не донеслась.

Даже медальон на шее Яги унялся, перестал дрожать, будто и его болиголовом опоили.

– Идя долиной смертной тени, – перебила Яга монаха, – ты не убоишься зла, потому что Бог с тобой.

В ее голосе не было торжества – только улыбка, с какой няньки смотрят на первые шаги подопечных.

– Прими, Лука, от меня награду за помощь. – Яга высыпала перед ним горку начищенных золотых монет с лицами древних римских и царьградских императоров. Затылком почувствовала, как в золото впились взгляды дружинников. Ох, хорошо!

Лука попытался отползти как от ядовитой гадины, но только сильнее вжался в дерево.

– Зачем мне твой морок? – презрительно бросил он.

– Почему морок? – искренне удивилась Яга. Отошла к ближайшему дружиннику и взяла его меч, попутно убедившись, что воин ловит каждое их слово. – Смотри, Лука. – Яга со звоном бросила меч на золото. – Освященный железный клинок морок бы развеял. А монеты на месте. Я не обмануть тебя хочу, хоть ты меня «лукавым» и лаешь, – вздохнула она. – Я тебе подарок принесла в знак уважения. И просьба у меня есть. Как будешь в Киеве, поклонись митрополиту Иоанну, пусть Менскую епархию учредит с тобой во главе. Храм построй на мое золото или еще куда употреби… Ох и заживем мы с тобой – епископом!

Лука чуть дернулся. Кажется, его проняло. Яга была готова и сумела никак не проявить радость. Она надеялась, что угадала – монах был уверен, что о его желании учредить Менский епископат знают только ближники. Если бы епископ Полоцкий проведал, что Менск хочет самостоятельности, не видать Луке ни епископской митры, ни даже настоятельского посоха. Яга точно о его планах знать не могла.

«Что, Лука, – мысленно усмехнулась Яга, – боишься, что гордыней невольно помог Нечистому?»

Монах молчал, видно, решил не тратить силы на демона. Пока он снова не начал читать молитвы – а кроме двадцать второго псалма, Яга почти ничего и не помнила, – она сказала, как будто про что-то не очень важное:

– Сестра моя Мара Черная тебе поклон передает из Суздаля. Она меня и надоумила тебя в епископы звать. Ты ей такую широкую дорогу проторил, что другим Ягиням и не снилось. А теперь, выходит, мне повезло.

Яга положила на золото голодный хлебец. Монах впился в него глазами и побелел.

– Как по мне, – презрительно бросила Яга, – Мара могла бы тебе, благодетелю, чего подороже подарить. Поскупилась суздальская владычица. Ну да держи вот от меня еще.

Она сняла с пальцев несколько колец с самыми большими камнями.

– Пора мне, монах, – улыбнулась она. – Надеюсь, в следующий раз я тебя «преосвященством» назову. Людей своих сам развяжешь.

Лука не ответил. Он молча шевелил губами в молитве.

Яга разломила еще один пахучий корешок. Медальон задергался. «Да знаю я!» – отмахнулась от него Яга.

Она по очереди давала дружинникам понюхать корень, зачем-то пытаясь догадаться, кто из них жених ее бывшей сестры-соперницы Софии. Так и не решила – то ли белобрысый здоровяк, то ли кряжистый рыжий воин из варягов. Оба на лицо так себе, могла бы сестра кого и покраше найти.

Теперь у нее осталось совсем немного времени, чтобы добраться до оврага к Лешему.

С поляны она ушла медленно и величаво. Дальше хотелось бежать опрометью, но воины бы услышали, и пропало бы все впечатление. Царицы не бегают.

Она успела. Кто-то кинулся было за ней, но если что и увидел, так только мутную тень Яги с котом на руках, уходящую вместе с Лешим и мертвяком.

Яга села на землю, не заботясь ни о белой рубахе, ни о плаще. Спрятала лицо в ладони и несколько раз всхлипнула. Потом стянула с себя очелье и другие украшения. Ее трясло, несмотря на жаркий костер и горячее питье в плошке.

Мрак прижался к подруге теплым боком.

– Ягинюшка, ты когда с Марой Черной перемолвиться успела? И где твоя ступа? – чуть подождав, спросил кот.

– Ох, котик. – Яга по-детски шмыгнула носом. Страшное напряжение отпускало, больше не надо было держаться, чтобы не выдать себя ни взглядом, ни вздохом. – Нет ни ступы, ни Мары. Конечно, Мара, может быть, где-то и есть, но вряд ли в Суздале, и точно не владычица. Врала я. От первого до последнего слова.

– Ого! – Мертвяк восхитился как живой. – Искушение наоборот?

– Точно, – кивнула Яга. – Во всех историях про людей казненного бога праведников демоны искушают, предлагая награду за отречение. К этому монах был готов. А к тому, что демон придет благодарить за уже сделанное? Да еще и палкой в разверстую душевную рану ткнет? Он же до сих пор от суздальского голода не отошел, всего-то год назад было.

– И что-у? – Мрак махнул хвостом.

– Кто ж знает, – вздохнула Яга. – Если он праведный и истово верующий, но сомневается в себе, Лука бросит затею с епископатом и кинется в Суздаль, Мару изводить. Пока доберется да разберется в моем вранье, мы уже у князя Мстислава будем пироги есть, а в Менске монастырь нового настоятеля получит. Некому станет слуг старых богов изводить.

– А если не сомневается? – спросил мертвяк.

– На то я на глазах у его охраны золото рассыпала. Очень старалась, чтоб костер светил и они все видели и слышали. Там пятеро простых мужиков, не особо ревностных в служении Иисусу. Вот смотри, какая сказка – однажды вечером к пастырю приходит демон, убивший их друзей, и благодарит за службу. Потом несметные богатства на землю вываливает. Хоть один да усомнится в праведности Луки. Хоть один да захочет в золото лапу запустить. Приказ воеводы – это приказ воеводы, а золото мысли здорово застилает.

– Гор-р-ржусь тобой! – похвалил кот. – Но на случай, если они с твоим хитрым планом справятся, я им лодку продрал. И запасы испакостил. Чем бы дело ни кончилось, они тут задер-ржатся.

Яга сгребла кота, обняла и стала целовать в морду. Мрак сначала терпел, потом отпихнулся лапами – хватит уже! И спросил, чтоб отстала с поцелуями: