Колыбель тяготения - Сима Кибальчич Страница 31

— Внимание, перемещение крейсера. Режим полной готовности.

— «Эпсилон» пошел, — пояснил Марра. — Вы отходите на дистанцию огневой поддержки.

Кресла мягко затягивали, хотя ускорения не чувствовалось, корабль лишь немного поднялся над целью. Ларский запросил трансляцию, и изображение развернулось, как открывшееся брюхо каюты.

Город накрыл короткий голубой всполох, и отовсюду полетели трассирующие снаряды, плотно сеткой расчерчивая долину между гор. Пунктиры взбесившихся рубиновых змей.

Энергетические завихрения воронками взмывали вверх, одна, вторая, десяток искрящихся торнадо. Здания пытались устоять, вытягивали вверх стены, их цвет становился гуще, насыщеннее. Но строения кристаллов накрывали прозрачные линзы. Они вспыхивали, исчезали и вновь появлялись. Через несколько минут пара кварталов начала вскипать. Улицы обращались в ад, в котором выжить немыслимо. Но даже для ада союзники были слишком быстры. Невидимы. Оставляли лишь сети шквального огня.

Инсектоиды часто пользовались снарядами. Люди такие делать не умели. Банки с перетекающими токами и массой в миллион раз больше объема. Ядерная накачка, синтез в момент выстрела. Они входила, как в масло, в любое вещество.

Прорывая огонь, в небо полетели иглы льда. Теряли скорость, рассыпались по дороге, затем обрушивались на землю градом и снова поднимаясь вверх. Не было ни привычного дыма, ни пепла. Совершенный город без органики обращался дождем, градом и фонтанами жидкого стекла. Но он все еще стоял и тянулся вверх. Рос. Под прозрачным голубым небом и линзами энергетических выбросов.

— Быстро или медленно, но «Эпсилон» справится. Оставит на месте города чашу из расплавленного корунда, и дело с концом — устало заметил Марра.

— Или заберет ее себе на память. Как образец прекрасного.

— Если бы все было так просто, Никита Сергеевич. Если бы.

К чему это он? Собственные неотвязные мысли или неуверенность в союзниках? Кто как не контрразведчик знает подводные камни дружбы с тараканами. Но не скажет. Политика прежде всего. Интересы Федерации.

— Оставим этот бой Маршалу Роев и флотским.

Контрразведчик, не дожидаясь ответа, отключил трансляцию, и Ларский раздраженно посмотрел на него.

— А сами вернемся к событию-провокатору, как назвала его Марго?

— И к какому?

— А то ты не знаешь, — зло выплюнул Ларский. — К удару Штрауса по кремневой расе. Он рассеял врага и на тебе — последствия. Зараженные и погибшие инсектоиды, диверсант и удар по МакГрею, а в итоге алмазные твари. Да, еще и Орфорт, про который и вовсе ничего не известно.

— Возможно, и так, но дальше этой гипотезы ты не продвинулся.

— Теперь продвинулся. Я, кажется, отчетливо понял, как все происходило. И даже предполагаю почему. Так все-таки каким оружием и как стрелял гросс-адмирал?

— «Альфа» уже на подходе к Солнечной системе. Но я тебя уверяю, Никита, у Штрауса нет ответов. Хотя, возможно, никто просто не задавал правильные вопросы.

Глава 10

Контакт

Он бежал уже очень долго и не чувствовал усталости. Наслаждался каждой клеткой, каждым свернувшимся ростком. И драться не нужно, Просторы послушно расступались, обтекая волной, горяча поверхность коры. Не сразу обратил внимание на далекий переливчатый звон. Но тот настойчиво стучался в мысли. Что-то требовал. Соки забродили памятью незавершенного дела. Звон тревожил ее, делал острее. Придется возвращаться под скалы.

Тим открыл глаза раньше, чем осознал, что он не изоморф, а человек. Сознание нехотя перетекло в новый сосуд: четыре конечности вместо ветвей, кожа вместо коры. Звон превратился в слова: «тебя ждут», «тебя ищут», «вставай и иди, двуногое создание». Тим лежал нос к носу с Иртом Флаа. Тот спал крепко и выглядел весьма занимательно: пособие, как привить к дереву вершину в виде человека. Лицо казалось непривычно расслабленным, даже красивым без печати привычной агрессии. С густыми ресницами до самых скул. Нарастил во сне такое, что обычным векам и не поднять.

Тим попытался повернуть голову, но шею обхватила удавка боли. Нащупал множество нитей, сцепивших его с изоморфом. Они оплетали шею, врастали под подбородком и у самой горловины скафандра. Все-таки застрял в дурацком гроте, да еще в обнимку с личным наркотиком. Нахлебался отравы до голосов в голове. А они звучали все звонче и настойчивее: «пора идти», «пора бежать», «тебя ищут». Вот ведь зараза. И этот кустарник гладенький и свеженький под боком разлегся. Спит, как младенец, но держит крепко. Тим взялся выдирать ростки. Дело шло медленно, заставляло кривиться. Система регенерации скафандра недовольно попискивала.

После очередного болезненного рывка Тим заметил на краю зрения подвижное пятно и повернул голову. Под верхними каскадами свода оживало прошлое Чаги: сбившись в плотную группу, висели старые друзья — радужные пузырьки. Тим приподнялся на локте, огляделся. Изоморфы все также спали в скульптурных объятиях, озеро под розовым проемом отражало верхние сталактиты. Странно, но, если Ирт сохранял растительную форму, то остальные изоморфы стали скорее геометрическими. Почему? И откуда взялся живой ковер пузырьков?

«Проснулся», «иди», «тебя ищут» — настойчиво стучало в голове.

— Это вы со мной?

Те разом перестроились и изобразили фигуру человека. Замахали радужной рукой, будто приветствуя. Так они когда-то разговаривали и играли с Чагой.

— Почему я вас слышу? Раньше не слышал.

Звон крошечных колокольчиков прокатился по гроту. «Ты теперь почти изоморф», — Тим понял слова. Потом снова переливчатый звон и снова слова: «только они сейчас спят или дуреют». Пузырьки перевернулись, изображая что-то многорукое и рогатое: «ты ничего себе изоморф, но сильно другой». Вытянулись длинной линией в сторону щели выхода: «иди, быстрее, быстрее наружу».

— Куда так гоните? Я не спешу.

Неправда, конечно, но хотелось притормозить, — напрягала активность пролезших в голову созданий. Вспомнилось чужое тело во сне. Теперь чужие слова среди мыслей. Осталось ли что-то свое?

«Спать не надо, надо спешить».

Ноздри щекотал пряный запах: тот же, что отравил экспедицию «Сияющего». Прах предков Флаа. Странно, но Тим не чувствовал знакомых симптомов: ни лезущих в мозг острых углов, ни навязчивого света, ни эйфории. Хотя и надышался этой дрянью, а заодно напитался соками изоморфа во сне. Впрочем, голоса в голове могут оказаться новым симптомом. Тим оглядел Ирта, прикидывая, стоит ли вытаскивать того наружу. С трансформацией у чудища все равно облом. Не человек, не дерево, и симбиота в пару нет.

«Другой двуногий волнуется», «может погибнуть», «они раздражаются».

— Другой? Людвиг?

«Другой, другой», — закивали пузыри, снова сложившись в человека. — «Быстрее, быстрее».

Граув разом выкинул все из головы, вскочил и устремился к выходу. Бывшие друзья Чаги от него не отставали. Ссыпались с потолка, сложились в радужного человечка и затопали впереди, явно копируя движения.

— Как я выйду отсюда? На пути же ядовитый