Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич Страница 31

– Все оказалось довольно просто, – с улыбкой ответил иезуит. – У Петра Алексеевича очень много торговых интересов в Европе, поэтому он нуждается в тех, кто смог бы проверять его компаньонов. И я предложил ему эти услуги за определенную плату, разумеется.

– Любопытно…

– Весьма, – кивнул Франсуа. – Признаться, я и подумать не мог, что у него могут оказаться компаньоны даже в Новом Свете. Да не в Картахене или Нью-Йорке, а на самой Тортуге!

– Тортуге? Что это за место? Никогда о нем не слышала.

– О! Это, наверное, самый ужасный остров в мире. Так как на нем обосновались морские разбойники со всей Вест-Индии! Хуже и представить себе сложно.

– И что же его там интересовало?

– Вербовка разбойников, разумеется, – пожал плечами иезуит. – Что еще там может интересовать?

– Погоди-ка… – произнесла Софья. – Ты что, хочешь сказать, что он тут где-то собрал целый рассадник этой гадости?

– На озере. Странно, я думал, что Государыня об этом знает. Петр Алексеевич и не скрывает, что среди его моряков встречаются и те, что в прошлом грабили торговые суда на потребу своей черной душе.

– Все? Хм. И много их там?

– Почитай уже шесть десятков. Большую часть он определил матросов гонять и учить абордажные партии.

– Зачем ему они? Почему добрых моряков не набрал?

– О том Петр Алексеевич помалкивает.

– Это все очень плохо. Просто отвратительно… Кстати, а как у него оказались компаньоны так далеко?

– У голландцев сейчас далеко не самые лучшие годы. А Петр Алексеевич договорился с ними о продаже своих товаров. Несмотря на высокую цену здесь, в Москве, они все равно получают очень хороший навар. А главное – это все быстрее и безопаснее, чем плавать в Ост– или Вест-Индию. В общем, они остро заинтересованы в сотрудничестве с ним и идут на многие уступки.

– У тебя есть контакты этих голландцев?

– Я могу на них выйти, – чуть подумав, ответил Франсуа. – Но зачем они тебе?

– После того как Петр умрет, кто-то должен будет пристраивать товар с созданных им мануфактур. Ты поможешь мне с этим?

– Конечно, Государыня. Конечно…

Глава 6

21 апреля 1689 года. Плещеево озеро. Учебно-тренировочный центр «Заря»

– Государь, – обратился к Петру Алексеевичу Федор Матвеевич Апраксин. – Как ты и велел, я построил батальон морской пехоты для смотра. Они ждут тебя на плацу перед казармами.

– Отменно, – спокойно ответил юный царь. – Комплект полный? Больные есть?

– Никак нет. Было трое, но вчера в строй встали.

– Выгнал, что ли, с госпитальных коек?

– Боже упаси! Яков Федорович[32] нам голову открутит, если узнает о таких проказах. Ты же сам ему о том напутствовал. Да и ты таких шалостей не простишь.

– А Федора Юрьевича вы уже не боитесь? – усмехнулся Петр.

– Так он мелочами столь незначительными не занимается. Это Яков Федорович въедливый и дотошный. За каждую полушку спрашивает.

– Ладно, – хмыкнул царь, – пойдем, посмотрим на нашу морскую пехоту.

Петр улыбнулся и глянул в сторону тихой, спокойной глади Плещеева озера.

Три года уже тут его люди возятся. Целый городок вырос. Да настроили всякого. Вон практически косу отсыпали с дорогой поверху, что уходила далеко в озеро и заканчивалась крепким, большим причалом на нормальных глубинах. Соорудили могучий отапливаемый эллинг для опытного судостроения и практических занятий будущих корабелов и прочих судостроительных специальностей. Артиллерийский полигон возвели вместе с целым комплексом тренировочных площадок. И так далее. В общем, не пересказать, как радовался Петр, наблюдая за всем этим великолепием.

И тем неприятнее ему было заниматься делами, связанными с предстоящей «утилизацией» Софьи, которая все никак не желала успокоиться. Ведь не дура. Должна была уже все понять. А все одно – неймется ей. Все на что-то надеется. Сидела бы тихо, писала пьесы, занималась искусством – никто бы ее и пальцем не тронул. Напротив, Государь был бы только «за» и простил бы ей все старые прегрешения. Но нет… сама голову в петлю сует с упорством пьяного диплодока. Хоть и впрямь зайти к ней в гости и шепнуть на ушко что-то в духе «уймись, дура». Но не поймет. Обидится. Еще сильнее с ума сходить станет. На днях он с Франсуа Овеном беседовал, так как тот тоже только вздыхает и разводит руками, дескать, не знает, как эту взбеленившуюся особу успокоить…

Спустя три дня. Москва

– Сынок, ты уверен, что нужно жениться столь поспешно? Не дожидаясь возвращения нашей армии из похода? – Наталья Кирилловна была не на шутку встревожена, так как поняла: сын решил действовать.

– Уверен. Сейчас самое подходящее время. Голицын покинул Воронеж и удалился от него на недельный переход. Я уже распорядился придержать все письма Софьи на конечной станции, дабы вручить ему по факту, когда возвращаться станет. Да и курьеров ее заворачивать, ссылаясь на татар, что совершенно перекрыли связь с армией. Пока он в неведении – глупостей наделать не сможет. Я уверен, что армию он не сможет развернуть на Москву, но кое-каких шальных вояк собрать может. Мы их, конечно, разобьем, но… оно нам нужно? Лишняя кровь землю не накормит и человека не украсит.

– Но ведь Васька узнает все одно.

– Узнает, – кивнул Петр, – но будет уже слишком поздно.

– А коли узнает, так побежит, бросив армию. Неужели ты хочешь нового поражения наших ратных людей?

– У меня все продумано, – улыбнулся Государь. – Васька куда побежит? Правильно, в Москву. Любит ведь он Софью до беспамятства. Души в ней не чает. То есть в заботливые руки Федора Юрьевича, ибо нарушит наш с Иваном приказ – брать Азов. Так что осудим его честь по чести, по боярскому приговору, да отправим в какой-нибудь далекий монастырь грехи свои замаливать. Да разжаловав жену и детей его в простых мещан за измену мужа. А чтобы глаза родичам не мозолили, поселим где-нибудь на окраине. Хотя бы в том же Воронеже.

– И ты думаешь, что Софья на то будет спокойно смотреть?

– Софья в то время уже будет сидеть в монастыре, приговоренная еще раньше за измену и злонамеренные козни против своего брата. Или ты думаешь, я зря с иезуитами общаться начал? Пришли они ко мне. Сами. Повинились, сказав, что Софья их попыталась нанять, дабы меня отравить. Письма показали. И пояснили, что таким богоугодным делом для добрых христиан заниматься не пристало.

– Вот ведь… – медленно и со вкусом выругалась Наталья Кирилловна.

– Так что мне и жениться нужно только для того, чтобы Софья формально более не имела никаких прав на регентство. Женюсь. Да и велю ей держать ответ да дела сдавать в Думе, перед лицом бояр. Дескать, спасибо, сестрица, да только дальше мы сами.