Владимир Брайт - Вечность в объятиях смерти Страница 32

Акулу не интересует тело. Мощные челюсти сжимают череп пловца, словно гигантский орехокол, вознамерившийся расколоть скорлупу кокосового ореха и добраться до нежной мякоти.

— ЗА…

Направление звука меняется. Теперь кричат откуда-то снизу. Там, на дне, — субмарина с открытым люком. Рядом стоит платиновая блондинка в шелковом платье цвета индиго с волнующим декольте.

— …ПРЫ…

Изысканный дамский мундштук с дымящейся сигаретой. Броское ожерелье из стайки тропических рыбок. Коралловые браслеты. Накладные ресницы. Вызывающий макияж. Искусственная улыбка с обложки глянцевого журнала. Открытая спина. Упругие ягодицы. Красивые ноги. Высокие каблуки. Холеные руки. Эротика на грани порнографии. Китч в превосходной степени. Жизнь на грани смерти.

— …ГИ…

Упасть на колени — не значит признать поражение, прогнуться перед врагом, выпрашивать милость или оступиться, запятнав свою честь. Иногда это означает лишь то, что ослабевшие ноги не держат хозяина.

— …ВАЙ…

Два электрошокера превратили человека в обезумевшее от боли животное. Чуть было не поджарив мозг… МОЗГ!!!

Боль именно там, а не в теле зомби, потерявшем чувствительность. Яркий калейдоскоп из акул, подводных лодок, блондинок и елок вертится в голове с такой скоростью, что начинает казаться: еще немного, и я не выдержу. Прямо сейчас чудовищная пасть раздавит кокосовый орех — и все кончится.

— Запрыгивай! — Открытая дверь машины совсем рядом.

Распластавшаяся на передних сиденьях Карусель протягивает руку.

Она знала про засаду, электрошокер и остальное. Поэтому осталась и не заглушила мотор.

Вместе до самого…

— Запрыгивай! — Воздушный шар сейчас улетит, подводная лодка задраит люки, блондинка исчезнет, елка погаснет.

Промедление не подобно смерти. Оно и есть смерть. Во всей своей неприглядной красе. Хотя по большому счету жизнь не многим лучше.

Бессмысленный бег по кругу — вот что такое жизнь. Пока шарик катится, создается впечатление, что в движении есть некий смысл. Как только он падает, игра заканчивается. И отныне неважно, какой цвет выпал, красный или черный. Так же как не имеет значения число, оказавшееся последним. В конечном итоге всем без исключения достается зеро — абсолютный ноль. Других вариантов нет.

— Запрыгивай!

Электрический гриль мощностью пятьдесят тысяч вольт превращает сердце в кусок недожаренного мяса с кровью, а мозги — в запекшийся студень.

— Проклятье!!! Это должно когда-нибудь кончиться.

Бесчувственные руки, словно ковши механических экскаваторов, тянутся к двум пораженным зонам. Правому боку и животу. Перегревшийся мозг скрежещет и воет, посылая команды, с трудом пробивающиеся сквозь разряды статических помех.

Рывок. Короткое замыкание. Проводку пробило везде, где только можно. Двигатель задыхается от дыма. Веселые искры летят в разные стороны. Игра не закончена, пока шарик не упал на рулетку.

А он до сих пор каким-то чудом держится на колесе…

— Запрыгивай! — На меня смотрит прежняя Карусель.

Демоны, пожирающие ее сознание, исчезли. Мои — тоже. Пытка электричеством осталась в прошлом. Тучи рассеялись. У нас все получится.

Разум бросает тело вперед к спасительной двери машины.

— Жаль, — произносит блондинка усталым голосом томной кокотки. — Ты так ничего и не понял.

Воздушный шар взмывает к небу, но прежде чем он растворится в необъятных просторах, кто-то делает прощальное фото на память.

— Так. Замрите. Никто не двигается. Улыбнулись. Сказали — «Сыыыыр»… Молодцы… Снято…

При съемке с такой высоты улыбок не видно, только общий план. Четыре крошечные фигурки окружили машину с открытой дверью. Двое по бокам, один сзади и последний — по ходу движения.

Естественно, все вооружены и умеют стрелять. С убойного расстояния в пятнадцать метров нойм промахнуться не может. А четверо — и подавно.

Три выстрела сливаются в один. Четвертый немного запаздывает.

Почему, выясняется позже.

Пшшшшшшсссс, — надрывно свистит воздушная струя, вырвавшаяся на свободу.

Пшшшшшшшсссс…

Пробитые автопокрышки тянут подводную лодку ко дну. Туда, где в беспросветном мраке океанской впадины нет места надежде.

Экипаж субмарины об этом еще не знает. Он до сих пор верит — открытый люк, счастливый билет в страну вечного солнца.

Рывок удался. Мой корпус в машине. Осталось втянуть ноги. Освобождая место, напарница выпрямляется, жмет на газ и…

В этот момент наконец выясняется, что последняя, четвертая, пуля предназначалась не колесу, а водителю.

— Чавк. — Гончая ада сглатывает слюну в предвкушении кровавого пира.

ЧВАК — соприкосновение тупого металла и мягкой податливой плоти, отвратительный звук, от которого судорогой сводит скулы и начинают болеть зубы.

ЧВАК…

Прожорливая тварь не ошиблась, крови действительно много. Настолько, что можно в ней утонуть.

Карусель дергается так, словно в нее попал огромный кузнечный молот. Ударившись виском о боковое стекло, ее голова клонится вперед, увлекая за собой тело. И успокаивается лишь после того, как грудь упирается в руль.

«Нет! — пытаюсь закричать я, но не могу, в горле стоит тугой ком. — Нет!!!»

Надрывно ревущий двигатель тянет потерявшую управление машину с пробитыми покрышками до ближайшей стены. Это не волшебный портал в другое измерение, не потайная дверь в обитель вечного счастья, а просто стена. Чертов кусок бетона, которому глубоко безразлично, кто, как и, главное, где умрет.

После удара безвольная нога водителя соскальзывает с педали газа.

Бежать некуда. Да и бессмысленно.

«Нет!» — успеваю подумать я, прежде чем гигантская воронка затягивает искореженную машину в стремительный водоворот вселенского хаоса.

И наступает конец еще одного удивительного путешествия длиною в целую жизнь.

Глава 17

Голова болела так сильно, что первые несколько минут распластанный на полу человек не мог пошевелиться. Не говоря уже о том, чтобы встать на ноги, дотащившись до ящика, где лежал браслет-аптечка.

«Лекарство…»

«Нужно добраться…» — Мозг работал, как огромный старый заржавевший механизм.

«До шкафа».

Казалось, еще немного — и, не выдержав чудовищного напряжения, он рассыплется в прах.

«Нет, не могу. Потеряю сознание и…»

Мысли переплетались в тутой узел.

«Тогда…»

Болел не затылок или виски, как обычно бывает при мигрени, а вся голова.

— Ох!

Судорожно сглотнув накопившуюся во рту слюну, несчастный попытался встать на четвереньки.

— Как же меня угораздило…

Попытка вызвала тошноту и головокружение.

— Сотрясение мозга или…

Взбунтовавшийся желудок не выдержал стресса. Все произошло настолько стремительно, что он не успел даже повернуть голову в сторону.

— Прок…

Предательски ослабевшие руки согнулись, увлекая тело в лужу растекшейся по полу рвоты.

— …лятье!

Вывозиться в блевотине неприятно. Но еще хуже чувствовать себя беспомощным, словно новорожденный ребенок.

— А…

Резкий отталкивающий запах вызвал очередной приступ и ни с чем не сравнимую дикую головную боль. Его снова вырвало. На этот раз слизью.

— Что за… — Дикая боль мешала сконцентрироваться.

— Хотя — какая разница?

Сил едва хватило, чтобы вытереть рукавом мокрые губы.

— Аптечка… Надо взять…

После того как спазмы прекратились, стало немного легче. Правда, не настолько, чтобы ползти. Две или три минуты пришлось отдохнуть. Лежа с закрытыми глазами, он пытался отвлечься от боли. Когда наконец понял, что лучше не будет, с огромным трудом поднялся на четвереньки.

— Все получится… Должно…

Словно малыш, не умеющий ходить, медленно двинулся в сторону шкафа, где находилась заветная аптечка.

— Какого черта здесь происходит?

Ладони, упирающиеся в пол, дрожали, как у алкоголика, страдающего тяжелым похмельным синдромом. А само продвижение вперед давалось с неимоверным трудом.

— Осталось…

Руки опять не выдержали, и он рухнул на пол, при этом разбив в кровь нос.

— Черт! — От боли на глазах выступили слезы.

Теперь голова уже не болела, а натужно гудела.

Так, словно в нее засунули неисправный двигатель, который в любую секунду может заклинить.

— Аптечка! — Перед глазами поплыли разноцветные круги, и, чтобы не упасть в обморок, пришлось снова лечь на пол.

Не хотелось присовокупить к разбитому носу пару выбитых зубов.

— Добраться до аптечки…

Лежа на полу с широко открытым ртом, судорожно глотающим воздух, человек походил на рыбу, вытащенную из воды.

— Главное — доползти.

Казалось бы, что может быть проще? Подойти к встроенному в стенку шкафу, взять из ящика заветный браслет. В обычной ситуации пара пустяков. В необычной — болезненный изматывающий марафон.