Степан Мазур - Шипы Души Страница 32

— Что вы себе позволяете? — проблеяла риэлторша.

— Я-то думал, у вас должны стоять хотя бы металлодетекторы на входе. С вашей-то деятельностью, Ольга Юрьевна, — вздохнул давно обрусевший японец.

В её глазах мелькнуло беспокойство, страх. Взгляд забегал.

— О чём вы говорите?

— Да всё о том же. О вашей теневой деятельности. Аферах с квартирами честных граждан. Или за вами есть ещё грешки? Так вы это бросьте. И этих хватит. — Продолжил Харламов, нависая над риэлторшой горой. Облокотившись о подлокотники кресла, он вместе с японцем продолжил смотреть ей прямо глаза в глаза.

— Я не понимаю о чём вы… — Почти прошептала Ольга Юрьевна.

Харламов немного отстранился, став от неё в пол оборота.

Токаява взял слово:

— Не понимаете? Что ж, давайте я напомню про чету Кебоши. И квартиру по адресу…

Она быстро метнулась со стула в сторону выхода, не дослушав. Харламов здоровой рукой прервал попытку побега, грубо схватив её за волосы.

— СВЕТЛАНА!!! — Закричала Ольга Юрьевна в тщетной попытке докричаться до секретарши.

Сильная мужская рука накрыла рот, заглушив звук.

— Значит, слушай меня, голосистая. — Заговорил на самое ухо Медведь. — У меня только три вопроса. Ответишь на все три — оставлю жить. Обещаю. Поняла?

Кивок в ответ.

— Вопрос первый. — Даниил назвал адрес квартиры Токаявы. — Новые хозяева, которые подписывали с тобой документы, знали про то, что квартира достаётся им не совсем легально?

— А точнее совсем не легально! — Уточнил Токаява.

Потекли секунды раздумья. Музыка в кабинете сменилась на более ритмичную, да ветер ревел, врываясь в распахнутое окно лютым зверем. Наконец, от риэлторши последовал ответ.

— Нет.

— Отлично, — продолжил Даниил. — Вопрос второй: ты давно занимаешься этой деятельностью?

Раздумье было дольше прежнего. После чего неуверенный ответ.

— Нет.

— Ещё лучше, — усмехнулся Харламов. — И, наконец, остался последний вопрос: почему люди не летают как птицы?

Риэлторша на несколько секунд впала в ступор, затем замычала, пытаясь сказать что-то в ладошку. Получалось не очень.

— Не знаем ответа? — Понимающе кивнул Харламов. — Что ж… нет, так нет. Надо честно признавать своё поражение, Ольга Юрьевна. Честность — хорошее качество. Вам в аду зачтётся.

Окно распахнулось во всю ширь. Женщина попыталась закричать, но Токаява зажал ей рот.

Харламов достал планшет.

— Будем честными. Ты солгала. Ты не первый год занимаешься этими аферами. У твоей фирмы восьмой юридический адрес за последние 15 лет. На твоём счету сотни отмытых квартир. Ты лишила крова тысячи людей. Фактически ты убила их. И не надо мне говорить, что начальник ЖКХ с женой получил квартиру Токаявы Кебоши, не зная, что она отмыта. За какие заслуги? Сообщник? Проверим. Но если ты можешь держаться на рынке такой долгий срок, значит, тебя покрывают в госаппарате. Как минимум, в городском. Значит, тоже проверим. Я бы даже сказал, ты подняла целую цепочку возмездия.

Харламов припечатал упирающуюся риэлторшу головой о стеклопакет, и когда та немного обмякла, приходя в себя от удара, подхватил на руки, забрав у сенсея. На секунду даже задумался. Внешне такая лёгкая дама преклонных годов, а внутри сидит демон, терзающий души людей.

Сколько десятков семей, сколько сотен людей оставила без крыши над головой? В стране, где недвижимость стоит заоблачно дорого, это всё равно, что подписать смертный приговор. И его собственный демон внутри, взращённый на пепелище действий подобных людей, требовал, чтобы она нашла ответ на последний третий вопрос.

Харламов перебросил Ольгу Юрьевну через подоконник здоровой рукой. Вполне осознанное действие. Оставалось лишь разжать ладонь для полёта.

— Твоё слово, Токаява.

— Зло должно быть наказано. — Отчеканил японский россиянин.

Медведь разжал руку. Крик догнал его за миг до падения тела.

Токаява вывалился наружу едва ли не на половину, разглядывая, как по асфальту расплывается багровая лужа под телом. Похоже, что черепную коробку разнесло. Высота редко оставляет шансы. Особенно, если к земле пригибает тяжесть собственных грехов.

— Вот что за жизнь? И эта не нашла ответа, — вздохнул Медведь и поправив ворот куртки, пошёл прочь из кабинета.

— Начальником ЖКХ я займусь сам, — хмуро добавил Токаява, догоняя в коридоре.

Секретарша спокойно спала на полу, развалившись на спине на мягком паласе, как на кровати дома. Харламов поднял девушку и переложил на диван. Укрыл бы и одеялом, но такого в поле зрения не оказалось. Недочёт, если хотели устроить в офисе совсем уж домашнюю обстановку.

— Сам так сам. Но инициатива без координации наказуема. Доделай свои дела и вливайся в команду. Ты нужен нам.

Через несколько минут два посетителя покинули высотное здание, поставив в голове очередную галочку о выполненном задании.

— Услуга за услугу, — кивнул сенсей. — Я с вами.

Глава 2 — Акт второй —

Неуправляемая масса народа потекла по улицам. Люди, осатаневшие от повышения тарифов на все виды жизнедеятельности, от самих условий, где эффективно работается только бюро ритуальных услуг, вышли на улицы и без особого плана стали единым организмом, требующим перемен. Этот безликий, слепой и жестокий голем восстания стал быстро набирать рост и вес и за несколько часов перерос в десятки раз по количеству все органы правопорядка. Города зажглись огнём Коктейлей Молотовых и кровь потекла по брусчатым площадям и разбитым асфальтам улиц.

Русский бунт — бессмысленный и беспощадный, — писал классик в своё время и как пророк, глядящий через века, оказывался тысячи раз прав.

Станислав Лещинский шёл среди прочих людей без особого плана в голове. Махал битой, бил витрины роскошных магазинов и сжигал плотно стоящие вдоль улиц джипы. Сложно думать о чем-то конкретном, когда всем должен: друзьям, знакомым, родным, государству, банкам. Не то, чтобы кутил по жизни, был наркоманом или любил роскошную жизнь, далеко нет. Просто как-то условия загнали сначала в кабалу кредитов, потом в долговую яму, пытаясь от нее избавиться.

Всё начиналось с банков, когда брал ипотеку на создание «гнёзда» для семьи. Непомерно высокие проценты сожрали все планы на жизнь, ребёнка завести не удалось из-за дороговизны содержания «киндера» в городских условиях. Молодая жена ушла к более расторопному пожилому, но богатому человеку, занимающемуся бизнесом и имеющему связи и жизненный опыт, а рост коммунальных платежей и появление новых видов налогов привели к тому, что Станислав стал должен и государству. Оно привыкло прощать долги всем странам внешнего мира, но никогда не собиралось прощать собственный народ, предпочитая признавать его банкротом. С ликвидацией любого имущества за долги. Что представлял собой человек без личного имущества? Бомжа. Вот с массы бомжей все и началось.

Еще не собираясь становиться бомжом, в попытке удержаться на плаву, Лещинский работал на двух работах без выходных, подрабатывал, занимал и перезанимал. Гонка на выживание истощила здоровье, но ничего по итогу не дала. Жизнь, словно издеваясь, всё подкидывала и подкидывала новые проблемы — авария автомобиля с неполной страховкой, по которой он не получил ни гроша, ещё и должен остался, желание получить второе высшее образование, не прибавляющее знаний, но стабильно вытягивающее ресурсы из кошелька, «бесплатная» медицина, лечение по которой обходилось дороже получения второго образования и многие другие факторы, от которых хотелось не только волком выть, но и обнажить клыки и показать, что он не раб системы, которая загоняла его в могилу лишь с тем, чтобы выпить последние деньги ещё и с родных — за ритуальные услуги.

С особой злостью Станислав уничтожал предметы роскоши частных лиц в городе: ювелирные магазины, салоны мод, бутики и офисы банков. К чему эта бутафория иллюзии красивой жизни? Откуда она у одних, когда другие последний хрен без соли доедают? Почему у одних есть все, у других нет ничего, хотя пашут и одни и другие? Неужели потому, что он меньше работал? Бред. Он работал поболее других. Но не на себя. Система устроена так, что достижением его трудов пользовался кто-то другой. Кто-то другой покупал золотые часы и иномарки, кто-то другой обзаводился иностранной недвижимостью и щеголял в мехах, кто-то другой жил красиво и занимался собой, в то время как он исполнял функцию раба, винтика в системе, которая использовала его как мелкую детальку. И тут же выбросила за ненадобностью, едва он истощил свой ресурс. Он не смог воровать, обманывать, тем самым обогащаясь за счёт других, и потому лишь худел, терял и копил боль на несправедливость в душе.

Станислав вышел из разгромленного отделения государственного банка, в котором некогда оставил все свое имущество и застыл среди прочих восставших людей, глядя из-под козырька офиса на конец улицы. Там ехали пузатые автобусы и первые прибывшие транспорты уже выгружали людей. Людей прикормленных, на усиленном довольствии и выполняющих приказ. Такие могут спокойно плодить семьи и размножаться, прикрытые государством и причисленные к среднему классу искусственно. Как и военные милитаризованного государства. Только само государство забыло, что кшатрии его не развивают, а только защищают. Развивают только браманы, при содействии шудр и вайш. Когда же все прочие касты поставлены на место неприкасаемых, кшатрии не спасают ядро. Ядро становится против них и начинает перемалывать все и сразу без разбора. Анархия в полном виде при содействии интервентов и давно задушенных осмелевших внутренних врагов, от которых давно ничего не зависит и никогда не зависело. Просто совпало.