Алексей Жарков - 99942 [СИ] Страница 32

Комиссию – обход врачей, странные беседы с психиатром ("Если перед вами на асфальте трещинка, вы переступите её или обойдёте?") – Максим прошёл три дня назад, теперь оставалось нервно ждать результата. Обычно на это уходило день-два, но в этот раз тянули: "потребуется изучение других медицинских документов".

Впрочем, и у Максима порой возникали сомнения в собственной адекватности. Усиливался мандраж. Дождётся ли он заветного "годен"?

Всю дорогу до управления он испытывал сильные дежавю. Как с цепи сорвались, на каждом светофоре, хоть зажмуривайся, как в тот проклятый день, который он, благодаря скользнувшей между полушариями мозга пуле, прожил едва ли не дважды. Или не прожил вовсе. А сейчас будто бы вспоминает снова и снова. Не только прошлое, но и будущее.

Так, стоя на очередном светофоре, он "вспомнил", какую купит машину. Однако, этой фантазии Максим отдался с удовольствием: представил звук, с которым будет басить новёхонький двигатель, бархатное подмигивание поворотника… Но мысль свернула в другое, загаженное русло: вот, после покупки, он скособочивает неуклюжим локтём хлипкое боковое зеркальце со встроенной видеокамерой, и его начинает "пилить" бортовой компьютер, назойливо попискивая раз в пять минут, и отключить его невозможно…"

Его "Форд" летел по выносной магистрали, перестраиваясь в правый ряд и притормаживая, чтобы не пропустить поворот, за которым будет улица в четыре полосы, пара других поворотов и парковка за шлагбаумом следственного комитета.

3

Главк оказался на удивление пуст. Махнув удостоверением на проходной, Максим поднялся на второй этаж и по пустому коридору дошёл до кабинета N22. Перед закрытой дверью сердце вдруг заколотилось, Максим на секунду замер, толкнул дверь и увидел Пономарёва. Справа от стола коллеги сидел незнакомый мужчина в очках, который рассматривал на свету пластиковые полупрозрачные фотографии. Оба посмотрели на Дюзова, но если глаза Пономарёва оживились и обрадовались, то второй взгляд остался пустым и холодным, как декаданс холостяцкого холодильника.

Игорь вскочил со стула, сжал руку, затем обнял и похлопал по спине. Максима проняло.

– Это Дюзов, – сообщил Пономарёв хмурому мужику в очках и снова повернулся к Максиму. – Пойдём выйдем, не будем мешать.

– Это кто? – спросил Максим в коридоре.

– Петраковский, по особо важным.

– Важняк, – ухмыльнулся Максим: "важняками" называли следователей по особо важным делам. – Важняк в кабинете Важника сидит, умора.

– Думаешь, ты первый такой остроумный? – Пономарёв направился к окну. – Куришь? Тебе как вообще, можно?

– Нет, – ответил Максим. – В смысле бросил, не курю, а так, кажется, можно.

– Ну, как ты? – спросил Пономарёв, извлекая из пачки обычную сигарету.

Максим глянул с тенью улыбки.

– Где твоя электронная дымилка?

– А-а, надоело возиться.

– Или лёгкие обманывать?

Пономарёв пожал плечами.

– В курсе насчёт заключения? – спросил он.

– Нет, что там?

– Решили, что ты негоден.

– Ага, конечно, – ухмыльнулся Максим.

– Серьёзно. Пришло заключение ВВК, что тебя не следует допускать к оперативной работе, ввиду возможных нарушений зрительного восприятия окружающего пространства, – последние четыре слова Пономарёв воспроизвёл чуть ли не по слогам, – и чего-то там ещё… короче нарисовали тебе агнозию.

– Синестезию? Так это у меня с детства…

– Нет, Макс, агнозию, мы недавно всем управлением в словаре смотрели. Так что, считай, свободен.

Максим сжал губы и нахмурился:

– Твою же мать!

– Вот так… система.

– Что у тебя там? – Максим посмотрел на сигарету в руке Пономарёва.

– "Кент".

– Дай.

– Вот так, – сделал затяжку Пономарёв, – вот так.

Максим подкурил, молча уставившись за окно. На небо наползли тучи, парковку съела тень. Цвета машин сместились в серый спектр, выгорели и поблёкли, окно стало расширяться, наплывая будто раскрытая пасть. Максиму показалось, что он опрокидывается на улицу, но не падает, а плывёт, как облако, смотрит на мир со стороны, на декорацию города, где актёры изображают людей.

I ain't happy, I'm feeling glad

I got sunshine, in a bag

I'm useless, but not for long

The future is coming on

It's coming on, It's coming on…

– Алё, – прервал звонок мобильника Пономарёв. – Труп? А чья очередь?… А сам где?… Конечно… Да, сейчас выезжаю… А свидетели?… Понял, давай, ну да… – Игорь дал отбой и посмотрел на Максима. – Важник звонил, в Суворовском труп нашли.

– Криминальный или смерть?

– Смерть. А Пашка на выезде, – сказал Пономарёв, косясь на круглый шрам над переносицей. – Какой-то ты бледный, может, не стоило сигаретой баловаться?

– Нет, норма, в порядке я.

– Да не переживай ты, напиши заявление, так мол и так, считаю заключение комиссии несоответствующим моему физическому состоянию, прошу провести повторную экспертизу, не мне учить, сам всё прекрасно знаешь… Вон Горыныч, в аварию попал, полгода после черепно-мозговой лечился, и ничего, с третьего раза допустили. Теперь ходит, с титановыми пластинами в башке, робокоп хренов.

– Да понятно, – Максим затушил сигарету, от которой затянулся только раскуривая.

– Ну, а сам как? – выдыхая дым, спросил Пономарёв. – Со страховкой разобрался?

– Да, – кивнул Максим, – разбираюсь.

– Ну вот, – хлопнул по плечу Пономарёв. – Я б с такими бабками даже не рвался.

В голове Максима мелькнула сумасшедшая мысль: поменяться с Пономарёвым местами, отдать ему все эти деньги, ну, может не все, большую часть за вычетом новой машины, а самому встать в "строй", чтобы всё было, как прежде, знакомо и понятно. Чтобы вернулось привычное течение жизни, которое отнял у него человек, всадивший в него две пули…

Максим тяжело вздохнул и отвернулся от окна.

– Ну, а стрелка?? Поймали?

Пономарёв пустил носом дым, помолчал немного, будто примеряясь к ответу, потёр над бровью:

– Нет.

– Глухо?

– Личность установили.

– Ну… а розыск что?

– Ничего.

– Почему?

– Да, знаешь, такое дело… – Пономарёв нервно затушил сигарету. – Давай потом, а? Мне на труп пора.

– Какое дело?

– Звоночек был, – сообщил Игорь и бросил короткий взгляд в потолок, – оттуда.

– Да ладно… откуда оттуда?

– Всё, Макс, двину.

– Стой, да погоди, ну ты красавец, думаешь, я теперь успокоюсь? Сам же залезу, откопаю, ты ведь знаешь. Эта мразь меня чуть не грохнула!

– Пеликан, – бросил Пономарёв, снова глянув в окно.

– Что?

– Киллер с погонялом "Пеликан". А с делом твоим швах, причём полнейший.

– А конкретней?

Пономарёв потёр виски, точно при мигрени.

– Булгарина так и не нашли, личность убитого, правда, установили. Труп, что у кабинета валялся.

– Ну?

– Тоже Пеликан.

– Что? – мотнул головой Максим.

– Ага, вот и я такой "что?", и все такие "что?" Приехали, вот что. – Пономарёв невесело усмехнулся. – Жмур в тебя стрелял.

Максим пропустил шутку мимо ушей. Думал. В голове назойливой мухой закружила мысль, будто он знает, как такое могло произойти. Как объяснить воскрешение Пеликана. Причём, знает только он, потому что видел и слышал что-то очень важное. На периферии сознания вертелось старое воспоминание, догадка, издалека похожая на открытие.

– А Казанцев заговорил? – задумчиво спросил Максим.

– Что? – Пономарёв с удивлением посмотрел на коллегу. – А, нет, тоже… умер. В тот же день.

– Что значит "тоже"?

– Ну, то есть, не тоже, ты же вот… – поправился Пономарёв. – Короче, отпечатков там море, нашли чей-то рыжий волос, долго с ним носились, ничего, да мало ли чей. И вообще, после того звоночка… Вот так, Макс.

Пономарёв зачем-то оттопырил пиджак и проверил содержимое внутреннего кармана. Посмотрел на Максима и улыбнулся.

– Рад тебя видеть. Когда поляну накроешь?

– Дело у тебя? – сухо отозвался Максим.

– Какое?

– Пеликана.

– Макс, послушай, не лезь. Тебе оно надо? Деньги дали, живой, здоровый, не лезь.

– Дело у тебя? – настойчиво повторил Дюзов.

– Твою же мать, – сдался Пономарёв. – У меня, конечно, на днях загнали в электронку, для архива.

Максим вытащил из кармана мобильник и протянул Пономарёву. Тот молча взял и неодобрительно покачал головой.

Через минуту вынес телефон и вручил Дюзову. На плечах Пономарёва висела сумка – на выезд.

– По старой дружбе… не спали меня.

– Само собой, могила.

– Ага, могила. Бывай.

Пономарёв двинул к лестнице, снова зазвонил телефон. Выкрикивая что-то на ходу, Игорь стал спускаться.

Максим скользнул в кабинет, подошёл к своему столу и увидел, что его захватили чужие вещи. На спинке стула висела чья-то красная ветровка. Из знакомых пожитков – только часы, которые Максим как-то раз прихватил со свалки, где "всплыл" труп бездомного. В часах он признал породу, поэтому подобрал и отмыл. Сейчас на них топорщилась одноразовая дед-Морозовская шапка с пыльным пятном от шампанского на белой полоске.