Пир для избранных - Артем Каменистый Страница 32

Но эта рана незамеченной не осталась. Павиан, продолжая пятиться под пулями Порнозайца, взмахнул лапой. Когти проехались по голове Грешника, сняв один из щитов, но удар получился отменный.

Вновь пришлось завалиться, глядя, как пистолет в руке спутника становится на затворную задержку.

Даже если патроны ещё есть, перезарядиться успеет лишь в том случае, если тварь решит устроить себе отдых на несколько секунд. А это вряд ли, ведь как показал этот удар – медлительностью она не страдает.

Порнозаяц это тоже понял, потому как закричал вдвое громче, добавив в голос толику истерики:

– Грех! Спасай!

Он вообще-то именно этим и занимался. Не тратя время на то, чтобы подняться, примерился и врезал туже же, куда бил в первый раз. То есть, продолжая начатое, попытался отсечь часть задней лапы. Ни до чего другого из такого положения не доставал, а действовать следовало именно сейчас.

Удивительно, но у конечности павиана будто запас прочности иссяк. Грешник отрубил её пародией на удар, даже толком не замахнувшись. Сам поразился такой лёгкости.

И отрубил вовремя. Тварь в этот момент шагнула вперёд на задних лапах и чуть повернулась, замахиваясь передней. Дальше должен был последовать стремительный удар, от которого у Порнозайца здоровья не прибавится.

Не последовал. То есть да, как раз последовал, но уже в тот момент, когда обезьяна, потеряв опору, начала заваливаться. И вместо того, чтобы шлёпнуть Порнозайца по лицу, когтистая лапа промелькнула перед носом, оставив парочку кровоточащих борозд на скуле.

Тварь заваливалась не куда попало, а на Грешника. Вскочить он так и не успевал, пришлось перекатываться, теряя зверюгу из виду. Это опасно, но оказаться с ней «в обнимку» совершенно не хочется.

Когда Грешник снова увидел громадного павиана, тот не просто лежал, а лежал со страданиями. Невесть откуда появившийся яркого вида незнакомец, тот самый, который до этого привёл носорога, навис над поверженным зверем и с неимоверной скоростью избивал его металлическими кастетами, усеянными короткими массивными шипами. Количество ударов стремительно переходило в качество, – огромная обезьяна под их градом только ревела, да башкой оглушённой трясла. В стороны разлетались брызги крови, шерсть, ошмётки кожи и мяса, а уши то и дело улавливали хруст.

Похоже, кости начали поддаваться. И не похоже, а точно. Очередной молниеносный удар, и кастет с треском зарывается в пробитый череп. Ещё удар, и голову сбоку деформировало, уродливо вдавило, а рёв сменился хрипом.

Грешник успел выставить меч, принимая на остриё невесть откуда прилетевшего павиана. Этот противник куда мельче и изрядно потрёпан, плюс налетел удачно, всем весом на клинок приналёг. Шкура не выдержала, пропустила сталь на всю ширь груди.

Приподнявшись на колено, Грешник попытался вскинуть меч, дабы агонизирующая туша сама с него соскользнула. И тут же скала под ним содрогнулась, воздух наполнился множеством каменных обломков, по ушам ударил грохот. Похоже на то, будто в паре шагов гаубичный снаряд разорвался.

Нет, снаряд тут ни при чём.

Да это даже не взрыв.

Пока люди отбивались от части обезьяньей стаи, все прочие павианы без дела не оставались. Им приходилось всячески изощряться, дабы не оказаться под лапищами носорога или на его громаднейшем бивне.

Громадный зверь, похоже, действительно не отличался остротой зрения. Побегав за самыми невезучими павианами, он быстро с ними разделался, а тех, кому повезло убраться подальше или не попасться на глаза, проигнорировал. Решил сменить место для развлечения, направился к главному источнику шума.

К полю боя, где люди сражались с обезьянами.

Носорог заявился так, как это у него принято. То есть разогнался, как следует, грубо нацелившись туда, где громче всего рычали и кричали. Заметив движущиеся цели перед носом, в последний миг опустил голову и вонзил рог в скалу.

Да-да – вонзил. Тот, вместо того, чтобы растрескаться при столкновении со столь основательным препятствием, вошёл в него на солидную глубину. Поначалу невеликая вязкость породы позволяла бивню продвигаться пусть и не как нож по маслу, но похоже. Напряжение нарастало, и в какой-то момент предел прочности материала был превзойдён, вследствие чего и произошло то, что Грешнику показалось взрывом.

Каменный монолит оглушительно хрустнул, немалый объём скалы подёрнулся молниеносно образовавшимися трещинами, обломки полетели в разные стороны.

Носорог, похоже, сам не ожидал, что так получится. Сквозь облако взметнувшейся пыли Грешник разглядел, как зверь присел на подогнувшиеся задние лапы и ошеломлённо затряс головой. Бивень у него непростой, куда крепче скалы, однако бесследно такая нагрузка не прошла – в кость глубоко впилось множество камешков, из-за них верхняя часть рога теперь походила на подгнивший кукурузный початок.

Но ошеломление не помешало монстру засечь жертву – какой-то слабонервный боец Шофёра спрыгнул со скалы и понёсся прочь.

Вскочив, носорог, чуть пошатываясь, припустил за беглецом. В отличие от павианов, приличную скорость набрал чуть ли не мгновенно. Беглец же к рекордсменам не относился, к тому же развернувшись и углядев преследователя, закричал в ужасе, споткнулся, завалился.

Подняться не успел, – носорог, подскочив, бивнем подбросил орущего бедолагу на десяток метров вверх и вперёд, после чего пробежался по упавшему, стараясь протоптаться по нему каждой ногой.

К сожалению, зверь после этого не счёл свою миссию завершённой. Резко крутанувшись, нехорошо уставился на скалу. Здесь уже не шумели, как прежде, но что-то носорогу не понравилось.

Секунду помедлив, сорвался с места и помчался вперёд, стремительно набирая скорость.

На этот раз Грешник знал, к чему готовиться, и грохот с сотрясением каменной тверди не застал его врасплох. Он даже глаза прикрыл заблаговременно, защищая их от пыли и мелких осколков.

Защитить-то защитил, но даже с закрытыми глазами понял, – в этот раз что-то пошло не так. Сотрясания скалы не прекратились мгновенно, твердь продолжала двигаться, причём двигаться всерьёз. Пришлось даже отклониться в сторону, дабы не сверзиться.

По телу стеганула россыпь выбитых из массива камешков, а в носу засвербело от пыли. Но хочется того или нет, а глаза пришлось открывать. И лучше бы Грешник это не делал, потому как первое, что углядел – исполинский рог на расстоянии вытянутой руки. Бивень пережил и этот удар, но заметно, что это дорого ему обошлось. В твердейшую кость глубоко впились несколько приличных камней, кончик растрескался, от него начали отслаиваться наружные слои.

Вот под этот бивень Грешник и двигался. Да-да – он, оказывается не стоит на месте,