Юрий Валин - Война дезертиров. Мечи против пушек Страница 32

…Пролетел еще камень. Высокий мужчина, кажется, даже не обратил внимания, просто чуть отклонил голову. Кажется, он не глядя чувствовал, куда нацелен каменный снаряд…

«Так девчонка скорее в меня попадет», — мелькнула паническая мысль в голове Катрин. Шпионка упорно не желала смотреть в глаза противника, а они так и притягивали. Фиг вам. Теперь Катрин уловила самое начало атаки. Звякнула сталь, ответный удар глефы канул в пустоту… И тут же еще укол, еще… Девушка успевала парировать лишь чудом. Сейчас она даже не видела оружия противника, лишь блеск холодного солнечного луча…

Разорвать дистанцию… не получается… близко к скале нельзя… по ногам… ушел…

…Пот заливал глаза, смахнуть некогда. А он, гад, вовсе не устает…

Быстрей… еще быстрей…

Да некуда уж быстрей…

…Катрин уже не замечала камней, сыплющихся сверху. Еще немного, еще мгновение, и уже не успеть поймать на сталь глефы четырехгранную смерть… Все…

Конец…

…Девушка отступила к скале. Бросила глефу на дорогу. Бессильно оперлась потными ладонями о скалу за спиной…

Кажется, враг удивился. Возможно, не хотел мучить. Собирался одарить единственным милосердным ударом…

…Падая на колени, Катрин снизу, из-за спины, метнула нож Кажется, зацепила… Покатилась в сторону, вырывая из ножен второй «лепесток»… Рядом о камни звякнула стальная молния, высекла голубые искры. Второй нож ушел из руки наугад, на звук, на тень движения… Не жалея собственной, в общем-то, любимой плоти, Катрин швырнула свое тело под ноги врага. Врезалась, как в столб, задохнулась. Но он все-таки упал. Бок полоснула жгучая боль… рукоять кукри оказалась в руке… Катрин, не успев подняться на ноги, рыча и матерясь, била и рубила… Удары приходились словно в жесткое дерево, девушка едва удерживала рукоять кукри…

Наконец, почувствовала, что все…

Откатилась в сторону, откинула с глаз волосы. Сердце стучало у горла…

Бам — камень угодил в лоб поверженному противнику.

Лучше позже, чем никогда. Катрин сплюнула хрустящую на зубах пыль, и попробовала встать.

— Я в него никак не могла попасть, — Ингерн помогла хозяйке утвердиться на ногах. В глазах девчонки плескался суеверный ужас.

— Я тоже не могла, — пробормотала Катрин, морщась. — Пусти…

Она захромала по дороге. Бок жгло огнем, кукри в руке казался свинцовым. Катрин остановилась над «крестоносцем». Этот был жив, сгибал ноги, каблуки сапог вырыли борозды в каменной пыли. Девушка глянула на окровавленное лицо, закрытые глаза. Молодой, лет двадцать, не больше…

За спиной остановилась Ингерн. В руках девчонки было то жуткое копье-стилет. Катрин едва не стошнило от ужаса.

— Отвернись, — приказала хрипло.

Ингерн покорно повернулась спиной.

Катрин с трудом нагнулась, оттянула кольчужный хауберк[26] с шеи «крестового», взмахнула клинком. Голова отделилась с легкостью. Чуть хлюпнуло. Девушка, морщась, отвернулась…

Катрин прижимала к правому боку относительно чистую тряпку и командовала соратницей. Как ни нелепо, рана была получена собственным оружием. Надо было хоть какие-нибудь ножны изобрести. Кстати, Катрин умудрилась перерезать и собственный поясной ремень. Теперь остатки ремня с ножнами «лепестка» были засунуты за голенище сапога. Видят боги, просто чудо, что нож в нужный момент под рукой оказался.

Ингерн, наконец, разыскала в камнях второй нож. Нужно было драпать.

Растаскивать трупы оказалось работой не только отвратительной, но и тяжелой. По боку опять потекли теплые струйки. Катрин терпела, сжимая зубы. Девушки, как смогли, ликвидировали следы схватки и поспешно направились в свою щель.

Катрин лежала на телеге. Ужас схватки медленно, по уходил. Надо бы окончательно нервы успокоить. Оставленные про запас перепелки пахли совсем не так аппетитно, как раньше, но сдобренные несколькими глотками джина, проскочили. Промытая и забинтованная рана вела себя терпимо. Многочисленные царапины и ссадины тоже были продезинфицированы. Катрин с наслаждением вытянулась на измятом плаще. Еще немного отдохнуть… Потом нужно идти.

Это все нервы. Идти оказалось не так уж сложно. Небо просветлело, норовило выглянуть солнце. Временами Катрин забывала про порезанный бок. Эта часть ущелья стала как родная. Девушки прошли мимо теперь уж навсегда запомнившейся скалы. Сейчас ничто не указывало на место короткого боя. Разве что мошки кружились над камнями. Шпионка с сожалением подумала об удравших лошадях. Впрочем, их сейчас все равно некуда спрятать.

Катрин лежала на плаще, смотрела в небо. Девушки затаились на обжитом еще вчера месте. Ингерн вела наблюдение. Все было по-прежнему: пост вражеских наблюдателей впереди — чуть ниже по склону. Лагерь внизу, стрелки, занявшие позиции на склонах. Разве что коней разбойники отвели в иное место, подальше от дороги.

Ингерн вела себя непривычно тихо. Следила за противником, не отвлекаясь. Теперь девчонка таскала с собой оба копья. Понятно, трофей выглядел оружием удивительным. Вроде бы ничего особенного, никаких украшений. Но соразмерность форм и тщательность исполнения завораживали. Чужое оружие, совершенно чужое и чуждое.

— Это был груаг.[27] Поэтому я не могла в него попасть, — не оборачиваясь, прошептала Ингерн.

— Груаг там, не груаг — дрался он здорово, — расслабленно прошептала Катрин.

Все это осталось позади. Думать не хотелось. Хотелось стереть из памяти мертвое узкое лицо. Собственно, недурно бы позабыть все мертвые лица, что остались за спиной.

— Вы не понимаете, моя леди. Груаги не сражаются с людьми. Мы им неинтересны. Если человек мешает, груаг может его убить. Ну, как блоху.

— Все мы для кого-то блохи, — Катрин не хотелось открывать глаза. — А часто эти груаговые типы здесь встречаются?

— Здесь — не знаю. Они вообще только в сказках встречаются.

— Значит, мы в сказку попали. Причем в жутко затянувшуюся. Что они там не чешутся?

Ингерн помолчала и неожиданно сказала:

— Кажется, шевелятся. Здесь, наверху.

Катрин, морщась, переползла к ней.

События развивались медленно и скучно. Из-за поворота появилась темная змея обоза. Двое наблюдателей «крестоносцев» немедленно спустились вниз доложить командирам. Негромкие приказы, и склоны вновь затаились.

Обоз прополз еще немного и остановился. До входа в ущелье оставалось не так уж далеко. Вполне можно было рассмотреть похожие на жуков фургоны и козявок-лошадей. Там что-то происходило. Наконец, от обоза отделился отряд. Пройдя половину расстояния, воинство опять остановилось. Пауза, новое движение вперед…

Утомленную Катрин клонило в сон.

Купеческий отряд остановился шагах в двухстах. Он был достаточно велик, явно более полусотни вооруженных ратников. Торчали алебарды и копья, тускло блестели доспехи. Заунывно взвыл рог. Вперед выдвинулось несколько стрелков. Щелкнули арбалеты. Болты упали значительно ниже засевших на склоне «крестоносцев», но намек был ясен. Снова провизжал рог…

Далее девушки имели удовольствие наблюдать длительные переговоры. Все происходило вполне цивилизованно. Мелькали туда-сюда всадники, перевозившие условия и требования. Потом с десяток мужчин с деловым видом собрались у дороги. Насколько поняла Катрин, данная засада не считалась исключительно разбойничьим юридически незаконным мероприятием.

Шпионка задремала, предоставив Ингерн следить за дипломатическими ухищрениями.

Под вечер отряд «крестоносцев», мирно расставшись с торговцами, ушел на юг…

Глава 10

У костра часовых что-то звякнуло, толстяк под соседней телегой перевернулся на спину и снова зверски захрапел.

Заснуть не удавалось. Все было плохо, все было не так, и вообще когда эта проклятая ночь кончится?

Вечер прошел отвратительно. Катрин напрочь отвыкла от общества. Сотня людей казалась просто немыслимой толпой. Попытки сказаться уставшей, больной и вообще до полусмерти напуганной мало к чему привели. Пялились на гостью со всех сторон. Измятое платье дивно сочеталось с исцарапанным лицом и руками. Катрин благодарила полутьму и не желала угадывать, о чем думают все эти крепко пахнущие мужчины.

Даже спящий лагерь был переполнен звуками. Стреляли искрами костры. Их сложное, тщательно вымеренное геометрически расположение так и осталось необъяснимой загадкой для Катрин. Закралось подозрение, что пришлая дура чего-то недопонимает, и в этих пентаграммах действительно заключен глубокий смысл. Горласто перекликались часовые. Их тоже было понатыкано в избытке. Что они в таком шуме могут расслышать и рассмотреть? Разве что приближение стада слонов или еще одного торгового табора.