Олег Верещагин - Я иду искать... Книга первая. Воля павших Страница 32

— Немного, — скромно ответил Олег.

— О боги, за что караете меня, — хныкнул тот, что без кольчуги, — вот и опять это шкодливое животное…

— Ничто, — не без злорадства успокоил его Гоймир, — лошади-то тебя не любят по то, что растолстел ты последнее время. Заодно и брюхо порастрясешь.

Олег засмеялся вместе со всеми, хотя ему парень вовсе не казался толстым. Но и он хохотал тоже без какой-либо обиды.

— Меня зови Гоймир Лискович, — чуть поклонился, положив ладонь на сердце, парень с ППШ (ага, угадал, подумал Олег). — Да ты уж, верно, догадался… Тот, что с пулеметом — Йерикка Мечиславич — не смотри, что он рыжий, его мать из анласов, потому он дикий, что волк лесной…

Йерикка оскалил зубы и вместо поклона подал руку Олегу, сказав:

— Привет, — словно встретил приятеля на школьном дворе. Рукопожатие у него было сильным без желания свою силу показать.

— Этот, жирный — Ленко Справнич, — продолжал представлять друзей Гоймир, — а вон тот, ничем не на отличку — Гостимир Званич. Нет, неправда моя — певец он наотличку.

— И еще у него есть сестра, — сказал Йерикка, — которая уже третий год вытирает ноги о сердце Гоймира.

— Э-эй, йой, — лениво сказал Гоймир, потянулся надвинуть повязку на глаза Йерикки, но тот присел, и рука повисла в воздухе.

— Так ты — брат Бранки? — с интересом спросил Олег, только теперь заметив, как мальчишка по имени Гостимир похож на его лесную спутницу. Тот кивнул, открыто глядя на Олега. — Она про тебя говорила. В смысле, что поешь хорошо.

— Теперь часом все знакомы, не поехать ли нам наконец? — жалобно спросил Ленко. — Чем скорей мука почнется, тем скорей и покончится…

Здешние лошади оказались невероятно мохнатыми и низенькими, еще меньше хангарских, почти пони. Галопом они скакать ни за что не желали, зато с Удивительной легкостью рысили среди вереска, ничуть в нем не путаясь, а Гостимир похвастался, что при случае они могут скакать с камня на камень, словно горные козлы. Олег вполне готов был в это поверить, но все равно разочаровался. На таком животном не покажешь своего умения… Кстати, Йерикка это разочарование заметил и, подмигнув, сказал:

— Да, эти крысы — не настоящие кони. Настоящие кони живут в степях запада и в Анласе. Может, ты еще увидишь их.

— А еще там птицы гадят драгоценными камнями и можно питаться одним воздухом, — сердито добавил Ленко, трясясь в седле.

— У вас тут всегда так холодно? — полюбопытствовал Олег, глядя, как приближаются сосны. Спать ему уже не очень хотелось, а хотелось есть, и он жалел, что не очистил поставленную перед ним миску с кашей и мясом. Судя по всему, пришло второе дыхание…

— Разве это холодно?! — засмеялся Гостимир. — У нас тут выше плюс двадцати пяти никогда не бывает!

— Плюс двадцати пяти чего? — растерялся Олег.

А Гостимир важно ответил:

— Градусов по Цельсию. А у вас на Земле температуру не так меряют?

— М-м-м… — уклончиво промычал Олег.

А Йерикка без насмешки пояснил:

— Тут есть много такого, что привезли с вашей Земли. И во время восстания, — он так и сказал «восстания», а не «взмятения», как другие, — и раньше, и позже.

Гоймир, ехавший чуть впереди, обернулся:

— Мы все рады будем тебе помочь, Вольг. И не только потому, что ты спас и хранил Бранку. Мы знаем твоего деда. Это горе, что он умер.

А Гостимир так же серьезно добавил:

— Но «умер» — это не «пропал», Вольг. «Умер» — это только «умер», а существовать в сущем он будет, пока его помнят. И ты не забывай.

Олег промолчал. Что он мог сказать? Что вообще не знал своего деда, а в эту историю влез случайно, из любопытства? Не поймут… Не иначе как они считают его наследником славы героя… Вот подарок-то… Теперь Олег предпочитал молчать, поглядывая вокруг. И сейчас он смог до конца оценить красоту этих мест — неброскую, тихую и гордую, похожую на красоту девушек Севера и такую отличную от крикливой наряженной развязности шлюхи — тропической природы. Это сравнение Олег как-то слышал от отца… Но сейчас даже мысли о доме не могли разрушить очарования, которому поддался мальчишка.

Очевидно, Йерикка понял овладевшее им настроение. Чуть нагнувшись с седла, он сказал гордо:

— У этих мест не было никакой истории, пока полторы тысячи лет назад князь Стомудр из племени Лося не привел сюда свой народ. История начинается, когда приходят люди. Я люблю эти места, хотя родился не здесь…

— А где? — полюбопытствовал Олег.

Йерикка указал на юг:

— В аду, — усмехнулся он. — В городе Джеррай — или Холмске — жил и сражался мой отец. Там он купил мою мать.

— Купил? — неверяще спросил Олег. — На… рынке?

— Нет, что ты, — снова скривил губы Йерикка, — это далеко на юге, там нет рынков рабов и данваны не торгуют людьми, это же не хангары… Это называется «работница по объявлению». Культурно и гладко, как они любят… Мой отец, как и дядя Ломок, был сыном Крука, хоть и от другой женщины…

— А где сейчас твой отец? — поинтересовался Олег.

— Там же, где и мать. И старшие братья, — тихо сказал Йерикка. — В вир-рае. В Вальхайме. Нигде. Выбирай то, во что веришь, Вольг.

— Погибли? — сочувственно спросил Олег.

Йерикка кивнул:

— Они еле успели спасти меня. Мне было одиннадцать, и они отослали меня сюда с верным человеком. А сами погибли. И мои старшие братья погибли. С тех пор я живу здесь. И не знаю лучше мест, чем эти.

Мальчишки немного отстали от остальных. Олег, посмотрев вслед трем другим всадникам, нерешительно начал:

— Я еще спросить хочу…

— Спрашивай, — тут же ответил Йерикка. — Хорошо, когда человек спрашивает.

— Мужчины племени — где они?

На секунду Олег пожалел о своем вопросе. Лицо рыжего горца сделалось страшным… нет, не страшным, оно помертвело, как посмертная маска. Но Йерикка не сказал никакой резкости, не выругался, не закричал, чего, если честно, ожидал Олег. Он повернулся в седле и уставился вперед, а Олег начал тоскливо размышлять, что же он ляпнул не так.

— Они пришли в ночь на Корочун, [12] — заговорил Йерикка так внезапно, что Олег вздрогнул. — Они появились с полдня в темноте, как злые мары, как настоящие посланцы Зла. Их было трое. Они пришли в крепость, не скрываясь, и веселившиеся люди замолкли, окружили их кольцом, а князь, отец Гоймира и сын Крука, вышел на крыльцо своего дома и стоял там, под резным Перуновым знаком, опираясь на обнаженный меч-двуручник. Ему уже сказали, что за гости пожаловали… Это были не хангары, а предатели, сумы переметные. Двое. Третьим с ними пришел данван. Он не открывал своего лица и молчал, а лаяли его псы… — Йерикка вдруг ожесточенно сплюнул. — Они говорили, что довольно нам, дикарям, жить на нашей дикой земле по нашим диким законам. Что есть могучие и добрые данваны, которые за всех обо всем подумали и позаботились… Что земля наших предков, наша кормилица, наш дом — это просто никому не нужные голые скалы и мы должны сказать «благо» великодушным данванам, которые решили взять нашу землю и нас на ней под опеку. Для того, чтобы мы зажили так же счастливо и дружно, как живут наши братья в лесах и городах славянской земли… Мы молчали. Все молчали. Тогда они стали пугать и грозить, напоминая о мощи данванов и их решимости спасти нас от дикости… — Йерикка посмотрел на Олега потемневшими глазами и тихо сказал: — Когда тебя убивают — это страшно." Но в сто раз страшнее, когда убивающий тебя кричит: «Ты будешь счастлив! Я тебя люблю! Я тебе помогу!»

Олег представил себе такую картину и вздрогнул. А Йерикка продолжал:

Они говорили. А мы молчали. Они снова начали расписывать то счастье, которое ждет всех нас, когда наша крепость превратится в данванскую, когда у нее отберут имя Рысьего Логова, когда в ней поселится Капитан данванов, а нам дадут все, чего нам не хватает. В замен же требуют лишь одного — нашу свободу. Такой пустяк, говорили они. И снова грозили войной, ее ужасом и разорением… И наконец… — Голос Йерикки вдруг звонко, стеклянно дрогнул, он вскинул голову: — Наконец они замолчали тоже. Им нечего было больше сказать! А мы не возражали, не соглашались, не кричали, не бросались на них. Просто стояли. И они стояли в нашем кольце и с каждым вздохом теряли свою песью смелость… Они озирались, ежились, и страх овладевал ими. Только данван был неподвижен и молчалив, — с ненавистью и неожиданным уважением добавил Йерикка. — Тогда князь сказал: «Мы выслушали вас. Уходите и скажите, что вы были последними данванскими прихвостнями, что пришли сюда по доброй воле и ушли живыми». И они убрались! Те двое бежали, как побитые малыши. А данван оглянулся и сказал неспеша: «Вы все умрете, глупцы». И мы знали, Вольг — это не просто слова. Мы снова праздновали, но с первым светом уже собрался Сход Мужчин. И многие говорили, что надо все бросить и уходить в горы, пока не поздно. Но князь сказал: «Если есть силы бежать — кто поверит, что нет сил драться?!» И большинство заняли его сторону. Собралось ополчение, мы выслали пословных людей в соседние племена. Даже в те, с которыми у нас кровная вражда. И снова не все были согласны. И опять князь сказал: «Не будет добра, коль меж своими котора». Мы радовались. — Йерикка усмехнулся. — Мы, мальчишки… Мы думали, что едва придет враг, мы вгоним сталь ему в глотки — пусть погрызет ее! Даже я так думал… Мы успели вовремя. Едва собралось ополчение, как прибыли люди с ответом от соседей. К тем тоже приходили мары — и тоже убрались ни с чем. Ополчения еще четырех племен присоединились к нашему, и отец Гоймира стал князь-старшиной. Нас не взяли. Мы страшно обиделись, мы чувствовали себя оплеванными, опозоренными на всю жизнь! Ополчение ушло навстречу врагу, который уже двигался через зимние леса — большим числом, хотя самих данванов там было мало. Ушло ополчение — и больше не вернулось.