Алексей Волков - Время отмщения Страница 33

Одна из транспортных машин попыталась развернуться, но лишь создала затор прямо посреди улицы. Водитель выпал из изрешеченной кабины, присоединившись к тем, кто уже валялся в крови посреди заброшенного города.

Зато сидевший за рулем последней машины не сплоховал. Он не стал тратить время на маневры под огнем и просто дал задний ход. На его счастье, колонна достаточно растянулась, непосредственно под огонь он не попал, а потом стало поздно. Несколько очередей вдогонку прошлись по кузову, зацепили кое-кого из сидевших там стражей порядка, а уже в следующий миг машина окончательно вырвалась из зоны обстрела и стремительно понеслась прочь.

Со своего места видеть этого Серый не мог. Облюбованный им дом стоял несколько впереди, там, куда колонна так и не добралась, и что творится в ее хвосте, командир пока еще не знал: группа на всякий случай хранила полной радиомолчание. Его задачей было остановить боевые машины, если по каким-то причинам мины окажутся недейственными. Зато он отчетливо видел застывший и перекошенный АБК, то и дело поливавший огнем окрестности. Пулеметов электронному мозгу показалось мало, и трубы одного борта выпустили ракеты куда-то наугад по стоявшим воль улицы домам.

– Я сделаю ее! – Пеликан поднялся в окне, прилаживая к плечу трубу гранатомета.

Комплекс среагировал мгновенно. Его датчики, наконец, уловили цель, и верхняя башенка стремительно повернулась.

Автоматика почти не дает промахов. Пеликана отбросило прочь, пули решетили стену комнаты и фасад дома, и Серый непроизвольно сжался, хотя над подоконником торчал всего лишь перископ, а не голова.

Умер Пеликан мгновенно, вряд ли успев осознать, что наступил последний миг. Грудь была разворочена, и лишь непострадавшее по какой-то случайности лицо уставилось в потолок застывшими остекленевшими глазами.

Серый грязно выругался. В бою нет времени скорбеть, зато можно гораздо большее – мстить. Руки командира подхватили гранатомет. Но настоящий воин просто обязан учитывать ошибки, и вместо того, чтобы подняться, Серый вновь припал к перископу.

Башни АБК повертелись и вновь повернулись в противоположную сторону. Теперь заранее прикинуть свои действия, подготовиться… Пора!

Командир вскочил, мгновенно поймал в прицел боевую машину, и, почти не делая поправок, выпустил гранату.

Вновь сработали датчики, и механизмам не хватило каких-то мгновений, чтобы снять очередного врага.

Конструкторы в свое время немало поработали над своим детищем, но только не учли, что оружие противника не стоит на месте. Каждый совершает промахи. Граната впилась в корпус робота как раз под нижней башней. АБК подпрыгнул и застыл грудой безжизненного металла. Собственно говоря, чем он и являлся.

– Все, – Серый прислушался к наступившей тишине, и отбросил пустую трубу. А затем повторил вновь. – Все.

От колонны остались лишь трупы, да искореженные машины. А что одна ушла – да кому она нужна? Пусть катится, да предупреждает своих, что вход сюда запрещен.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Начальство всегда несет гораздо больше угрозы, чем любой самый коварный и могучий враг. Врагов, согласно старой мудрости, не считают, а бьют. Считать начальство тоже бессмысленно, все равно его слишком много, побить же его никому не удавалось. Во всяком случае, чтобы не пострадать при этом самому.

Нашествие проверяющих в часть всегда сродни стихийному бедствию. Если хорошо подготовился, авось пронесет, если же оно обрушилось внезапно, обязательно жди беды. Но даже подготовка к начальственному визиту по насыщенности и затраченным силам сродни большому сражению.

Судя по словам полкача, таковых сражений у нас могло намечаться довольно много. Достаточно, чтобы превратить наше пребывание здесь в сплошной ад. И сейчас мы стояли в самом его преддверии.

Солдаты пока не знали о том, что им предстоит, но пункты плана уже ложились на бумагу. Бой, бывает, можно отложить, но строевой смотр…

Составление всевозможных пунктов шло быстро. Все же, не первый день из училища, кое-какой опыт есть. Я машинально и быстро записывал занятия необходимые и занятия требуемые, а сам еще успевал подумать не о делах, а о желаниях.

Иначе говоря: под каким предлогом и когда можно сорваться в ученый городок? Нет, офицеру всяко легче, чем срочнику, но сие отнюдь не означает, будто мы совсем уж свободные люди.

Помню, когда прибыл в первый свой полк, еще в далеком Союзе, да к тому же на Дальнем Востоке, несколько месяцев вообще не видел выходных. Не дежурства, так занятия, не занятия, так еще что-нибудь. В итоге, когда загремел на губу, даже невольно обрадовался: отдохну. Отвезли меня, сердешного, в город, а камеры на офицерской губе не закрываются, да и по дороге я успел заскочить в магазин. Как сразу выяснилось: не только я. У каждого там имелась с собой заветная бутылка, и я почувствовал себя вполне свободным человеком.

Жаль лишь, что утро началось с крика заглянувшего туда моего комдива, мол, что, от службы отлыниваете? А ну, марш в полк! И никакие робкие возращения, что срок еще не отбыт, роли не сыграли. Пришлось отправиться крутиться по новой, да еще с бодуна.

Свобода любит обманывать всех, кто поверит ее заманчивым надеждам.

Теперь было не легче. Все-таки, не на родине, да еще в неопределенной обстановке, отягощенной гневом полкача. По всему получалось – разве что после вечерней поверки, если ученые не лягут спать.

В чехарде разнообразных дел я еще успел заскочить в наш военторг. Выбор привычно не радовал. Все та же сухая колбаса, те же консервированные огурчики – вещи неплохие под закуску, но не понесешь же их в качестве презента даме! Хоть бы шампанское было, но, увы, любые алкоголесодержащие напитки в армии как бы считаются под запретом. И никому нет дела, что при обычной дислокации их можно купить в обычном же магазине. А вот здесь… Эх, где вы, дуканы, где прикупить можно было все! И как тут не вспомнить добром наших друзей-противников!

И пришлось мне ограничиться шоколадом, да еще бурча под нос, мол, сладенького захотелось.

Я как раз успел занести скромный подарок в комнату и вернулся к роте, когда в поле зрения всплыл полкач в сопровождении большой свиты из всех своих замов и начальников служб.

– Старший лейтенант Зверев!

– Я! – тело само приняло строевую стойку, а рука метнулась к панаме.

– Показывайте ваш спортгородок!

– Слушаюсь! Роте продолжать занятия!

Лагерь наш велик, вернее, земли вокруг него, но считающиеся его территорией, но городок мы оборудовали поближе к модулям, и путь занял пару минут.

Николаич окинул взором турники, всевозможные препятствия, шведскую стенку, то, что мы успели соорудить из подручных средств, и благосклонно повернулся к начфизу:

– Ну, как, капитан?

Ответа он не дождался. Взор командира упал на стоявшие чуть в отдалении качели, и благожелательный тон сразу изменился.

– А это что?!

– Качели, товарищ подполковник! – бодренько подсказал я начальству.

– Я вижу, что качели. Почему они здесь?

– Как воспоминание о родине. Бойцы молодые, все вокруг чужое, а так увидят – и на душе потеплеет. Опять-таки, порция доброго армейского юмора никому не повредит.

– Я вам такой юмор покажу – обхохочитесь! – пообещал полкач, словно в его силах было чем-то напугать меня.

Дальше все равно уже не сошлют.

Но больше Николаич говорить ничего не стал. Он резко развернулся и устремился вглубь лагеря в поисках очередных недостатков, даже позабыв отдать распоряжение о ликвидации плодов «армейского юмора». А нет приказа – нет действия.

Лишь начфиз осуждающе покачал головой, но раз нет распоряжений от нашего отца-командира, то и заму по физкультуре вмешиваться негоже, и бросился догонять уходящее начальство.

А дальше – обычные дела, занятия, вечерняя поверка…

Хотя, куда с подводной лодки-то денешься?

Никаких часовых у четко очерченной невысоким трубчатым забором границы ученого лагеря, разумеется, не стояло. Да и кого от кого охранять? Солдаты по мысли начальства в течение дня никакого свободного времени иметь не должны, ночью же обязаны спать без задних ног, равно как и без передних, ежели таковые имеются. Какие уж тут прогулки на сторону?

С учеными несколько посложнее. Посторонним нечего делать в расположении части, но не превращать же обремененных степенями людей в заключенных! Да и с чего бы людям штатским, переполненным ощущениями собственной исключительности, вдруг переть на плацы, да наблюдать там за муштрой? Каждый интеллигент от рождения знает: армия унижает человеческое достоинство, не дает духу взмыть ввысь, и вообще служит аппаратом насилия. Уже потому он, интеллигент, обязан держаться от данного адского механизма возможно дальше. Их самих к нам в гости ходить не заставишь. Даже столовую себе оборудовали отдельно.