Майк Резник - Вдоводел Страница 33

— Ее?

— За Ролика.

— Договорились.

— А меня не спрашивают? — взвилась Мелисенд.

— К сожалению, нет, дорогая, — вздохнул Маркиз.

— Ты не можешь променять меня на какое-то инопланетное животное, словно я твоя собственность!

— Мы все чья-то собственность, — ответствовал Маркиз. — Жаль, что об этом знают только умные люди. — Он помолчал. — Думаю, мистер Найтхаук будет холить и лелеять тебя не меньше, чем я, любовь моя.

— А если я не захочу, чтобы меня холил и лелеял мистер Найтхаук? — полюбопытствовала Мелисенд.

— А вот это уже не моя забота. Он наверняка окружит тебя такой же любовью, какую дарил тебе я.

— То есть никакой, — фыркнула Мелисенд.

— Слушай, не усложняй нам жизнь. Ты, конечно, доставляла мне огромное удовольствие, и я сожалею, что приходится расставаться с тобой, — он улыбнулся, — но галактика полным-полна женщин, а вот Святых Роликов в ней наперечет. А если говорить о тех, что под рукой, то Ролик вообще один. На моем месте ты поступила бы точно так же.

— Я никогда не была на твоем месте, — с горечью ответила Мелисенд.

— Тем более ты должна все понимать — Маркиз потянулся к Ролику, который внезапно замер и тихонько зажужжал.

— Мне кажется, он не хочет, чтобы ты к нему прикасался, — заметил Найтхаук.

— Тогда объясни ему, что мы совершили товарообмен.

— Я не знаю его языка.

Ролик начал посвистывать.

— Это надо прекратить! — воскликнул Маркиз. — Я видел, чем кончается такой свист.

Найтхаук снял Ролика с плеча и прижал к груди, тихонько поглаживая.

— Мы поменялись. — Маркиз медленно пятился. — Ты должен выполнить свое обещание.

— Думаешь, я не хочу? Но он тебя не любит, и тут уж ничего не поделаешь. Инопланетянин на Аладдине говорил, что, выбрав человека, Ролик остается с ним на всю жизнь.

— Это плохо. У тебя был шанс, но ты его упустил. — Маркиз повернулся к Жемчужине Маракаибо. — Похоже, нас опять связала вечная любовь, душа моя. — Женщина ответила злобным взглядом, но промолчала. — Возвращайся в каюту, — добавил он. — Я буду там через несколько секунд.

Она не пошевелилась.

— Быстро! — Тон не допускал и намека на неповиновение.

Мелисенд ушла в каюту, ни разу не оглянувшись.

— Мое предложение остается в силе до окончания нашего путешествия. — Маркиз вновь повернулся к Найтхауку. — Ты учишь Ролика воспринимать меня как нового хозяина, и она твоя, — Маркиз усмехнулся. — Может, мне тоже придется научить ее воспринимать тебя.

Найтхаук молчал.

— А поскольку Мелисенд может стать твоей со дня на день, — Маркиз двинулся к каюте, — думаю, мне следует с максимальной пользой использовать оставшееся время.

Он усмехнулся и исчез за дверью. Святой Ролик громко запищал, и Найтхаук понял, что с силой прижимает его к груди. Он освободил желтый пушистый шарик, и тот скатился на пол.

— Не возражаешь, если составлю тебе компанию? — спросил Рождественский Пастырь, появляясь в рубке.

— Разумеется, нет, — без энтузиазма ответил Найтхаук. — Вы все слышали?

— Да. На корабле трудно хранить секреты. Особенно на таком маленьком. Сцена была, как в мыльной опере. Прямо-таки не путешествие, а кино.

— Как же мне заставить Ролика полюбить его?

— Никак, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Они выбирают одного человека, а верности у них куда больше, чем у любого мужчины или женщины.

— То есть помощи от вас я не дождусь, так? — буркнул Найтхаук.

— Я бы рад помочь, да разве ты меня слушаешь?

— Вы не говорите ничего такого, что хотелось бы услышать.

— Да уж, правда никому не по нутру, — согласился Рождественский Пастырь.

— Не будем об этом.

— Как скажешь. — Рождественский Пастырь пожал плечами, глянул на обзорный экран. — Мэллой все еще преследует нас?

— Да. Я пытался связаться с ним, но он не отвечает.

— Допустим, Маркиз нас не обманывает… хотя он не из тех, кто часто говорит правду… тогда возникает вопрос, а на кого же работает Мэллой?

— Не знаю.

— Почему бы тебе над этим не подумать?

— Я думаю. На ум ничего не приходит.

— Знаешь, парни, которые занимались клонированием, могли бы потратить хотя бы два дня, чтобы познакомить тебя с хитростями, которые в ходу у человеческого рода.

— О чем вы толкуете?

— Пораскинь мозгами, сынок. Что делает Мэллой?

— Следует за нами.

— Почему?

— Я не знаю. — Найтхаук чувствовал себя школьником, не выучившим урок.

— А что ты знаешь?

Найтхаук нахмурился.

— Вы это о чем?

— Давай на минуту предположим, что Маркиз говорит правду и не имеет ни малейшего отношения к Мэллою. Что сие означает?

Найтхаук молча смотрел на Рождественского Пастыря.

— Маркиз не давал ему команды присматривать за ним, ты — не давал, я тоже, так что же он тут делает?

Глаза Найтхаука широко раскрылись.

— Мелисенд?

— Правильно.

— Но почему?

— Понятия не имею, — признался Рождественский Пастырь. — Но у меня такое ощущение, что мы знаем о ней далеко не все.

Найтхаук глубоко задумался, поглаживая Ролика. Наконец откашлялся, поднял глаза на Рождественского Пастыря.

— Может, тот, кто нанял Мэллоя, хочет знать, где Маркиз и что делает?

— Ты бы послал Мэллоя шпионить за Маркизом Куинзберри? — усмехнулся Рождественский Пастырь. — Я бы, к примеру, послал человека, который смог бы постоять за себя, если бы дело приняло серьезный оборот, такого, как ты.

— Тогда почему нас преследует Мэллой?

— Есть у меня пара идей, но давай немного подождем и посмотрим, как все обернется.

— Сколько будем ждать?

Рождественский Пастырь пожал плечами.

— Мы все узнаем прежде, чем доберемся до Делуроса. — Он вытащил колоду инопланетных карт. — Хочешь сыграть в джабоб?

Найтхаук покачал головой.

— Мне непонятны правила.

— Правила очень просты, — улыбнулся Рождественский Пастырь. — Шансы больно неравные.

— Тогда почему людям так нравится эта игра?

— Потому что у нее простые правила. Вот они и думают, что быстро смогут овладеть всеми премудростями джабоба. — Рождественский Пастырь вздохнул. — Многим людям недостаток ума — не помеха… или ты этого не заметил?

— Заметил, — буркнул Найтхаук.

Они посидели несколько минут, Рождественский Пастырь все тасовал колоду. Потом из каюты вышел Маркиз.

— Вижу, вы все еще здесь, — он плюхнулся в кресло.

— Понял, о чем я говорил? — прошептал Рождественский Пастырь и повернулся к Маркизу. — Мы летим со скоростью, превышающей световую в шестьдесят четыре раза, в трехместном корабле. И где нам, по-вашему, быть?

Маркиз пожал плечами.

— Спать. Есть. Мочиться. Откуда я знаю?

Рождественский Пастырь громко рассмеялся.

— Тебе бы поднакачать мускулы, сынок, — обратился он к Найтхауку. — Чувствую, она неравнодушна к Маркизу не потому, что у него ума палата.

— Думай, что говоришь, старик, — зловеще молвил Маркиз. — Мне нужна часть твоей добычи, но я могу обойтись и без нее. Помни об этом.

— Примите мои искренние извинения. — Рождественский Пастырь низко склонил голову, чтобы стереть с лица улыбку.

Маркиз долго смотрел на него.

— Старый осел, — пробормотал он и приказал камбузу смешать ему виски с содовой.

— Так что, Найтхаук, — вновь заговорил он, получив полный стакан, — все еще хочешь убить Вдоводела?

— Поэтому я здесь.

— Нет у тебя ощущения, что ты собрался убить собственного отца?

— Разумеется, нет.

— Ах, да, я и забыл. Отца-то у тебя никогда не было.

— Если б и был, он умер пару столетий тому назад.

— Тогда, скорее, ты собрался убить своего брата. Может, ты — Каин для Вдоводела-Авеля?

— Если ты так считаешь.

— Я ничего не считаю. Хочу только понять, что ты чувствуешь. Все-таки мы оба киллеры.

— Я расскажу тебе после того, как покончу с этим, — Найтхаук глубоко вдохнул. — Думаю, ощущение будет такое, словно я навсегда отделался от дурных воспоминаний.

— Я думал, ты никогда не видел его. Как ты можешь помнить Вдоводела? — спросил Маркиз.

— Я не совсем точно выразился. Он — идеал, с которым меня всегда сравнивали. Его достижения определяли надежды и ожидания, которые возлагались на меня. — Найтхаук помолчал, собираясь с мыслями. — Большинство молодых просто забывают тех, кого выбирали в объекты для подражания. Мне придется уничтожить этот объект. Подозреваю, данное деяние вызовет у меня чувство глубокого удовлетворения.

— Если он так хорош, как говорят, тебе его не убить.

— Он — беспомощный, обезображенный болезнью старик, который не может двигаться или дышать без посторонней помощи, — ответил Найтхаук. — Кроме того, у меня нет желания будить его. Речь идет об экзорцизме, а не поединке.

— Экзорцизм. — Маркиз улыбнулся. — Мне это нравится.

— Мне тоже понравится, когда я поставлю на этом точку.