Александр Афанасьев - Линия разлома Страница 33

И – как это ни странно – в том, что Львов именно такой, какой он есть, ему следует благодарить Советской Союз.

СССР оказался беззащитным от полчищ упырей, которых он выносил внутри себя, и бандеровские оборотни в числе самых страшных. Подумайте, ведь все они появились не на пустом месте – значит, кто-то был, жил, помнил, поддерживал огонек костра. Того самого костра, в котором горели евреи Майданека и Бабьего Яра и суждено было сгореть всем нам, если бы не великий русский народ, в страшном напряжении сил сломавший хребет фашистской гадине. Эти люди как-то пережили то, что сейчас считается советской оккупацией, верно? Они совсем не такие, как немцы, в них нет страха, в них не вселяли с детства чувства вины, как в немцев, которые давно уже не настоящие немцы. В СССР – этот кусочек Европы, старой, довоенной и межвоенной Европы, удивительным образом законсервировался, сохранился, пережил свою Европу. Львов – это и есть настоящая Европа. И когда мы перечисляем имена – Гитлер, Квислинг, Муссолини, Хорти, – задумайтесь, а не много ли их. Мы говорим, что фашизм есть мутация, но как она могла зародиться сразу в нескольких странах Европы? Значит, была почва для этого, верно? Значит, были люди, поддерживающие это, и их было большинство. Насколько антифашистской на самом деле была Европа?

Я говорю это для того, чтобы все понимали: никто не застрахован от фашизма, как бы его ни табуировали. Нельзя запретить фашизм, запрещая Майн Кампф. Фашизм – политическое учение, инструмент для решения задач, стоящих перед нацией на том или ином этапе ее развития, и мы не застрахованы от появления фашизма вновь. Ненависть одних и равнодушие других могут снова выпустить зверя на свет.

Львов никому договориться не дал. В современном украинском государстве он занимал неофициальное место запасной столицы страны. Львов – все-таки бросил вызов сверхдержаве, последний раз это было в 1250 году. И все знали, что если что-то и удастся спасти, как только Россия пойдет в наступление, – так это Львов.

Первым, что запомнил Брыш, въезжая в Львов, разудалая песня в придорожном кафе, в котором он остановился подкрепиться. Пела литовская группа «Диктатура», и кто-то молча ел, а кто-то притопывал ногой и подпевал в такт.

Вижу я красное пламя,Горит Шальчининкайский район,Бушует огненная чума,Время поляков истекло.Близится священная война,Если будете здесь, не сбежите от чумы,Не наступит другое утро,Судьба поляков предрешена.Кончилось посеянное поляками семя.Говорит печально надруганное семя.Поляки все уже повешены,Зарезанные русские валяются под забором,Евреи уже горят в печи,Только настоящие литовцы все живы.Время навести порядок в Вильнюсе,Высоко поднять железную руку,Время для решающего боя с русскими,Два варианта – и станешь свободным.Сами недовольны, так почему их не убиваете?Не будьте, как свиньи в дерьме, литовцы!Когда инородцы найдут свое место,Город наш будет чистым.Наконец погибнут тысячи русских,И Вильнюс снова будет только нашим.Поляки все уже повешены,Зарезанные русские валяются под забором,Евреи уже горят в печи,Только настоящие литовцы все живы…[55]

Было видно, что песня громадянам по душе…

Сам Брыш родился на Востоке и здесь почти инстинктивно чувствовал себя чужаком. Он не жил одной жизнью с этими людьми, у него не было одной с ними истории, кроме страшной и кровавой истории последних лет, когда они оказались по одну сторону баррикад. Его мать не рассказывала ему сказки, какие рассказывали здесь, его дед воевал не в отряде «УПА», а в отряде Красной армии и брал Вену. Ему приходилось напоминать себе, что теперь они – одно целое, один народ. Но само то, что это надо было себе напоминать, грызло изнутри.

Не было покоя.

Понимание того, что они – на одной стороне и теперь уже навсегда, он отрезал путь назад – было. А вот родства, инстинктивного родства с теми, кто родился здесь, с потомками иезуитов, сопротивленцев и ученых – не было.

И с их стороны – тоже не было. В «Крыивке» – среди десятков свежих портретов – не было ни одного русского. Да, их признавали братьями и прославляли с трибун, им даже давали под начало подразделения. Но вот в «Крыивке»[56] их фотографий не было. Что бы они ни сделали – они оставались чужими.

Он все-таки был русским. Пусть и наполовину, но русским. Внуком старшего лейтенанта Советской армии, бравшего Вену. И изменить это при всем своем желании он не мог. Да и желания-то особого не было…

По-моему, самое время кое-что объяснить.

Я не антиукраинец, и эта книга не антиукраинская, хотя и может показаться таковой. Украина – государство, которое еще может состояться, но для этого ему нужно кардинально изменить свою суть, как это смог в 1993 году сделать Азербайджан. Украинское государство не может (и не должно) существовать как государство украинской нации. Оно для этого слишком большое и лоскутное. Фактически это мини-Россия. Украина может состояться только так, как состоялись Россия и США. Как страна, где патриотизм направлен на государство, а не на нацию. Как страна, где разговаривают на таком языке, на каком удобно разговаривать. Как страна, где все граждане чувствуют себя равными вне зависимости от национальности и происхождения. Как страна, где говорят: «приезжайте к нам», а не «не нравится – уматывайте отсюда».

Грубейшая ошибка, заложенная в самой сути государства Украина, в том, что это государство для украинцев. Трагедия – в том, что Украина определяется как «не Россия» – тем самым минимум треть населения отправляется во внутреннюю эмиграцию – последствия по СССР хорошо известны. Украина – во многом рождена усилиями непокорной львовской интеллигенции, но это не повод идти у них на поводу.

Украина – это государство, в котором живут очень разные люди, как чистые, даже химически чистые европейцы (львовяне), так и русские, постсоветские и уже не очень. Строить государство по проекту только одной части украинского общества – заранее обрекать его на распад.

Крым уже потерян. На повестке дня – распад самой Украины. Его подстегивает то, что государство Украина никому не нужно, про него много говорят, но для него никто ничего хорошего не делает. На Майдане – при ПОЛНОЙ и активной поддержке киевлян – в лице срочников из ВВ и «Беркута» – убивали государство. Янукович сбежал, оставив на произвол судьбы государство. Все те коррупционеры, которые сменяют друг друга в кабинетах после очередных выборов или Майдана, подкапывают, подтачивают государство. Государство Украина, такое как оно есть, не нужно никому. И если оно украинцам не нужно, украинцы его и в самом деле потеряют.

Украина может состояться как «другая Россия». Как симфония, концерт наций. Как дружба народов, в котором один народ дополняет недостатки другого, и наоборот. Как государство, в котором во всем хоть немного, но больше свободы, чем в России. Даже если это свобода – говорить по-русски или отмечать 9 Мая. Как государство – мост между Европой и Россией.

Или – это тоже честный, хотя и горький вариант – надо расходиться. Пока не льется кровь (хотя уже пролилась), пока Украина не превратилась во вторую Югославию – надо разделяться. Нет смысла издеваться друг над другом. Нет смысла пытаться переделать друг друга – взрослых людей не переделаешь. Надо просто принять решение и прекратить все это. Пока не дошло до того, что уже не прекратишь…

Старый Львов был прекрасен. Ужасен и прекрасен одновременно. Город старой Европы, наверное, единственный, что не отреставрирован для туристов и сохраняется примерно таким, какой он есть. Город, где живут люди. Город, который совсем недавно, до того как все началось, – был признан одним из самых интересных для туристического посещения. Город, в котором работали такие кафе, каких не было ни в Москве, ни в Лондоне. Город, словно проросший из девятнадцатого века в двадцать первый. Ведь девятнадцатый век был по-своему неплох. Век великих дел и свершений. Великих политических деятелей и великих наций. Век, когда сложились и оформились империи, – плюнуть бы в лицо тому, кто скажет, что в империи жить хуже, чем в убогом местечке. Век, когда даже у самой захудалой нации – была мечта о великой стране. Век, когда люди с надеждой смотрели на свет, мерцающий где-то там, у горизонта, – они думали, что это свет истины и мира и не знали, что это – зарево двух самых страшных войн, которые когда-либо видело человечество.

К чему мы пришли сейчас? Нет больше веры, и надежда растоптана сапогами. Обмануты, оболганы и извращены идеалы. Европа умерла – да и мы стоим на коленях, кашляя кровью. Хватит ли сил…

Хватило бы сил…

Встреча была назначена на территории «в/ч 4114», бывшей части Внутренних войск, теперь переданной из подчинения МВД в «СДБ». Теперь этой части там не было, а был какой-то учебный центр, часть здания занимала Секретная часть Провода «ОУН-УПА».