Александр Афанасьев - Зона заражения-2 Страница 33

Девять тысяч пятьсот метров…

Как мы собираемся сматываться оттуда? Есть два варианта, но я пока не хочу о них говорить. Более того, я допускаю и такую мысль, что останусь там. Если такова будет цена… что ж.

Не то чтобы я больше не видел ради чего жить. Просто иногда цена бывает высокой, и ее надо платить…

Двенадцать тысяч двести метров.

Начинаем собираться. Уже ощутимо холодно…

Пять слоев одежды, за спиной – парашют. Парашют пусть легкий, но все же оружие, средство выживания. Примерно килограмм двадцать на каждого.

Пятнадцать тысяч шестьсот метров. Скорость подъема увеличивается.

Проверяем друг друга. На голову – шлемы с пассивным ночным видением и отображением курсовой информации. Парашюты ставим на ручное раскрытие, высотомеры – на триста метров – это почти предел. Стратосферный шар уже плывет над Швейцарией, бесшумно работая моторами…

Девятнадцать тысяч восемьсот метров…

Стратосферником владеет бывший французский спасатель, из группы коммандос, которая была приписана к armee l’air, армии воздуха, или, попросту, ВВС Франции. Сюда он бежал от мигрантов и доволен нынешней жизнью. С Валлардо они пересекались где-то в Африке.

– Ветер южный, около пяти!

Двадцать три тысячи метров.

Я киваю. Это плохо – ветер будет противодействовать нам.

Проверяем курс… ориентационная сетка в норме, высотомер… норма.

Двадцать семь с половиной тысяч метров. Это за пределами большинства современных систем ПВО и гражданских радаров. Справа – вдали виден еще один стратосферник, он швейцарский и обеспечивает части этой горной страны телефон и Интернет. Это дешевле и доступнее, чем спутник, тем более сейчас, когда большая часть космической инфраструктуры разрушена.

Зачем сюда лезу именно я? Неужели нет никого, кроме меня?

Нет. Никого уже нет.

– Готовы?

Вместо ответа я показываю большой палец.

С шипением отдраивается люк, в кабину врывается ледяной воздух. Уже стемнело, огней внизу практически не видно.

Тридцать одна тысяча метров.

Облачность. Мы многими километрами выше нее, над нами космос.

– Я поставил курс на Церматт!

Я киваю.

– С Богом!

Я тоже перекрестился. И вслед за итальянцем шагнул в морозную бездну…

Прыжок из стратосферы – это нечто.

Сначала ты набираешь скорость… тебя ничего не держит, это предбанник ближнего космоса. Потом, постепенно, как ты подходишь к границе стратосферы и атмосферы, ты начинаешь разгоняться уже не только в вертикальной плоскости, но и в горизонтальной. Только никаких тормозов нет, остановиться и выйти уже невозможно.

Самое плохое, что внизу не было приводного маяка, вся наша навигация ограничивалась ноутом с программой ориентации в стратосфернике да навигатором на руке у каждого. Но навигатором на руке хорошо пользоваться на земле, а в воздухе, когда ты лежишь на воздушном потоке и когда любое, самое минимальное движение может привести к тому, что ты потеряешь стабильность и закувыркаешься в воздухе…

И внизу не ровная площадка, а в лучшем случае альпийский луг, откуда будто растут из-под земли дикие гранитные валуны. И небольшие домики, под деревянной шкурой некоторых из них скрываются артиллерийские орудия[58]. А в худшем – стометровая пропасть…

Удивительно, но мне не холодно. И это потому, что могильный холод в стратосфере компенсируется не только костюмом, но и трением при полете. Да, трение тоже есть, и чем мы ниже – тем оно больше.

Облачность!

Когда проходишь облачность – как будто тебя бросают в воду. Моментально видимость сокращается почти до нуля, намокает комбинезон – если он подобран неправильно, то приземлишься ледышкой. Поддерживать стабильность еще сложнее, потому что в облачности – непредсказуемые воздушные потоки. И нижний край облачности в горах не оставляет почти ни единого шанса решить проблему, если та возникнет…

Заверещал подцепленный к высотомеру наушник – и я, почти забытым, но вбитым в подкорку движением раскрыл парашют. Рывок! Тридцать один – тридцать два – тридцать три. Купол – осмотрено…

Есть. Теперь приземление…

Приземлились штатно. Благо современные прыжковые ботинки почти не оставляют шансов сломать лодыжку – там, кроме амортизирующих подошв, еще и материал с памятью, при резких движениях он как бы застывает, моментально приобретает твердость и не дает костям и суставам смещаться больше, чем надо.

Мы лежали на зимнем альпийском лугу, в чудеснейшей долине, а рядом с нами медленно опадали наши огромные парашюты…

Так, надо действовать. Я своими глазами видел, как человека уже после приземления купол парашюта внезапно потащил в сторону, и он сломал руку.

Начали подтаскивать парашюты к себе – купола были тяжелые, наши комбезы – тоже, на них стремительно замерзала сконденсировавшаяся вода. Купола надо собрать и спрятать, они нам еще могут пригодиться – есть чертова тьма вещей, которые можно сделать с куполом парашюта и стропами. И спрятать их надо так, чтобы их не нашли при обходе или облете беспилотником. Хорошо, что идет снежок – он немного скроет наши следы…

Валлардо хлопнул меня по плечу, показал большой палец – он ОК. Я в ответ показал ему то же самое.

– Займись оружием.

Оружием…

Оружие у нас было самое современное – кейсовые винтовки «Рейнметалл». Калибр старый, пять и пятьдесят шесть, но кейсовый, вес – в неснаряженном состоянии и без прицела всего один и две десятых килограмма. С прицелом (Эймпойнт микро рулил и рулит), коротким титановым глушителем и снаряженным тридцатью патронами (кейсовые, кстати, самую малость больше картриджных, хотя и легче) магазином – два килограмма, буфер в прикладе – частично гасит отдачу, которая без него получается существенной. Идеальное оружие для парашютистов.

Снарядил, включил прицелы, осмотрелся. На глаза мне попался валун, я прицелился в него из одной винтовки, выстрелил – глухой звук, толчок – кейсовые системы всегда скорострельнее обычных, у этой винтовки – нормальный режим по два патрона и тысяча семьсот в минуту рабочая скорострельность. На валуне проскочила искра, поднялась снежная пыль. Работает. Точно так же я поступил и со второй винтовкой. Звук был похож на щелканье кнута, но это рядом с источником звука. Уже за сто метров почти ничего не будет слышно.

Интересно, что у него там за охранные системы? Беспилотники? Датчики движения, тепла, вибрации? Камеры с автоматическим анализом – они засекают любое самое минимальное движение в поле зрения и подают сигнал тревоги. Я знал, по крайней мере, одно слабое звено в системе охраны – прямо рядом с объектом были публичные лыжные трассы, и закрыть их не осмелился и сам Крайс со всеми его связями. Используя их, можно подобраться вплотную.

Вернулся Валлардо. Показал на пальцах ОК – и я показал ему то же самое.

Мы уложили винтовки в некое подобие чехлов для горных лыж. Бросили их на плечо, а на другое – сумки-разгрузки[59]. И – почапали вниз, к дороге, заметая следы нагруженной снегом волокушей, которую капитан смастерил из подручного материала…

Швейцария не слишком дружелюбна к гостям, и нам пришлось идти по дороге чуть ли не час – пока не остановился водитель фургончика. Он тоже был не особо дружелюбен – просто хотел немного подработать…

Утром мы добрались до местного отеля, за ненормальные деньги сняли номер и подкрепились кофе и сытным английским завтраком[60]. После чего отправились на штурм горных вершин.

Курорт работал, канатка тоже, хотя на ней и отдыхали теперь только свои. На нас кто-то косился, словно ожидая от нас разъяснений, кто мы такие, но никто к нам с вопросами не лез. В Швейцарии – прайвеси, тайну личной жизни умеют соблюдать как нигде, в Швейцарии очень замкнутые люди. Мы арендовали электроснегоход и доску для моторсноубординга[61]. Хозяин прокатной конторы наши деньги взял, но с таким видом, как будто на них бациллы чумы, только что перчатки не надел. Деньги есть деньги – но нам всеми способами давали понять, что не рады нас тут видеть. Вот такая вот милая швейцарская демократия.

– Кто первый? – спросил я, когда снегоход и доска были в нашем распоряжении.

– Давай я, – пожал плечами Валлардо, – я два раза в год катаюсь…

Он надел шлем, перчатки и встал на доску – а я надел шлем и сел за руль горного электроснегохода «Ямаха» с мотором в семьдесят сил.

– Готов? – спросил я.

Капитан вместо ответа поднял большой палец.

И тут мы услышали выстрелы…

Первый выстрел – можно было подумать, что это кто-то охотится или стреляет по тарелочкам. Но потом…

Из автоматов не охотятся. И по тарелочкам не стреляют…

Мы с Валлардо посмотрели друг на друга.

– Проваливай назад…

Снег – а снега было в горах много – расходился от несущегося снегохода веером, как волна от вставшего на редан катера. Ветер был такой силы, что мог вырвать из рук винтовку.