Олег Верещагин - Я иду искать. История первая Страница 33

— Это обувка горца. Лесовики всё больше лапти носят, а в городах данванскую обувь — похожа на ту, что у тебя была... А данваны у нас эту нашу обувку украли.

— Украли? — спросил Олег, вертя ступнёй. — Как украли?

— Украли, — подтвердила Бранка. — Я сама не знаю, не видела того, но старики рассказывают, что во взмятение, когда твой дед воевал, так ужас сколько самих данванов в наших горных лесах сгибли. Они в лесу иной раз, как слепые. От ловушек медвежьих, от самострелов настороженных... А покалечилось и того больше, да по-обидному: малую ямку выроют наши, тонкий колышек навострят и в дно вобьют, а верхом листву кладут. Данван наступит — ногу насквозь, вместе с обувкой. Так они тогда стали делать обувку по-нашему, только из своей кожи, и пряжки по-иному, а в подошву — чешую, как у рыбы. Ходить не мешает, и от колышков бережёт... Та чешуя — лёгкого металла. Не сталь, не железо — серый, лёгкий и крепкий такой!

— Титан, — пробормотал Олег. — Хитры...

— Мой нагрудник с такой чешуёй, — не обратив внимания на его слова, Бранка кивнула в сторону жилета. — Отцов нагрудник, а делал дед. Слой кожи, подшита чешуя, а потом снова кожа. Стрелу держит, а кольчугу стрела насквозь просаживает. Таких нагрудников на всё племя — по пальцам считать.

Трогая изнутри щёку языком, Олег смотрел на Бранку и думал — ему в этот именно момент пришла в голову очень странная мысль. Вспомнилась картинка, основанная на оптической иллюзии — кубики с выпуклыми рёбрами, один стоит на двух других. Присмотришься — а на самом деле два кубика балансируют на одном. Сморгнёшь — снова кубик стоит на двух других. Было время, когда такие оптические иллюзии — их много оказалось в одной старой книжке, найденной Олегом в шкафу — занимали воображение мальчика. Вот сейчас Бранка казалась ему похожей на эти кубики. Смотришь — девчонка как девчонка, Олегова одноклассница. Вглядишься — средневековая, даже древняя девчонка. Потрясёшь головой — одноклассница. Короче, нестандартная ситуация, не описанная ни в одной из книжек, где попадавшим в примитивные общества землянам удавалось овладеть умами местных жителей при помощи коробки спичек или хотя бы специфических знаний. Кстати, ни знаний особых, ни спичек у него не было.

— Пошли, пошли, — поторопила Бранка, посматривая на небо. — Не найдём, где укрыться — мокрыми нам быть, что мышам.

Теперь и Олег отчётливо видел признаки надвигающейся грозы — маячивший между деревьями клок неба стремительно и грозно затягивали чёрные, подсвеченные солнцем, тучи. На фоне черноты быстро и бесшумно сверкнула молния — белая, как раскалённая до предела сталь. Взваливая на плечи крошно, Олег увидел, как Бранка что-то шепчет, поглядывая на небо. Он различил слова — торопливые, опасливые: «... змея гонишь, а нас не тронь... мы дети твои... »

— Перуну молишься? — не удержавшись, спросил он. Бранка ответила строго:

— Перун самый сильный. Отец видел, как он данванский корабль летучий одним ударом сжёг.

— Это же молния, — насмешливо пояснил Олег. Бранка непонимающе пожала плечами:

— А что молния есть? Блеск тупика Перунова...

— Тупика, не секиры? — припомнил читанное Олег.

— Перун не воин, — удивлённо, но терпеливо пояснила Бранка, — зачем ему секира? Было время — он жил на земле, и тупиком своим расчищал лес для братьев младших — для людей, селил их на росчистях... А потом пришёл Великий Змей Волос, и Перуну пришлось тупик свой в оружие превратить... Это брат его, Дажьбог — воин, и солнце — щит его...

У Олега на языке вертелось: «А что же Перун вам не поможет?» — но это был глупый и неприятный вопрос, похожий на издевательство. Поэтому он лишь спросил:

— Куда бежим?

— Вон туда, — решительно указала Бранка, — где гуще. Только бежать не надо. Плохо бегать перед грозой...

— Ну а те твари, с которыми я встречался? — просунув пальцы под лямки крошна, спросил Олег, когда они быстрым шагом вошли под сень дубов. Сзади где-то уже начал гулять предгрозовой ветер, качал верхушки деревьев, но дальше в чаще было тихо. — Это кто?

— Нелюдь, — отмахнулась Бранка. Она на ходу словно к чему-то принюхивалась — ноздри тонкого носа раздулись и отвердели. — В болоте ты топляков повидал, а на ночном привале с упырями-летунцами перемолвился. Её вокруг пропасть. Какая без вреда, какая погубить может, а с какой, если с умом, и пользу поиметь можно...

— Что, и домовые есть? — поинтересовался Олег. Бранка кивнула:

— Есть, как без них. А у вас не то нет?

— Нет, — признался Олег. — Может, были, но вымерли все. Зато у нас есть налоговая полиция и рэкет.

— Да, это хуже, — согласилась Бранка с серьёзным видом. — Й-ой, а темнеет как!

И в самом деле — темнело очень быстро. Уже над самой головой гремел гром — точнее, не гремел, а упруго перекатывался, словно шар в кегельбане. Длинно и ворчливо, с гулом. Молнии сверкали часто, свет их почти не пробивался через кроны. Ветер тоже гулял где-то по вершинам.

— Сюда! — прокричала Бранка слева. Было уже так темно, что Олег едва различал её — девчонка стояла около чудовищного дубового выворотня. Неизвестно почему, но дуб, начавший валиться, выстоял и теперь зеленел, хотя его ствол торчал косо, под углом, а слева, под корнями, образовалась даже не яма, а настоящая пещера, в которой можно было стоять, не сгибаясь. При виде этого Олег по непонятной тоскливой ассоциации подумал, чего лишился с приходом цивилизации его мир...

Они с Бранкой успели вовремя. Как раз когда вошли, чуть пригнувшись, под выворотень, гром хрястнул — вот сейчас хрястнул по-настоящему! — и на лес рухнул дождь. Ветер тут же стих. Кроны отозвались многоголосым шорохом, быстро слившимся в громкий непрерывный шум, который лишь временами заглушали удары грома. Первая струйка упала на землю... другая... третья... закапало... хлынуло! В лесу под сводом листвы тоже шёл дождь. Местами вода лилась наземь, как из водосточных труб.

Зачарованный этим зрелищем, Олег стоял у края вывортня, как на пороге странной комнаты. И сперва даже не понял, кого видит в свете очередной молнии — только через несколько секунд догадался, что Бранка, скинув всю одежду, танцевала под дождём, запрокинув лицо и подняв вверх соединённые руки. Вода лилась по её лицу, плечам, распущенным волосам, телу, в промежутках между раскатами грома Олег слышал, как она почти исступлённо выкрикивает:

— Бей! Бей! Бей!

— Рррах! Ррах! Ррах! — готовно отзывалось её просьбам-приказам небо. Бранка повернула смеющееся лицо:

— Во-ольг! Иди сюда! Скидывай своё, иди сюда! До чего хо-ро-шо-о!!!

— РРРААХХ!!! — подтвердило небо. Олег почувствовал, что каждый мускул в нём напряжён, словно хорошо натянутая гитарная струна. Гроза умело била по этим струнам пальцами опытного гитариста, выбивая то ли марш, то ли вальс, то ли хард-рок, то ли всё вместе. Мальчишка понял, что ещё секунда — и он всё равно вылетит под дождь — на зов грозы — и поспешно начал стаскивать одежду, чтобы не замочить. Оставшись в трусах, он в два прыжка выскочил наружу, успев почувствовать, какой тёплый дождь и какая тёплая земля под ногами. А в следующий миг он завопил — просто так, без слов, запрокинув лицо к небу: