Николай Андреев - Наемники Страница 33

Поведение негодяя вывело русича из себя.

— Мне повторить вопрос? — резко повысил голос Храбров.

— Нам не о чем сейчас говорить, — ухмыльнулся барон. — Под пытками вы и так все расскажете. В тайной полиции немало хороших специалистов…

— Хватит болтать чепуху, — вмешался командир полка. — Либо ты представишь обвинение, либо я прикажу пришпорить лошадей. Терять время понапрасну у меня желания нет.

— Хорошо, — пожал плечами тасконец. — Правда, я сомневаюсь, что подобные поступки помогают карьере. За резкость часто приходится платить…

— Иди к дьяволу, Плинт! — гневно воскликнул кавалерист. — Ты же трус и бегаешь от дуэли, как последний подлец. Чем меня можно запугать? Смертью? Так она настигнет всех нас уже через несколько дней. Ситуация изменилась, болван. Идет война, и страх перед ублюдками, подобными тебе, уже исчез. Лучше побыстрее говори, и не вздумай врать. Я не поленюсь и опрошу охрану.

Лицо барона побелело. Без сомнения он был шокирован. Столь яростного отпора он не ожидал.

Привыкнув к безнаказанности, полицейский не сомневался в собственном превосходстве над другими людьми. На грешную планету его опустил обычный солдафон…

В первое мгновение унимиец совершенно растерялся. Но вскоре пришел в себя и зло выдавил:

— Пусть будет по-твоему. Когда-нибудь сочтемся. А теперь о происшествии… Нам доложили, что чужак пытается покинуть город. Само собой, мы перекрыли все ворота. Вскоре появились четыре всадника. К удивлению стражников, у беглецов оказались бумаги с подписью герцога и полный пропуск. Но приказ есть приказ. Сержант Торсон схватил лошадь мутанта за поводья. В ответ урод сбил его с ног ударом кулака. Группа сразу продолжила движение. Стараясь остановить их, сержант выстрелил из арбалета. Стрела ранила одного предателя в ногу. Чужак тут же развернулся и разрядил свой карабин в голову несчастного.

Полковник приподнялся в седле и жестом руки подозвал офицера охраны. Тасконец быстро подбежал к маркизу и лихо козырнул.

— Все так и было, лейтенант? — уточнил Освальд.

— Так точно, — отчеканил юный мендонец.

— А почему вы не вмешались? — спросил командир полка. — Ведь уничтожить отряд изменников для вас труда не составляло.

— Так точно, — подтвердил офицер. — Дело в том, что я знаю этих людей. Они посыльные штаба. В их преданности правителю никто не сомневается. Кроме того, предоставленные бумаги оказались безупречны.

— Вы допустили серьезный промах, лейтенант, — произнес кавалерист, — и будете сурово наказаны. Из-за нерешительности охраны чуть не сорвалась важная операция.

— Я могу получить уточнения? — с дрожью в голосе сказал унимиец.

— Разумеется, — жестко проговорил полковник. — В стране объявлено военное положение, а какие-то вредители мешают штабу выполнять свои функции. Нужно было немедленно прикончить мерзавцев, как только они потянулись за оружием.

— Что? — истерично завопил Плинт. — Вы призываете убить сотрудников тайной полиции? Это государственная измена! Маркиз, вы арестованы. Немедленно следуйте за мной!

В наступившей тишине вдруг раздался громовой хохот Освальда.

— Бог мой, каких идиотов Эллис набрал к себе на службу! — произнес тасконец. — Стоит мне махнуть рукой, и мои парни изрубят тебя на куски. А теперь все слушайте внимательно. Чужеземец убил сержанта лишь в целях самозащиты, тем более при исполнении секретного задания штаба. Ни при каких обстоятельствах я не доверю смысл этого задания ищейкам Стонжа. Больших дураков мне встречать не доводилось.

— Я требую выдачи преступников, — пытался возражать барон.

— Заткнись, — грубо оборвал его офицер. — Эти люди продолжат путь. Они едут вместе с нами на верную смерть. Их поступок должен вызывать уважение. А какой прок от вас?

Полковник сделал паузу и с презрением продолжил:

— И вот еще… Передай Стонжу, что он — отменная сволочь. Я с удовольствием выпустил бы ему кишки, но сейчас не время.

По рядам всадников прошел одобрительный гул. Среди них было немало дворян, родственники которых пострадали от произвола тайной полиции. Мендонцы безоговорочно поддерживали своего командира.

Между тем Плинт буквально захлебывался от ярости. Надменность и высокомерие исчезли без следа. Руки предательски тряслись, лицо и шея покрылись багровыми пятнами, язык едва шевелился.

— Вы ответите за свою дерзость! — наконец выкрикнул барон.

— Возможно, — откликнулся кавалерист. — Но не в этом мире…

Пришпорив коней, эскадрон устремился на север. Где-то там располагались основные силы полка.

Проскакав километров пять, маркиз обернулся к землянам и, довольный собой, заметил:

— Черт подери, не думал, что для счастья надо так мало. Сколько лет я мечтал о подобной реплике. Не хватало решительности… За смелость приходится благодарить войну. Она позволила мне сбросить ненавистные оковы.

— Вы все сделали правильно, — кивнул головой Храброе. — Теперь тот юный лейтенант не будет терзаться сомнениями. Судьба Родины гораздо важнее интересов какого-то Стонжа. Внутреннее самосознание проявляется именно в такие минуты.

— Красивые слова, — улыбнулся полковник. — Но интересно, как бы вы поступили, послушай я Плинта?

Олесь внимательно посмотрел на собеседника и спокойно поднял автомат.

— Так же, как и Карс, — вымолвил русич. — Разрядил бы в негодяев обойму. Расстрелять пять человек с восьми метров — большого умения не надо. А вот командир полка встал бы перед дилеммой — заниматься мной или выполнять поставленную задачу.

— Мне нравится ваша искренность, — сказал унимиец, натягивая поводья.

Впереди показался лагерь мендонцев. Известие о предстоящем походе кавалеристы уже получили. Эскадроны всадников лишь ждали новых распоряжений.

Война с Бонтоном вступала в решающую фазу.

Глава 7. БИТВА ЗА КРОСТОН

Посыльные штаба успели как раз вовремя. Майор Ленк с трудом удерживал своих людей от бегства. На протяжении последних тридцати километров то и дело попадались разрозненные отступающие подразделения мендонской армии. Среди солдат было немало раненых. Их моральное состояние оставляло желать лучшего.

Царила всеобщая паника. Воины любой ценой старались уйти подальше от фронта.

Как и следовало ожидать, не имеющий навыка верховой езды властелин пустыни начал быстро отставать. Впрочем, он оказался не одинок.

Несмотря на перевязку раненый тасконец чувствовал себя неважно. В сложившейся ситуации гонцы приняли единственно верное решение — разделиться.

Первая пара на свежих лошадях поскакала вперед, а вторая останавливала дезертиров.

Выполнить поставленную задачу было нелегко. Унимийцы с подозрением смотрели на мутанта-чужака. Лишь страх перед наказанием за предательство заставлял солдат возвращаться назад.

Не обошлось и без инцидентов. Какой-то сержант попытался пикой ударить Карса. Стальной наконечник пробил куртку и слегка зацепил бок властелина.

Вождь не сдержался и с силой стукнул кулаком мендонца по голове. У бедняги не выдержали шейные позвонки, и он замертво рухнул на землю.

Два десятка бойцов тотчас выхватили оружие. От кровопролития тасконцев спас резкий, отрезвляющий окрик второго посыльного. Офицер сумел убедить разъяренных солдат применить свои силы в другом направлении.

Тем временем защитники форта готовились к предстоящему штурму. Получив приказ штаба, Ленк почувствовал уверенность в собственных силах и развернул кипучую деятельность.

Майор выставил многочисленные посты на дороге и в лесу. Скрытые дозоры отлавливали беглецов и приводили их в Кростон. За пять часов гарнизон крепости увеличился больше чем наполовину.

Проявляя жесткость и требовательность, командир форта сумел быстро навести порядок. С буйными паникерами офицер не церемонился. Четверых повесили на ближайших деревьях в назидание остальным.

Ленк совершено не делал различий по классовому признаку. Один из казенных был дворянином, но унимийца это не остановило.

Известие о расправе, равно примененной и к простолюдинам, и к знатному человеку, мгновенно облетело Кростон, и авторитет майора в глазах защитников поднялся на небывалую высоту.

Теперь все мендонцы подчинялись командиру гарнизона беспрекословно. До людей начало доходить, что война — не дуэль, и правил в ней не существует.

Ждать врага пришлось недолго. Если посыльные прибыли к вечеру второго дня вторжения, то бонтонцы появились к полудню третьего. И хотя это была лишь разведка противника, даже она представляла реальную угрозу.

Кавалеристы остановились на краю поляны и внимательно рассматривали форт.

Сто двадцать километров неприятель преодолел меньше, чем за трое суток. От такого успеха могла закружиться голова даже у самого осторожного военачальника.