Олег Бубела - Книга четвертая Страница 33

— Повелитель зверей… — восхищенно прошептала Илинь.

Я понял, что в эльфийских книгах с легендами и сказками все-таки что-то было на это тему. Я ведь в свое время не читал эту ерунду, поэтому вполне обоснованно сомневался, что мой титул может быть известен эльфийкам.

— Да неужели! — воскликнула Ламиэнь. — Докажи, что это так! Докажи, иначе…

Она так и не закончила фразу, и уставилась мне за спину расширенными глазами. Обернувшись, я увидел, как по улице стремительно мчится десяток кэльвов, возглавляемый серым Вожаком.

"Мы пришли, друг" — послал он мне мысль.

Стая остановилась рядом со мной, образовав почетный полукруг, а сам Вожак подставил мне свою голову для почесывания. Я положил руку ему на загривок и начал перебирать густую шерсть, смотря на ошеломленных эльфиек. Хороший момент выбрали кэльвы, чтобы появиться. Эффектно получилось. Ламиэнь излучала волны страха, с ужасом смотря на кошек, и вцепилась в свой лук так, что пальцы побелели, Илинь же испытывала только легкую боязнь и восхищенно глядела на меня. Несколько кэльвов, предупредительно зашипели, когда Ламиэнь попыталась наложить стрелу на лук.

— Тише, они не причинят вам зла, — сказал я кэльвам, дублируя мысленно.

Кошки слегка успокоились, но все равно настороженно поглядывали на эльфиек.

— Ламиэнь, опусти лук и не нужно пытаться подстрелить моих друзей. Я бы хотел, чтобы эльфы все-таки нашли с ними общий язык.

Эльфийка не ответила, но свои попытки оставила.

— А теперь я предлагаю нам всем вместе отправиться в новый поселок и там поговорить о моих предложениях. Согласны?

— Да, — кивнула Илинь и смущенно добавила: — А можно мне тоже погладить кэльва?

— А ты сама спроси, — ответил я. — Просто подойди к тому, кто тебе больше понравился, и мысленно попроси разрешения. Вот если он позволит, тогда…

Я не думал, что эльфийка решится на это, но она медленно поднялась со своего кресла, а потом подошла к крайней кошке и опустилась перед ней на колени.

"Какая ты красивая, у тебя такая мягкая шерстка и такие великолепные ушки. Ты позволишь мне себя погладить?" — донеслась до меня мысль, вогнавшая меня в ступор.

Ни фига себе? Что это за явление природы? Я уже и мысли чужие научился читать? Получается с кэльвами был только первый звоночек? Моя эмпатия развивалась и совершенствовалась, а потом вылилась вот в такое? Я просто недоумевал, как же это могло произойти, и смотрел на то, как кошка робко сделала несколько шагов к эльфийке и вытянула шею. Илинь осторожно протянула руку и коснулась переливающегося на солнце меха. Спустя минуту хищница уже блажено щурилась от удовольствия и тихо мурлыкала, наслаждаясь ласками девушки. И тут я понял, что в том, что услышал мысли девушки, виноват я сам. Ведь именно я расширил границы своего восприятия, когда экспериментировал позавчера. Именно я, сам того не ведая, открыл еще одну грань своих способностей. Не знаю, хорошо это или плохо, но пока нужно оставить все так, как есть, а на досуге хорошенько над этим поразмыслить. Спустя несколько минут я поднялся, потому что и другие кэльвы также начали проявлять к эльфийке интерес, а терять много времени на почесушки я не хотел.

— Ну что, поехали? — спросил я эльфиек.

Улыбающаяся Илинь с готовностью подхватила свой лук и колчан, слегка присмиревшая Ламиэнь тоже встала со своего кресла, со страхом глядя на кошек. Я свистнул Ветерку, который с сожалением оставил какой-то особенно вкусный цветок и подбежал к нам.

— Где находится поселок?

— На Цветочном Источнике, — ответила Илинь.

Я знал, где находилось это место. Всего в двух часах бега отсюда. Не мудрено, что эльфы заметили зарево пожара и послали разведчиков проверить, что случилось. Вот только отчего ими оказались девушки, я не понимал. Или у эльфов была проблема с сильным полом, или просто никого более квалифицированного не нашлось.

Сбегав в дом учителя, я за несколько минут нашел в чулане несколько крепких мешков, собрал в них два десятка книг из тайника, до которых не смог добраться за время обучения, и крепко перевязал. Такое сокровище я в любом случае оставлять не собирался. Груз получился тяжелый, но Ветерку все было ни по чем. Такой скакун мог запросто везти на себе троих, чем я и собирался воспользоваться. Посадив эльфиек на Ветерка, я дал им пару советов на тему "как нужно ездить верхом", потом пустил жеребца легкой рысью, а сам с кэльвами побежал рядом. По дороге к эльфам я умудрился выяснить все подробности произошедшего несчастья. Говорила в основном Илинь, но иногда и подрастерявшая страх Ламиэнь вставляла реплики. Случившееся было крайне неприглядным и я прекрасно понимал, что косвенно послужил этому причиной.

После того как не вернулся третий отряд, старейшины наконец призадумались и оставили всякие попытки преследовать Убийцу. И вот тогда к ним пришла мать Заля и потребовала мести за своего убитого сына. В ответ Калиниэль впервые публично признал, что пророчество свершилось, и больше не будет посылать стражей, которых у эльфов осталось всего ничего, по следам беглого человека. Мать Заля от горя слегка повредилась рассудком и пошла просить поддержки у эльфийской общественности. Она заклинала всех собраться и отправиться к людям во имя священной мести, но ничего кроме сочувствия не получила. Несколько десятиц продолжалось ее безумие. Она умудрилась своими просьбами достать всех и каждого, поэтому эльфы просто стали ее избегать. Видя такое отношение к себе, эльфийка отправилась в последнюю инстанцию — умолять Духа Светлого Леса, воплощенного в Ритуальном дереве. Никто не видел, что она говорила, и что делала, но после этого никто мать Заля не видел. Все приняли официальную версию — она отправилась одна исполнять свою месть, но я догадывался, что каким-то образом эльфийка смогла оживить дерево и сама же стала его жертвой.

После этого несколько десятиц было тихо, а потом в поселении стали пропадать эльфы. Поначалу немного — всего десяток, что списали на кэльвов. Настораживало то, что их тела так и не могли найти. Но потом такие случаи участились, и даже не помог запрет старейшин на выход из селения. Когда количество пропавших достигло сотни, выяснилась причина всех этих исчезновений, потому что в последний раз дерево напало средь бела дня при многих свидетелях. Не обращая внимания на крики толпы, оно схватило пожилого эльфа прямо посреди улицы так, что тот даже не смог крикнуть, высосало его, а потом утянуло то, что от него осталось под землю.

Вот тогда началось противостояние. В первый раз к Ритуальному дереву пошли несколько воинов и два старейшины, которые попытались снова усыпить растение. Но только ничего не вышло. К тому времени дерево уже выросло раза в два и приобрело свою ауру, сформировавшуюся из энергии сожранных эльфов. После этой попытки никто из ушедших не вернулся, а дерево стало еще сильнее. Тогда было решено послать к нему магов, чтобы совместными усилиями сжечь его дотла. Два старейшины, которые изучали магическое искусство, трое сильных одаренных и еще сорок пожилых эльфов и эльфиек, которых взяли в качестве доноров силы, отправились на бой. После этого их никто не видел, а дерево раскинуло сеть своих корней по всему эльфийскому поселению.

После этого начался исход эльфов, вернее побег. Их осталось всего шесть сотен во главе с Калиниэлем, который, как мудрый полководец, посылал в бой своих воинов, но никогда не шел туда сам. Попытавшись вырваться к людям, они наткнулись на кэльвов, которые не обрадовались пришельцам, посягнувшим на их владения, и отогнали ушастых, убив несколько десятков тех, кто вздумал стрелять по ним из луков. Надо признать, что и эльфам удалось пролить немало кошачьей крови, но они были вынуждены отступить и пойти в другом направлении — на юг. Но и там оказался кэльвиный заслон, который ушастые даже не стали пробовать на прочность, памятуя, чем закончилась первая попытка. Вот тогда они выбрали тихое и спокойное место рядом с одним из родников, равноудаленное как от диких кошек, так и от ожившего дерева, и стали там обустраиваться.

Сезон холодов дался эльфам нелегко. Драпать пришлось в спешке, бросая все добро, поэтому ни теплой одежды, ни просто необходимых предметов быта ушастые с собой не захватили. Пришлось посылать разведчиков в оставленный поселок, чтобы те добыли все необходимое. Первые пять раз были удачными, но потом голодное дерево, еще больше увеличившееся в размерах и ставшее намного более активным, начало отлавливать смельчаков и никто из последующих собирателей не вернулся. Вот тогда ушастым пришлось осознать, что такое дикая природа. Еды было мало, лесная дичь не стремилась показываться на глаза, а растительная пища требовала много усилий. Ведь одно — ускорить на месяц созревание плодов, и совсем другое — вырастить семена в промерзлой земле. Начались болезни, истощения. Лимэль, ранее спасавший от всех недугов, подошел к концу, а запас его пополнить было неоткуда. И даже не помогла книга учителя, с риском для жизни принесенная еще в первые ходки. Полученное варево вызывало лишь дичайшее расстройство желудка.