Альфред Ван Вогт - И вечный бой... Страница 34

— Все, что я делаю, — вежливо признал Модьун, — это пытаюсь использовать энергию, которую вы первоначально заложили в единое психическое пространство; использовать ее в качестве носителя для активизации биологической перестройки. Это подействует на всех существ, связанных с вами. Теперь…

— Какую первоначальную энергию?

— Взрыв в едином психическом пространстве, посредством которого вы уничтожили людей за барьером, — сказал Модьун. — Откуда вы узнали о едином психическом пространстве?

— От расы, которая теперь вымерла, — неохотно сказал Зувгайт.

— Другое неправильное эволюционное развитие, я полагаю, — сказал Модьун. — Я собираюсь рассказать вам, что их знания о едином психическом пространстве были правильными. Поэтому я смог использовать реактивную энергию взрыва, которая включает в себя все комбинации жизненных энергий, и вы должны будете со мной согласиться.

— И для чего используется эта энергия? — грубо прервало существо.

Модьун глубоко вздохнул.

— Теперь раса Зувга пойдет вперед по правильному эволюционному пути. В течение нескольких следующих тысячелетий продолжительность жизни каждого будет — я думаю — семьдесят-восемьдесят земных лет.

Когда Модьун говорил, он постепенно начал чувствовать, как растет эмоциональное напряжение существа, которое возвышается над ним в темной комнате. Вдруг…

Зувгайт сказал неестественным голосом:

— Это изменение направления в нас, которое вы включили… Один из моих коллег только что спросил, можно ли отменить эту настройку и восстановить первоначальное направление?

Модьун колебался. Его испугала скорость реакции. Он нанес им такое сильное поражение — и все же еще можно было мгновенно все исправить.

Он подумал, что контратака пришла с опозданием. Модьун уже использовал преимущество, которое появилось у него только из-за их незнания. Теперь дело сделано, и больше ничего не оставалось. Осталась только его ловушка, которую они теперь осознали.

Естественно, он должен был честно ответить на их вопрос.

— Я, действительно, не думал об этом, но полагаю, что можно ответить «да». Но восстанавливать вас нужно по одному, и требуется много времени. Я должен сказать вам, что не намерен…

Снова ответ пришел сразу со скоростью, бьющей по мозгу; это показывало, насколько сильным был их шок.

— Мы — единственная бессмертная раса в космосе, — сказал Зувгайт, — а вы сделали нас смертными. Это несправедливо.

В известном смысле, это была правда. Вероятно, не следовало покушаться на что-то столь уникальное, как бессмертие.

«Но они покушались на многое, — доказывал себе Модьун. — Их доводы несущественны теперь».

Зувгайт настаивал:

— Нет ничего неприкосновенного в естественном отборе. На Земле вы, люди, вмешались в него, когда изменяли животных…

Голос говорил что-то еще. Но пока это было все, что слышал Модьун. Он устал. Перестал видеть. Звуки превратились в бормотание в его мозгу. Дальним уголком мозга он следил за происходящим и с легким изумлением думал: «Мной управляют именно сейчас, этими словами. Возможно ли, что я собираюсь так сильно рисковать, требуя себе гарантий?»

Когда у него возникла эта тревожная мысль, он заметил, что беспокойство, кажется, уменьшается. Не было ничего, кроме головокружения, ничего смертоносного. Ему пришло в голову, что оскорбления, и плохое обращение, и заговоры этих существ нарушили чистоту его реакции. «Я прошел долгий путь, — подумал он, — вероятно, большую его часть в неправильном направлении». Но при данных обстоятельствах он не грустил.

К тому времени, как Модьун начал это понимать, он настолько оправился, что снова стал воспринимать голос члена комитета.

— …Мой коллега, — говорил Зувгайт, — предлагает, чтобы мы вернули вам женщину в обмен на наше восстановление. Как он объясняет, эта женщина нужна вам для выживания вашего собственного рода. Она без сознания и в опасности. Поэтому он считает, что у вас нет выбора.

Модьун был ошеломлен безупречностью их логики. Они допустили роковую ошибку. А потом это же сделали люди. Зувгайты уже выигрывали. Не было полной уверенности, что человек…

«Они добрались до меня, — думал он. — Я не могу использовать свое восприятие, чтобы получить информацию, потому что они могут подменить ее. Но теперь они не осмелятся действительно сделать что-то против меня, пока я единственный, кто может им помочь…»

Полное равновесие сил между человеком и его самым опасным противником. В этом положении была какая-то зловещая красота.

Конечно, проблемы еще оставались.

— Я хочу восстановить вас. Но не знаю, как это можно сделать. Видите ли, — он протянул руки, как часто делал Неррл, — когда я верну хотя бы одного члена комитета в его прежнее состояние, он будет свободен. После этого его не будет связывать никакой договор о защите Судлил. — Он замолчал. — Я признаю, что она в вашей власти. Она позволила заманить себя в ловушку. Я представляю, что она с ее философией, не признающей насилия, и пассивной женской позицией была чрезвычайно доверчивой.

— Точно, — нетерпеливо прервал Зувг. — Мы смогли привести ее тело в бессознательное состояние, но, конечно, не хотели непосредственно воздействовать на систему восприятия. Но теперь есть причина для того, чтобы вы быстро принимали решение. Мы одобряем вашу настойчивость и решили не терять времени и согласились, что человек с вашей… гмм… безупречной философией, какой бы она ни была неправильной, сдержит данное обещание. Поэтому, если вы пообещаете восстановить наше первоначальное состояние в течение следующей недели или даже раньше, мы точно скажем, где находится Судлил.

«Итак, мною управляют». Это казалось единственным правдоподобным объяснением.

Ему было все равно. Он чувствовал, что может свободно принимать решение.

«…Я могу пообещать, а потом нарушить обещание…» Такое чувство было у него внутри.

А они действовали так, как будто он не мог не сдержать слова.

Зувгайт сказал настойчиво:

— Решайте. Это необходимо для безопасности женщины.

Во всяком случае, решение больше не было проблемой. Модьун просто сказал:

— Очень хорошо, я обещаю. Где она?

— Она в комнате, куда можно пройти через левую дверь в приемной, — выпалил собеседник. — Мы сделали так, что, если бы вы вошли, вы бы увидели ее. В момент умственного погружения в ее состояние мы все напали бы на вас.

Глаза Модьуна расширились.

— Гммм, — сказал он, — интересно, сработало бы это?

Пока он обдумывал, у него появилась другая мысль.

— Тысяча… — проговорил он. — Как вы, Зувгайты, уменьшили свое количество до такого числа?

— Мы одна семья, — объяснил член комитета. Казалось, он думал о другом. — Очевидно, там, где много семей, одна должна, в конце концов, уничтожить другие. Это случилось очень давно…

36

Модьун встал в спасательной шлюпке.

— Когда пришли животные-солдаты, Нунули и Зувг убежали по коридору, ведущему внутрь горы. А я поспешно вышел из приемной и стал караулить перед левой дверью. Несколько солдат хотели выбить дверь, но я только приказал им уходить.

Он стал задумчивым.

— Это была, на самом деле, очень мирная компания. Но я могу себе представить, какими дикими они казались членам комитета, которые никогда никого не пускали за свой барьер и не имели защиты против большого количества врагов. Какова бы ни была проблема, она должна была решиться, когда я дал указание людям-животным. Они были голодны, как никогда раньше не были в условиях изнеженной жизни на Земле. Они выстроились внизу, как хорошо воспитанные граждане. Как только я это увидел, я позвал вас, друзья, и вы пришли с носилками для Судлил.

Руузб сказал торжествующе:

— Я хочу отметить, что на этот раз ты вспомнил все до конца. Значит, они не повредили тебе своим гипнозом.

— Я заметил, — сказал Модьун.

Он пошел к пульту управления и, понимая, что все наблюдают за ним, нажал кнопку, которая открыла шлюз.

— Я лучше пойду, — сказал он.

Модьун направился к двойной двери, остановился у входа и сказал:

— Я вернусь завтра утром. Поэтому просто подождите меня, хорошо?

Говоря это, он шагнул наружу и стал взбираться по склону, по тропинке, которая должна была скоро привести его к саду и зданию Зувгайта в полумиле отсюда. Он прошел около двухсот футов, когда увидел, что четверо людей-животных появились из спасательной шлюпки и бегут к нему. Модьун продолжал свой путь, потому что они не окликали его, но он не был удивлен, когда они зашагали рядом, тяжело дыша.

— Куда ты идешь? — спросил Неррл, задыхаясь.

Модьун остановился. Он сказал о своем обещании Зувгайтам.

— Вы же знаете, куда я собираюсь идти и что делать.

Он собирался продолжить свой путь, когда увидел на лице Дуулдна странное выражение.