Валерий Пылаев - Метро 2033. Выборг Страница 34

Граната рванула через секунду после того, как он скатился по деревянным ступенькам, предательски затрещавшим под его весом. Наверху громыхнуло, весь дом содрогнулся, а с потолка посыпалась пыль. По ушам заехало так, что Барс на мгновение вообще перестал что-либо слышать. Поток горячего воздуха лизнул его в затылок, но все осколки остались там, на чердаке, разнося в щепки весь скопившийся за долгие годы хлам. Значит, Волки уже рядом. Следующая граната вполне может влететь и сюда – если найдется кто-то достаточно сноровистый для того, чтобы закинуть ее в узкую щель между бронированными ставнями.

– …валить надо!

Вопль Эдика прорывался даже сквозь грохот «Печенега» и омерзительный звон в ушах. Стена и даже ставни вокруг Вассермана напоминали решето – настолько отчаянно Волки пытались подавить пулемет, без всякого сомнения определив его как самый главный источник опасности. Удивительно, как самого Эдика еще не зацепили – в очередной раз помогло везение, без которого он бы едва ли прожил больше пары дней после выхода из метро. Его ноги подгибались, и Барсу на мгновение даже показалось, что это не Эдик держит пулемет, а пулемет удерживает в стоячем положении Эдика, который изо всех сил вцепился в оружие руками. Барсу прекрасно было известно это чувство. Страх. Животный ужас, безумие, когда ошалевший и придавленный разумом инстинкт рвется из оков. Когда пули ложатся близко, совсем рядом, вызывая непреодолимое желание бросить оружие, упасть на землю, закрыть голову руками и лежать, пока это все не закончится. Но бросать оружие никак нельзя. Укрытие – неплохая защита, но куда лучше работает ответный огонь. Огрызаться, противопоставлять свинец свинцу, до последнего не давая атакующим поднять голову и бить прицельно. Иначе – все. Подойдут, изрешетят хоть через деревянные стены, закидают гранатами. Едва ли Эдик так уж хорошо понимал все это – просто держался. Потому, что так было надо.

– Отходим, Эд, – Барс на полусогнутых подскочил к Вассерману и хлопнул его по плечу. – Алекс, Марина – идем. Через заднюю дверь!

А вот к Митричу обращаться было уже бесполезно – Барсу хватило и короткого взгляда, брошенного скользь. Выходное отверстие от пули на спине. Одно, второе, третье… Нет, с такими ранами не живут. На пол уже натекла целая лужа крови, но сам Митрич почему-то не упал – так и остался стоять на коленях, уткнувшись лбом в подоконник, словно и после смерти стремясь защитить свое жилище. Если бы не кровь и не автомат, выпавший из разжавшихся пальцев, можно было бы подумать, что старик вовсе не умер, а просто решил немного передохнуть перед тем, как снова начать стрелять. Барс тяжело вздохнул. Видать, не судьба оказалась Митричу пережить этот день, и поделать с этим ничего уже было нельзя.

– Пойдем, быстро, – Барс воспользовался небольшим затишьем между выстрелами и потянул Алекса за плечо. – Времени мало.

Пацана пришлось буквально оттаскивать от окна – настолько тот увлекся боем. Обернувшись, Алекс шагнул было к Митричу, но тут же остановился и только посмотрел на Барса, словно желая спросить – как же так? А вот так. Погиб суровый и ворчливый одинокий старик, на поверку оказавшийся золотой души человеком. Отдал последнее, и саму жизнь отдал, чтобы они могли жить дальше. И если оставаться здесь – его жертва окажется напрасной. Объяснять это все у Барса времени не было, так что он просто подтолкнул Алекса к задней двери. Теперь осталось только забрать Марину.

– Нет, дружочек, я, кажется, свое отбегала. Идите.

Она даже не оглянулась, и только продолжала выцеливать неожиданно притихший за окном полумрак. Барс выругался и метнулся к ней.

– Ты чего это задумала? – сердито проворчал он. – Давай, пошли.

– Куда я пойду?

Когда Марина, наконец, посмотрела в его сторону, Барс понял, почему она никуда не торопилась.

Ничего в ней больше не напоминало ту крепкую женщину средних лет, которая вчера вызвалась идти в бой наравне с молодыми парнями со станции «Выборг». Теперь лицо Марины было больше похоже на лицо мертвеца. Ее губы и щеки покрывала кровь – местами темная, запекшаяся, местами свежая. Под глазами залегли огромные – почти на пол-лица – синяки, а сами глаза лихорадочно блестели, отражая первые лучи солнца. Барс попытался было осмотреть ее, но она отрицательно покачала головой. Нет, ее не ранили. Просто закончились силы. Болезнь, долгие годы подтачивавшая Марину, брала последние рубежи, а вчерашняя вылазка и утренний поход через кишащий мутантами город добили ее окончательно. Пожалуй, Барс бы смог вынести Марину на плечах, даже под огнем бы смог… А что дальше?

– Иди, – одними губами прошептала она и легонько толкнула Барса в грудь. – Я постараюсь… хотя бы еще немного. Иди же!

Барс нахмурился, хотел сказать что-то еще. Что-то безумно важное, настоящее, но так и не смог. Благодарность, восхищение – все это уже потеряло всякий смысл. Марина оставалась умирать, и не было в этом ничего красивого или героического. Просто она выбирала свою смерть – единственное, что еще могла выбирать сама. И спорить с ней Барс не посмел.

Он уходил, не оборачиваясь, под аккомпанемент снова загремевших с улицы выстрелов, которым на этот раз отвечал один-единственный автомат. И только когда он уже готовился закрыть за собой дверь, сзади раздался негромкий голос.

– Береги девочку…

Или, может быть, показалось?

Марина не спешила. Спешить ей было, в общем, уже некуда. Так даже лучше – пусть подойдут поближе. Подождать в тишине, и только потом выстрелить. Один раз, больше не получится, но и этого достаточно, чтобы выиграть несколько минут. Пот заливал глаза, мешал целиться, ловить на мушку расплывчатые фигуры. Теперь они подходили без стрельбы – наверное, поверили, что все защитники крохотной крепости уничтожены – и все же осторожничали, не высовывались, перемещаясь вперед короткими рывками по семь-десять шагов. Марина напрасно искала среди них огромную фигуру Варга. Нет, тот был слишком умен и пускал вперед других. Жалко.

Когда между атакующими и домом Митрича осталось где-то метров двадцать, одному из Волков, похоже, надоело прятаться. Сначала он поднял голову, потом встал на колено и потом уже выпрямился во весь рост, махая рукой, сообщая своим, что впереди больше нет никакой опасности. Марина навела на него прицел – не в голову, не в грудь, а в центр силуэта, туда, где на учебных мишенях располагалась «десятка». Первое место по курсу… Двадцать лет назад. Странно сейчас было это вспоминать. С другой стороны, а что – не странно? Марина думала, что перед смертью обязательно надо вспомнить о чем-то важном, о чем-то, что действительно имело значение, но в голову лезли только всякие глупости. Скучные лекции, неудобная форма, подружки, лица которых она уже давным-давно забыла. Любимое фисташковое мороженое. Зеленое такое. А сами фисташки не зеленые – вот ведь ерунда…

Автомат Марины коротко рявкнул, и тут же в ответ ему загрохотали стволы Волков. Убраться подальше от окна она уже не успела. Что-то сильно ударило прямо в живот, и потом сразу же в левую руку. Марина шумно выдохнула, сжав зубы от боли. Слезы сами брызнули из глаз, но обычного облегчения не принесли. Снаружи еще стреляли, кричали, гремели ботинками по асфальту, но Марине было уже все равно. Осталось одно незаконченное дело, совсем маленькое, но очень важное, и единственное, о чем она еще могла думать – хватит ли сил? Кое-как обхватив пальцами простреленной руки скользкое от крови металлическое колечко, Марина перевалилась на бок и потянула. Медленно, очень тяжело – до чуть слышного щелчка. И только когда дверь в полуразрушенное жилище Митрича распахнулась, она наконец позволила себе разжать пальцы, отпуская ребристое тело гранаты.

Пробираясь через задний двор, Алекс споткнулся, наверное, раз двадцать. Неизвестно, что было тому виной – то ли темнота и разбросанные повсюду куски какого-то провода, то ли просто усталость. Во время боя Алекс напрочь забыл о раненой руке, но стоило ему перестать стрелять, как она снова напомнила о себе пульсирующей болью, постепенно разливавшейся по всему телу. Даже голова начала немного гудеть, как при температуре. Наверное, это и была температура. Какое-то воспаление, что ли…

– Аккуратнее, – шепнул Барс, – ноги выше поднимай.

Последние метров семь командир практически тащил его, ухватив за ручку рюкзака. Самому Алексу оставалось только переставлять ноги, бесстыдно переложив на Барса немалую часть собственного веса.

– Куда теперь? – тихо спросил Алекс.

– Да черт его знает, – проворчал Барс. – Попробуем немного их помотать. Если великий русский ученый реанимирует этот драндулет, это будет за километр слышно.

Слова командира прозвучали, как заклинание. Как только он закончил говорить, над притихшим Весенним Потоком раздался звук заводящегося двигателя. «Буханка» на соседней улице сначала неуверенно прокашлялась, но потом вдруг взревела так, что даже грохот вновь заработавших автоматов не смог полностью заглушить голос проснувшегося от долгого сна мотора. Техника, выпущенная за десятилетия до рождения Алекса, работала, и, судя по уверенному и даже задорному рыку, собиралась проработать еще долго.