Сергей Вольнов - Звёздный Меч Страница 34

И он поднимает руку, и простирает её вверх и вперёд, и между указательным и большим пальцами его…

Ну конечно же, Луч Клинок. Собственной персоной Носитель Света Лезвия, роальд грёбаный, чтоб ему…

На мгновение сквозь мерцание проглядывает лицо Феи в его старческой ипостаси. Черты лица искажены мучительной болью.

И Фея пропадёт опять… Вот она была, и вот её уже нет.

– Ах ты ж-ж, гной подкож-ж-жный, – шипит вор и надвигается на ревмага, – гадаеш-шь, вс-сех трахнул в ж-жопу, крас-снопузый педрила?! А мне не западло, а я вот щас-с погляж-жу, крас-сная у тя кровиш-ша или уж-же голубая!..

– Чего-о? – ревмаг, похоже, сильно удивлён. Будто ожил вдруг и заговорил с ним предмет интерьера. Жжихло останавливается и стоИт перед соплеменником, полупригнувшись, с ножом в опущенной руке, готовый в любую секунду вогнать тому «перо» под рёбра. Я напрягаю мышцы ног, готовясь к прыжку. Наверняка не я один…

Два роальда пристально смотрят друг на друга. Баррикада, разделяющая их, незрима, но мы её явственно видим. Ревмаг спрашивает:

– А ты ещё кто такой, собственно?

– Я твоё возмездие, сучара, – убеждённо произносит Жжихло и бросается на соплеменника, стоящего по ту сторону баррикады. Мы, все трое, слаженно прыгаем на подмогу. Но, едва оторвавшись от пола, вместо того, чтобы прыгнуть вперёд, вдруг взлетаем под потолок и приклеиваемся к нему спинами, широко раскинув руки… И висим там, распятые и обездвиженные.

Самое ужасное, что мы не можем даже рты раскрыть, чтобы закричать… Потому что не кричать, видя, что творит прямо под нами с нашим боевым товарищем враг, невозможно. Он изгаляется над Жжихло, а у нас нет ртов, чтобы кричать… За товарища кричать, потому что сам Жжихло не издаёт ни звука, что бы ни творил с ним ревмаг.

Извлекая прямо из воздуха всяческие иглы и лезвия, мановениями рук белёсоглазый изуверски втыкает их в грудь, бёдра, щёки, уши, глаза, бока, шею, живот, пах, суставы жертвы, но не позволяя при этом терять сознание, и с интересом смотрит, ждёт: закричит или нет?.. А Вор не кричит… Глаза его полыхают ненавистью, ноздри раздуваются кузнечными мехами, но губы – сжаты. Ревмаг продолжает с наслаждением мучить жертву. Сила есть, ума не надо… Но и ему надоедает. Жжихло победил. Сам он – не закричит, это уже ясно. Можно заставить его кричать, применив магию, но краснозвёздный из принципа не желает её применять, и потому прекращает терзать нашего беззащитного, но непобедимого друга.

И тогда окровавленные губы Вора разжимаются.

– Сук-ки позо-орные… краснопуз… зые бес-спредельщики… коз-злы… опущеные… ненавиж-жу… – исторгает Вор В Законе, наш боевой товарищ, и – умирает.

Мучитель некоторое время задумчиво смотрит на останки, совсем по-человечьи пожимает плечами и подымает взор к потолку. Наши полыхающие взгляды – наследники взгляда нашего погибшего в бою товарища.

И Носитель Света Лезвия опускает свои белёсые буркалы…

Невидимая рука переносит нас на пол, а белёсоглазый, хорошо мне знакомый по встрече на космобазе Танжер-Бета, звучным баритоном отдаёт распоряжения.

– Этого, – показывает на Цесаревича, уже жестоко скрученного в жгут особыми путами, наверняка заговорёнными Единоличным Носителем Света, – обратно в спецкамеру. Этого на мыло, – тычет в тело убиенного кореша Жжихло, светлая ему память, хоть и была его душа черна! – Этих двоих, – тычет в нас, – в Красный Зал.

Презрительно глядит на скрученный кошмар, в который превратила Вора его злая сила. Ухмыляется, приподымает руку и делает сложный пасс. Останки Жжихло стухают, разжижаются, а лужица испаряется. – Из этого реставрата доброго мыла уже не получится, – комментирует. Разворачивается и… с резким хлопком воздуха, рывком заполнившего вакуум, исчезает.

«Вот и разошлись наши дорожки, – говорю Принцу взглядом. – Ты жди, друган! Будем живы, вернёмся, ты верь!».

«ВЕРЮ», – отвечают мне искристые льдинки его, холодное спокойствие которых не способно, кажется, поколебать ничто во Вселенной.

Козлы нас полунесут, полуволокут в этот самый зал. Собственными ногами мы ходим только по собственной воле, поняли, да, суки позорные?! Мы вам кто такие, спрашивается? Я в частности…

Я кумекаю вот как: если мой друг Вор В Законе, то кто я, спрашивается? «Скажи мне, кто твой друг, и…» Почту за честь, друган Жжихло!.. А если мой друг принц, то я кто, спрашивается?.. Друг Принца – Принц, так ведь? То-то и оно.

Не дай Выр, Девочка услыхает эту закономерно проистекающую мысль! Её, небось, от словечка «прынц» на рвоту тянет. Хотя кто их, условно слабый пол, знает. Сколько их у меня было, не счесть, а до сих пор иногда кажется, что они – не человеки, а совершенно иная раса. ИНЫЕ, ясный пень. И по нечеловечьей их логике, может статься, Номи по-прежнему от этого словечка сладостное головокружение испытывает и коленки у ней трясутся в экстазе. ЖЕНЩИНА, что тут ещё скажешь. Всё сказано этим единственным словом.

Зато КАКИМ!!!

Сказано Слово, и от него, если ты сам – мужчина, а не вылупок какой, сладостное головокружение испытываешь и экстатическое коленодрожание.

От одного лишь осознания, что существа, зовущиеся ТАК, в этом дерьмовом мире всё же…

ЕСТЬ.

…Перед самым входом в Красный Зал нас пинками и толчками ставят в приблизительно вертикальное положение, и вводят внутрь. Пару секунд спустя я в очередной раз убеждаюсь, что сегодняшний день – задался целью довести меня до белого каления. Глупую рожу, которую я нежданно-негаданно узреваю среди ревмагов Совета, не спутать ни с какой другой рожей во Вселенной. От удивления я даже перестаю сопротивляться стражникам.

– Вот уж, дхорр задери, встреча! Всем встречам встреча, ясный пень! Я гляжу, ты в революционеры подался, Перебор… – сквозь зубы цежу. – Если живой останусь, своими зубами глотку тебе перегрызу, что да то да. Не сомневайся!

31: «Как у нас, торговок и воительниц, водится…»

…Номи порывалась спасать Сола, но её не пускали. Девушка со слезами на глазах умоляла Экипаж объединить усилия, умоляла всем вместе очень-очень захотеть – и переместить её в Артурвилль.

Экипаж хором отвечал: «Мы бы с радостью, поверь, но как видишь, не получается! Подсознательно мы тебя никуда не хотим отпускать, а Свет не выполняет желаний неискренних…»

Жуткие переживания снедали её явь. Требовалось поскорее уснуть, но по закону подлости жизни – сон не снисходил, а к искусственным средствам его вызывания Душечка отсоветовала прибегать. Вдруг искусственный сон не возымеет должного эффекта, и СВЯЗЬ не установится?..

«А пока ты проснёшься, пока расскажешь о неудаче… Ничего, скоро заснёшь. Немного спадёт нервное напряжение, произойдёт разрядка – и глазки слипнутся как миленькие. Головка уже не бо-бо, девочка?..» Бо-бо, отвечала Номи, размазывая слёзы по щекам. Но не от удара, а от страха за него. «Ни один мужик не стоит того, чтобы из-за него так убиваться, – отвечала Тити. – Но если хочешь, убивайся, товарка. Твоё священное бабское право, дхорр загрызи. Но разве ты не убедилась на примере этого козла Майки…» Убедилась, убедилась, отвечала девушка, ещё и как убедилась, дхорр забодай! И всё едино реву как дура… «Ну реви. Припади мне на грудь и рыдай! – улыбнулась Тити. – Полегчает. Слёзы – древнейшее и основное бабское оружие супротив дикого произволу самцов биовида человек…»

Перед тем, как Номи уснула, она ещё успела услышать, как Бабушка сказала: «Чуяла, чуяла я дерьмецо-то, контракт подписывая… Говорил мне Бой: „вишь, Ба, а тебе этот лживый лощёный гад прынц Майкл понравился…“. Малыш, похоже, в человеках-то разбирается… ну, магистр социопсихологии всё-таки!!».

«Между прочим, да! – подумала девушка. – Потрясающий он тип, этот Сол Убойко, спаси его Выр… Быть может, именно таков ОН, Настоящий Мужчина – непредсказуемый и неоднозначный?.. Ищущий и идущий. Как Сол… Сплошной клубок противоречий. Разве могут в одном человеке, как в нём, сочетаться альтруизм и корыстолюбие,

самоотверженность и подлость, грубость солдафона и потрясающая тонкость чувствования, безалаберность и обязательность, ласковость и хамство, чувство долга и беспринципность, патологическая прямота и патологическое стремление ко лжи, коварство и благородство, нежность и жестокость, звериная ненависть к «яйцеголовым» и подлинный университетский диплом не какого-нибудь там инженера холодильных установок, а инженера человеческих душ!.. и… и…» ииии

И она заснула, не успев ответить себе: могут ли.

А во сне Сола всё так же не было. Связи – никакой. Или он умер, или не имел возможности уснуть. Неизвестность терзала похлеще пускай и самой страшной и безвозвратной, но ясной определённости…

Проснувшись, она страстно ждала ещё одного Соединения разумов Наяву, но и его не было. Чтобы отвлечься немного и не сойти с ума от неопределённости, девушка, уступив настойчивым просьбам Душечки, решила перекусить, и пока товарка по Экипажу подкладывала ей вкусные кусочки, ассоциативно переключилась на неё.