Дарья Иволгина - Проклятая книга Страница 34

Фердинанд дома не ел. Обычно он трапезничал на том самом рынке, о котором говорила Соледад. И заказывал пресловутую поджаренную свинину. С кровью. И читал псалмы, бормоча положенные прибавления.

И еще он продавал различные зелья, и приворотные, и куда более опасные, способные за полгода свести человека в могилу от какой-нибудь болезни — да так, что никто и не заподозрит отравления. За такое ему платили больше всего. А Соледад помогала своему воспитателю — когда бывала в Севилье, — в тех случаях, если возникала необходимость избавить даму от нежелательных осложнений. По преимуществу связанных с любовными занятиями. Томные испанские дамы, особенно с «готской», то есть чисто христианской кровью в жилах, нередко предавались любви, пока их мужья занимались войной и политикой. И объекты этой страсти зачастую оказывались предосудительные. Поэтому не только беременность могла постичь такую неосторожную даму, но и постыдная болезнь, которая перешла в какой-нибудь графский альков прямиком из портового борделя.

И никто не пытался донести на старого Фердинанда, потому что случись старику предстать перед судом — и слишком много сделалось бы достоянием общественности. Разумеется, никто не станет привлекать к суду знатных испанских грандов и их супруг — показаний жалкого мориска для этого недостаточно! Но сотни репутаций будут навеки загублены (ибо в глубине души всякий поймет, что мориск говорит чистую правду). Сотни мужчин будут связаны узами кровной мести. Сотни вдов утратят доверие и любовь родни в Бозе усопшего и как положено похороненного (и оплаканного) мужа. Нет, нет и нет! Пусть все остается как есть.

И Фердинанд продолжал жить и творить свои тайные дела, и публично есть свинину и вести себя как заправский христианин, оставаясь в душе самым настоящим язычником и поклонником дьявола.

Соледад узнала от него много полезного. Она нередко покидала старика и странствовала по всей Европе. Эта женщина не боялась ни мужчин, ни других женщин. Ей не были страшны солдаты, монахи, добропорядочные граждане. Она проходила сквозь мир как нож сквозь масло. Она и этому научилась от старого мориска.

Ее возвращение в Севилью совпало с очередной «эпидемией доносов». Каждый год во время приближения пасхальных причастий доносы так и сыпались, Поскольку духовники ставили доносы в обязанность кающимся — если те видели, слышали или узнали вещи, которые были или казались противными католической вере. Всегда находились люди, которые начинали испытывать муки совести: нечто услышанное вдруг представало им в совершенно новом свете… а если не сообщить — отлучат от Церкви, не позволят приступить к Причастию, обрекут на вечные муки бессмертную душу!

И человек шел и доносил.

На Фердинанда доносили каждый год. И не по одному разу. О нем «сообщали» и хозяева тех трактиров, где он столовался, и случайные соседи на рынке, подслушавшие обрывок беседы мориска с какой-нибудь красоткой, и служанки, приносившие записку от госпожи… Кого только не было! Но инквизиция давно знала старика и посматривала на него сквозь пальцы.

Так было и на сей раз.

Но ситуация вдруг переменилась.

В инквизиционный трибунал явился некий человек, который назвал свое имя — «Тенебрикус» — и продемонстрировал некоторые регалии, которые носил при себе, но не открыто, а тайно. Доминиканец, принимавший в тот день доносы, счел эти знаки отличия чрезвычайно странными и, несомненно, заслуживающими самого пристального внимания.

Через несколько часов — Тенебрикус терпеливо ждал, сидя в прохладе большого собора, — явился Освальдо Санчес, главный инквизитор Севильи, невысокий плотный человечек лет пятидесяти с вечно озабоченным красным лицом, по которому градом катился пот.

При виде этой важной персоны Тенебрикус встал. В полумраке собора качнулась высокая, гибкая, как хлыст, фигура. Санчес остановился в проходе между скамьями, прищурился, пытаясь разглядеть посетителя.

— Простите, сеньор, но мне плохо видно ваше лицо, — проговорил он, обтирая лоб платком и задыхаясь. — Здравствуйте, брат. К какому ордену вы принадлежите? Ваша одежда мне незнакома.

— Я принадлежу к Ордену Святой Марии Белого Меча, — вполголоса отозвался Тенебрикус. — Здравствуйте, отец. Дозвольте переговорить с вами по одному чрезвычайно важному делу.

— Прошу.

Они оба уселись на скамье, привычно сложив руки в молитвенном жесте и уставив взоры на статую Девы Марии с большим кровоточащим сердцем в груди, которое она сжимала руками.

— В вашем городе живет некий мориск именем Фердинанд, — начал Тенебрикус.

Санчес, несколько раз метнувший в его сторону взгляд — главный инквизитор поглядывал на своего гостя искоса, как птица, — сразу отвел глаза и покраснел еще больше.

— Если бы я знал, брат, что вы явились по такому ничтожному поводу…

— Я вас слушаю, отец, — сказал Тенебрикус почтительно и твердо. В его голосе мелькнули властные нотки, и отец инквизитор неожиданно ощутил, как ему становится ужасно холодно.

Он поежился, несколько раз обернулся ко входу, где приметил несколько человек, бродивших по собору как-то странно, рассеянно и задумчиво.

— Это мои спутники, — молвил Тенебрикус, догадавшись о мыслях инквизитора. — Я приехал с ними из России. Они могут показаться вам немного странными, но поверьте: и вы, и я, и они — все мы служим одной и той же цели.

— Интересно. — Толстый человечек сцепил пальцы и уставился на них. — И как же вы сформулируете эти цели?

— Чистота христианской веры. Искоренение знания, которое губительно для человеческих душ.

— Совершенно верно. — Инквизитор вздохнул. — Вы говорили о Фердинанде… Но это, в принципе, безобидный старый жулик. Он иногда помогает нашим грандессам избавляться от нежелательных детей… Равно как пользует и их служанок с той же целью. Вероятно, пару раз ему доводилось кого-нибудь отравить… Что ж. Не он, так другой. По крайней мере, о Фердинанде нам все известно, так что мы его не трогаем. Ежегодно на него поступает до тридцати доносов. Он сам является в трибунал, не дожидаясь вызова, и с веревкой на шее приносит покаяние. После этого он платит… э… небольшой штраф, и мы его отпускаем. Это известная процедура.

— У Фердинанда есть помощница, — сказал Тенебрикус.

— Совершенно верно, — кивнул главный инквизитор. — Довольно скверная шлюха, если говорить между нами. Я бы с удовольствием отправил ее на костер. На нее тоже раза два поступали доносы, но она была полностью оправдана.

— На сей раз ее придется задержать, — твердо сказал Тенебрикус. — Мне все равно, как это будет сделано. Вам известно, где она скрывалась все это время?

— А вам? — в упор спросил маленький человечек.

— Простите, если мой вопрос задел вашу честь, святой отец, — потупил глаза Тенебрикус. — Разумеется, вы не можете следить за каждой подозрительной шлюхой в Севилье.

— Совершенно верно, — подтвердил главный инквизитор Севильи и обиженно надул губы.

— Она находилась в Англии, — сообщил Тенебрикус.

Наташа Фирсова-Флорова вместе с мужем (на сей раз она не позволила оставить себя где-то там, пока мужчины рассматривают интересные памятники архитектуры и встречаются — подумать жутко! — с главным инквизитором Севильи) бродила по храму. Церковь была гулкой, в ней застоялся запах сальных свечей. Сейчас там никого не было, кроме Тенебрикуса, двух испанских монахов и друзей Наташи.

Ей не раз доводилось бывать в помпезных католических церквях. Почти всюду попахивало музеем, а как и в больших, богато украшенных православных храмах, особенно в Петербурге и в меньшей степени в Москве. Но этот роскошный, высокий собор совершенно не напоминал музей. Скорее — чрево кита, проглотившего Иону. Вон там ребра-колонны, там — легкие окна, а это кровавое, яркое, живое сердце собора, алтарь…

Наташа присела на скамью. Она чувствовала возбуждение и вместе с тем странное успокоение. Она поняла, что ей нравится это место.

Харузин размышлял о природе мистики — не иначе, судя по постному выражению его лица. Флор просто дивился красоте и время от времени простодушно крестился перед изображениями Господа, Богоматери и неизвестных новгородцу католических святых.

Тем временем важный разговор продолжался.

— Соледад Милагроса находилась в Англии? — немного удивился главный инквизитор. — Это точно?

— Абсолютно. — Тенебрикус позволил себе легкую улыбку. Его извилистые губы чуть изогнулись, но взгляд остался холодным.

— Странно… Что ей делать в Англии?

— Она нашла кристалл и две очень опасных книги. Сейчас эти вещи находятся у нее, — продолжал Тенебрикус спокойно.

— Она нашла эти вещи в Англии? — не переставал удивляться инквизитор. — Насколько нам известно, тамошняя королева хоть и еретичка, — он перекрестился, — но совершенно не суеверна и не склонна покровительствовать разного рода колдунам, даже если они и не шарлатаны. Всякое тайное знание Елизавета финансирует весьма неохотно — скорее, отдавая дань моде. Или, что еще точнее, — для того, чтобы позлить нас. Так кто же будет заниматься магией в стране, которая целиком и полностью поглощена строительством национального флота?