Уильям Дитц - Только кровью Страница 35

Джепп упал на метатель стрелок, беспомощно раскинув руки.

Хорт видел, что двуногий свалился, прыгнул вперед — и неожиданно остановился. Что держит жертва в руке? Оружие, которое плюется болью?

Джепп разглядел какое-то мерцание и попытался понять, что же это такое. Он нажал на кнопку чисто машинально, только потому, что баллончик с краской был уже в руке. Голубая струя превратилась в легкий туман и залила морду Хорта. Джепп пришел в ужас, когда увидел два горящих глаза и длинную вытянутую морду. Он уронил баллончик с краской, откатился в сторону и принялся шарить рукой по полу в поисках оружия.

Хорт стряхнул с себя часть краски — во все стороны полетели синие брызги — и пополз вперед. Его брюхо скользило по полу, он утробно рычал, задние лапы напряглись.

Джепп нащупал метатель стрелок, вытащил оружие из кобуры и попытался прицелиться.

Хорт увидел, как появился метатель боли, понял, что у него почти не осталось времени, и подпрыгнул высоко в воздух.

Метатель глухо рявкнул, поток стрелок полетел к цели и настиг Хорта, который издал пронзительный, очень похожий на женский, крик. Джепп убрал палец со спускового крючка.

Хорт падал сквозь холодную металлическую палубу, сквозь корпус корабля, погружался в космический мрак и пустоту. Он почувствовал, как кто-то ущипнул его за шею, и открыл глаза. Внизу раскачивалась земля — самка несла сбежавшего детеныша в нору, из которой он недавно улизнул. Там он будет в безопасности, а она снова отправится на охоту...

Голова животного резко дернулась, когда стрелки пронзили мягкое брюхо, Джепп услышал звук падения и молча наблюдал за тем, как преследователь теряет защитную окраску.

У него оказалась мерцающая зеленая шкура, длинное сильное тело и шесть мускулистых ног. Лапы животного были снабжены присосками и острыми когтями. Теперь Джепп знал, кто следил за ним и каким образом зверь устроил для него ловушку.

Старатель похолодел. Он с трудом встал на колени, поморщился от боли и поднялся на ноги. Дотянувшись рукой до спины, убедился в том, что комбинезон мокрый, и посмотрел на пальцы. Они были в крови. Его кровь — его жизнь — медленно вытекала из тела. У Джеппа закружилась голова.

Ладно, прежде всего необходимо поднять баллончик с краской. Другого здесь не найти.

Робот траки прибыл как раз вовремя и стал свидетелем сражения между двуногим и шестиногим. Исход порадовал машину, поскольку его создатель тоже был двуногим и наделил свое творение врожденным предпочтением к тем существам, которые привыкли пользоваться разнообразными инструментами. Сервомеханизмы взвыли, робот превратился в «машину на побегушках», вытянул руку и поднял баллончик.

Джепп отступил назад, когда робот подал ему краску.

— А ты откуда взялся?

— А ты откуда взялся? — эхом повторил робот и запомнил слова, чтобы использовать их в дальнейшем.

Джеппу показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он знал, что нужно поскорее добраться до аптечки, но не хотел уходить. Этот робот не просто отличался от всех остальных, он заметил Джеппа и продемонстрировал, что желает вступить в контакт.

— Я иду домой... Хочешь пойти со мной?

Робот превратился в «бродягу» и отправил звук обратно к его источнику.

— Я иду домой... Хочешь пойти со мной?

— Будем считать, что ты сказал «да», — ответил Джепп и зашагал по коридору.

Робот промчался по луже крови, поскользнулся и тут же внес необходимые изменения в свой внешний вид.

— Будем считать, что ты сказал «да». А ты откуда взялся?

12

Как и все, к чему стоит стремиться, величие не дается даром.

Деревенский кузнец подождал, пока фермер проверит, как сделана работа, вежливо кивнув, принял плату за свой труд и долго смотрел вслед удаляющемуся с грохотом трактору. Он работал древними инструментами, но сам был еще древнее и скорее являлся машиной, чем человеком.

Серджи Чен-Чу за свою долгую и наполненную событиями жизнь играл много ролей — сына, брата, мужа, отца, дяди, друга, промышленника, политика, стратега, художника, а в последние пять десятилетий — деревенского кузнеца. Его биологическое тело умерло давным-давно, вот почему — за исключением мозга и части спинного мозга — все остальное у Чен-Чу было искусственным.

Он успел «поносить» несколько разных тел. Сразу после смерти ему пришлось стать голубоглазым страшилищем, но с тех пор бизнесмен всегда заказывал тела, которые походили на него прежнего — симпатичного, дородного человека. Русско-китайские родственники наверняка гордились бы своим потомком.

И дело не только в теле, которое он выбрал. Главное — решение вернуться домой, в деревню, расположенную неподалеку от монгольского города Хатга. Приехав сюда сразу после окончания второй хадатанской войны, здесь он жил и работал в приятном забвении.

Серджи Чен-Чу подождал, когда фермер завернет за угол в дальнем конце улицы, помахал ему на прощание рукой и скрылся в тени.

Двойные двери были сделаны из потемневшего старого дерева и со скрипом захлопнулись, как только он потянул за истрепанные веревки. Три солнечных луча пробились сквозь отверстия в потолке и разрисовали потемневшую от масла глину причудливыми бликами. Шустрые пылинки резвились, весело гоняясь друг за другом, а потом, устав, медленно опускались на пол.

Почти всю стену занимал длинный, прочный на вид верстак. Над ним висела полка с инструментами. Канистры с ацетиленом пристроились у противоположной стены, рядом со сварочным агрегатом, который Чен-Чу так и не нашел времени починить, и его последним произведением абстрактной скульптуры. Тут и там были расставлены другие его работы, весьма неплохие. Кузнечный горн, очень старый — Серджи Чен-Чу пользовался им редко, — стоял холодный и погасший.

Чен-Чу, будучи человеком активным, собирался многое сделать для родной деревни, но тут пришли новости о Майло. Зная, что он больше не может оставаться сторонним наблюдателем, однако твердо решив сдержать свои обязательства перед односельчанами, промышленник работал по двенадцать часов в день. Клиентов, как крупных, так и мелких, следует обслуживать.

Чен-Чу в последний раз огляделся по сторонам, повесил кожаный передник на гвоздь и вышел в заднюю дверь.

Сад был гордостью и радостью Нолы. Со всех сторон его огораживала высокая стена, и сюда допускались только избранные. Этот зеленый уголок являл собой чудесную картинку старого мира. В вытянутом в форме почки пруду резвились карпы. Чен-Чу прошел по мосту, миновал лунные ворота и поклонился родовому алтарю.

Деревянный дом представлял собой простое строение, не выше соседских жилищ. Судя по нему, никто не подумал бы, что его хозяин когда-то занимал высокий правительственный пост, вел за собой в сражение целый флот и владел несколькими пограничными мирами.

Нола услышала, как открылась дверь, и вышла навстречу мужу. Ее искусственному телу было около шестидесяти лет, но она по-прежнему оставалась необыкновенно красивой женщиной. С точки зрения Чен-Чу, ничто другое значения не имело. Они поцеловались.

— Я сложила твои вещи в маленькую сумку, тебе так будет удобнее.

— А кто сказал, что я куда-то уезжаю? — удивленно приподняв одну бровь, спросил Чен-Чу.

— Не глупи, — заявила Нола. — Мы женаты вот уже сто лет, я знаю, что ты намерен делать, еще прежде, чем ты сам это поймешь. Ты принял решение в тот момент, когда услышал, что они взяли Майло. Я видела по твоим глазам. Ты постараешься навести порядок. Именно так ты и стал Президентом, не забыл еще?

Промышленник поцеловал жену в лоб из искусственной кожи. Некоторым людям в любви везет.

Чен-Чу прошел через простые, почти спартанские комнаты, прикоснулся к кнопке, которая распознавала его отпечатки пальцев, и стал ждать, когда сдвинется в сторону часть пола.

Дом был построен на земле, унаследованной Чен-Чу от деда, но в нем имелись устройства, которые поразили бы предка. Среди прочего — громадный подвал и выход в подземную пещеру, ту самую, где отец прятал контрабанду.

Потребовалась масса времени, терпения и денег, чтобы втайне от соседей построить бомбоубежище, атомную электростанцию и суперсовременную систему связи. Однако деньги творят чудеса.

Чен-Чу спустился по лестнице и поспешил к роскошному рабочему столу, подаренному когда-то его прапрабабушкой своему сыну. Стол стоял на платформе, а перед ним, располагались экраны. Первый был подключен к Планетарной службе новостей (ПСН), независимой когда-то организации, — сейчас она являлась центральным звеном в пропагандистской машине губернатора Пардо. На втором работало «Радио Свободная Земля», которое не только сумело пережить многочисленные попытки его закрыть, но и, казалось, начало процветать благодаря своим трудностям. Чен-Чу как раз успел к сводке новостей, посвященной победе лоялистов в Джибути. Он сделал для себя несколько заметок, когда экран на секунду почернел.