Aruna Runa - Всё в дыму… [СИ] Страница 35

– Ich werde immer bei dir sein… – И голос был незнакомый, низкий и гулкий, как будто говоривший вещал из колодца, и слова он растягивал, смакуя каждый звук грубого древнего языка – так, что вместо ожидаемого лая выходило утробное рычание.

"Я всегда буду с тобой". Какое, однако, самонадеянное заявление! Ди ни на секунду не сомневался, что способен одолеть любое человеческое тело. Пусть и такое… странное. Донна Лючия раздалась в плечах и казалась существенно выше. Радужный платочек на мощной шее смотрелся дико, а мешковатые брезентовые штаны теперь туго облегали мускулистые бедра – явно не женские.

– Кто ты?

– Зиленцорн, – рыкнула донна Лючия.

– Ты выглядишь по-другому.

– Ist kein Licht am Horizont…

"На горизонте нет света". Как мелодично – наверное, тоже из репертуара герра Линденманна. Но совсем некстати. Ди задрал голову к небу.

– Часов пять пополудни, вообще-то. Солнце еще на небе.

– Die Wahrheit ist wie ein Gewitter, es kommt zu dir, du kannst es horen… [6]

– Это я уже слышал, – отмахнулся Ди. – От герра Линденманна. Кстати, где он? И где все остальные? Что ты с ними сделал? И говори уже нормально.

– Ira fulva leonis, – прохрипел Зиленцорн, и Ди, автоматически перекладывая его рык в понятные образы, удивился. Во-первых, это был другой язык – древнепатрицианский, совсем уж древний. Во-вторых, "ярость рыжая льва" – это что еще такое, что должно означать?

Он открыл рот, чтобы переспросить, но тут же его захлопнул: справа в кустах зашебуршало. Пригнувшись, Ди бесшумно переступил по траве, выждал и метнулся на звук. Из зарослей ломанулась темная фигура, норовя ускользнуть в противоположную сторону, однако донна Лючия, проявив недюжинную сноровку, цапнула фигуру за шкирку и выставила перед собой, ухитряясь держать на весу.

Ди, ожидавший увидеть в худшем случае Зеленого Человечка, опешил. В воздухе, схваченный крепкой рукой Зиленцорна, болтался рыжеволосый охотник Лев.

– Так, – пробормотал Ди. – Так… Придержи его, я сейчас.

И нырнул в кусты.

И сразу вынырнул: в них ничего не оказалось. Будем надеяться, что единственная единица боеприпаса поблизости – круглая мина, которую судорожно сжимает незадачливый соратник Стерха. Хорошо бы он ее и дальше не ронял: отсюда не видать, в каком состоянии накольник у этой штуки.

– Поставь его.

Зиленцорн послушно опустил руку, продолжая держать Льва за шиворот грязнющего бежевого свитера. Не по сезону наряд. И явно мал… Пара секунд недоуменного разглядывания, и Ди опознал вещицу. Он и предположить не мог, из каких побуждений охотник напялил на себя одежду покойной Элли.

– Так, ладно. Теперь ты. Что ты здесь делаешь? Хотя и так ясно что. Тогда другой вопрос: как попал в Резервацию? Хотя нет, это тоже ясно… Какого хрена?!

От его крика проснулись осоловевшие от еды утки, закрякали суматошно и возмущенно.

– Gusch! [7] – рявкнул Зиленцорн.

Все смолкло.

– Итак, – медленно сказал Ди, – Лев… За что ты хочешь меня убить?

Тот бросил за Зиленцорна затравленный взгляд, помотал головой:

– Не тебя. Федьку.

– Вон твой Федька, – Ди кивнул на запеленутый в пленку труп. – Без тебя обошлись. А это, – он указал на мину в руках Льва, – ты для меня приготовил?

– Нет! – Голова снова затряслась, рыжие взлохмаченные кудри запрыгали вокруг исхудавшего лица. – Я Федьку… Федьку. – Губы мальчишки дергались, по щекам горохом катились слезы. Стекла очков перепачканы… Интересно, насколько хорошо он без них видит… И почему они в какой-то детской оправе?

Ди внутренне скривился. Взрослый же парень, а раскис, как пойманный за кражей мела школьник.

– С чего ты взял, что он здесь? Зиленцорн, отпусти его.

– Я… шел… шел за ним… следил, потом… потом потерял.

Вот, значит, как. Ну, это хорошо, что потерял. А то бы жахнула "Куйбида-Дещица" прямо во дворе, костей бы не собрали.

– А здесь что делал?

– Ис… искал. Тут… тропки.

– Идиот. По-твоему, их Убейконь твой протоптал, что ли? Давно тут шляешься?

– Д… нет.

– Где еще минировал?

Лев пожал плечами и уставился в землю.

– Я тебя на части разложу сейчас, без всяких мин, сука. Где ставил, говори, ну!

– У воронки, – прошептал тот. – Где метро брошенное.

Какой прыткий. Сволочь.

Ди это и вслух повторил. На что Лев вскинулся весь, очками и веснушками засверкал:

– Ты ничего не знаешь! Ты вообще не человек!

– Я ваших детей в школе учу, если что. – Ди обидно засмеялся, дразня мальчишку.

Охотник закусил губу, прижал мину к груди покрепче. Кстати, это не "Куйбида-Дещица", а что-то сильно на нее похожее.

– Полегче с этой штукой, колпачок сорвешь.

Лев испуганно передвинул пальцы. Показался характерный рисунок: силуэт древней Евраравии, перечеркнутый загогулиной с двумя палками. В народе эту противопехотку называли "Европотрошок" – за фугасную силу, с которой она разрывала человека, практически выворачивая его наизнанку. И еще потому что, согласно учебникам истории, именно эти мины использовала ЗАД в последней Евраравийской войне.

– Где оружие взял? – строго спросил Ди. Его тошнило от изобретательности, с которой люди уничтожали себе подобных.

Поглядывая на замершего со скучающим видом Зиленцорна, поправляя одной рукой очки и часто сглатывая слюну, Лев принялся рассказывать. Оружие он украл со склада. Да-да, у охотников теперь был собственный склад, на станции метро "Коккозы". Зал перегородили специальными стенами, вдоль которых расставили ящики с наклейками "гуманитарная помощь".

Гетман Стерх закрепил за каждым отрядом отдельную секцию, а в ночной караул ставил парами – двух человек хватало, потому что все тоннели охранялись многолюдно и круглосуточно. Лев дождался своего наряда, договорился с напарником спать по очереди и перерезал ему горло во сне.

На этом месте Ди вскинул руку, приказывая ему заткнуться. Он поверить не мог, что этот интеллигентного вида задохлик в забавных очочках хладнокровно зарезал одного из своих друзей только для того, чтобы украсть парочку мин. Кстати, сколько? И все-таки – зачем?

Оказалось, всего шесть: больше унести не мог. Пять сложил в старенький школьный рюкзачок, одну – тяжеленную "Куйбиду-Дещицу" – нес в руках. Она и разорвалась на тропинке возле утиного пруда. Ну как зачем? Федору отомстить хотел.

– И за что же? – Ди все не мог понять, как могло это тщедушное убожество даже помыслить справиться с Убейконем, и что вообще их связывало.

Лев долго молчал и отворачивался, перебирая пальцами по металлическому боку "Европотрошка", но шевельнулся Зиленцорн – угрожающе, и мальчишка не выдержал:

– А если скажу, отпустите?

– Говори, – уронил Ди, дивясь его наивности.

– Из-за него Элли умерла, Тотошка свихнулся. А этот гад с пуэсторианцами ушел. Стерх сказал, он к художникам переметнулся.

– Чего-о? К художникам?

– Да он это так сказал – ну, чтобы обратно его не принимать. Я за Федькой следил, а он в город вышел, и за какой-то теткой стремной ходил, и в ЦЦ ее пас. Там народу много, я маячок на него навесил. Приехал потом сюда, а тут сигнала нет… Я заблудился. И Федьку потерял.

– А ходил за ним зачем? Не проще подстрелить было?

– Я стреляю плохо, – признался Лев, – из-за зрения. Я и учился на минера. А ющ на Убейконя не действует. Стерх сказал, из-за таблеток, у него со здоровьем что-то… Федька вон художников целовал, подстреленных, и хоть бы хны. Отморозок.

Он поежился.

– Ладно. Остальные мины где?

Охотник неопределенно дернул угловатым плечом.

– Ну? – прикрикнул Ди. И брови сдвинул, изображая гнев.

Лев в очередной раз стрельнул глазами в сторону сверлящего его взглядом Зиленцорна и нехотя ответил:

– Одну тут ставил, одну – на дороге, у въезда. А про одну говорил уже – где станция, "Сельбилляр" называется. Две в рюкзаке вон там, за деревом.

– Эта последняя? Давай сюда.

– Не дам, – насупился тот.

– Давай быстро, кому сказал!

– Не подходи! – Лев перехватил мину поудобнее, и что-то тихо щелкнуло.

– Стоять! – заорал Ди, видя, как метнулся к охотнику Зиленцорн. Мальчишка в ужасе взвизгнул и разжал пальцы, отшатываясь от протянутой руки, оскальзываясь на истоптанной траве.

Прежде чем бес схватил Льва за шиворот, Ди, выпустив тень, вцепился Зиленцорну в предплечье и резко дернул на себя. Хруст человеческих костей совпал с шипением газа. Густо запахло шоколадом. Ди уплотнил тень и неодобрительно цокнул языком, мельком подумав о том, как ненавидит модификации фугасов, заправленных горючей фосфорорганикой. Какой смысл в газе при такой силе взрыва?

Бес упрямо и молча выдирался из его хватки. За границей окутавшей их греевой тени охотник вскинул руки над головой, изогнулся, словно танцуя. Рыжие кудри разметаны невидимым ветром, а очки, криво сидящие на покрытом конопушками носу, больше не кажутся забавными. Лев горел, горел заживо, но не успел этого осознать, потому что в следующую секунду взрыв разнес его в клочья.