Грозовое небо - ЮЭл Страница 35

– Самая сильная часть.

– Василису я не возьму с собой, так же, как и Амира. Они не оправились. Деметрий останется приглядывать за всем в мое отсутствие.

Камиль одобрительно кивнул.

– Я точно не возьму Маришку. – И снова кивок. – А вот Кики… – Колдун уставился на него затаив дыхание. Переживает. Его мысли могли быть загадкой для кого угодно, но не для серого. – Кики молодец, но ее брать нельзя. Она на моего мага с поцелуями лезет.

Камиль закрыл глаза и покачал головой.

– Знаешь, серый, вождь из тебя превосходный, но как друг…

– Как друг я еще лучше?

Они залились смехом. Казалось, что в серой пещере, показался луч света. Он не один. Он не один в этой битве.

– Нам, но войну пора, а они здесь хихоньки-хаханьки разводят.

Эрик с голым торсом шагнул в палатку. Новый шрам рассекал тело от левого плеча до правого бока, черной толстой рваной полосой. Дракон проследил за его взглядом, и накинув на себя рубашку без рукавов, застегнулся на все металлические застежки. Ральфа беспокоил этот шрам, как и те силы, что отдал друг на восстановление своей подопечной.

Когда Василиса боролась за жизнь, Эрик не отходил от нее ни на шаг. Серый тогда даже спросил, не начал ли он питать нежных чувств к юной особе? В конце концов, в соседней палате боролся за жизнь Амир, а Сэл пострадала намного меньше.

– Амир волк! И Маришка смогла заморозить его состояние. Потребуется время, вполне возможно, много времени, но он будет восстанавливаться. Василиса же, человек. И она, лишь на первый взгляд, пострадала меньше. Смотри, – и он спустил тонкую кружевную сорочку, творение Кики, с бледного плеча. Три черные полосы разной длины со рваными краями, точь-в-точь как на его лице, с плеча уходили на спину. – Небесная тень задела ее в тот момент, когда она прикрывала меня и моих братьев. Когти этой птицы, сплошной яд. Этот яд наполняет тело огнем, и каждый орган сгорает в нем. Я – Дракон, я – есть пламя, но даже я смог выжить только благодаря Сесиль и твоей возлюбленной. Она человек, Ральф. Она всего лишь человек.

Больше они к данному разговору не возвращались, пока в один прекрасный день, он не встал со словами: «Всё! Она будет жить». Последующие три дня, дракона не видел никто.

– Я в порядке. – Эрик подмигнул. – К любому яду можно привыкнуть. Ты же не думал, что после первого раза, я не найду способа пережить это во второй. Меня, куда больше беспокоит другое, кто скажет моим оболтусам, что они не приглашены?

Камиль сделать жест руками в качестве отказа. Ральф отрицательно покачал головой. А затем, для пущей убедительности, сделал пару шагов назад. Эрик в сердцах ругнулся, махнул на них рукой и вышел.

Маришка.

– Вот объясни мне, – спросила Василиса, не останавливая свою тренировку – почему бы просто не сказать правду?

Маришка наблюдала, как ее подруга делает выпад, крутиться вокруг себя, чтобы снова ударить. Падает, встает и снова бьет. Как много сил у этой девушки.

В памяти тут же всплыл образ Эрика. Мари до сих пор не забыла, как тяжело было дракону. Изодранные спина и лицо, скрежет зубов, от попыток сдержать крики, агония. Сесиль пришлось использовать весь свой запас сонного, с примесью запрещённого, чтобы хоть как-то его успокоить. А ведь он дракон. А Василиса, всего лишь человек.

Когда позже, Мари спросила о действии яда, Сесиль рассказала, что он проникает в кровь, циркулирует телу с ним, и сжигает существо изнутри. Каждый орган пылает огнем, расщепляя их на мелкие острые песчинки. А чуть позже, эти мелкие осколки пытаются выбраться на волю, разрезая мышцы, кости и кожу. Тетя считала, что Эрик выжил благодаря тому, что своим жаром, сжег песчинки, потому что процесс, происходящий в организме, необратим. Из всех раненных небесной тенью выжило двое, и оба были ей известны.

Как бы сильно Маришка ни презирала образ жизни дракона, она убедилась в том, что никто не заботиться так о своих учениках. Даже волки не могут похвастаться тем, что их подопечные неприкосновенны. С Эриком же никто не станет связываться.

Василиса, упала на колено, выругалась, потерла плечо со шрамом, встала и продолжила. Шаг вправо, выпад, присед, поворот, выпад.

Лишь она, Ральф и Сесиль знали, что все время, пока тренирующаяся сегодня Сэл, боролась за свою жизнь, вместе с ней боролся и Эрик. День за днем, ночь за ночью он сражался с маленькими кристаллами внутри нее, расщепляя их жаром своего тела.

А чуть позже, добравшись до своего временного жилища, после окончательной победы над агонией Сэл, рухнул прямо на входе, и провел в бессознательном состоянии три дня. Она не должна была об этом знать, никто не должен был, но желание поблагодарить за спасение подруги привело Маришку его порогу. Для всех останется секретом то, что она помогла ему встать на ноги.

– Да, Маришка, – по пальцам Кики потек сок от красного яблока. – почему ты не скажешь ему?

– Сказать, что?

– Что любишь, конечно. – невозмутимая ответила кузина. – Вот я от своего Камильчика ничего не скрываю.

– Камиль не принимает тебя всерьез, – меч чуть не выпал из раненной руки, но она перехватила его здоровой. – это первое. Второе – можно не признаваться в любви, если боишься отказа. Начни с упоминания о том, что твоя мать планирует вас поженить и посмотреть, как он на это отреагирует. Если эта мысль вызовет у него протест, то и обо всем остальном нет смысла сообщать. И третье, Кики, ты никогда не говорила Камилю, что любишь его.

А Сэл всегда была такой рассудительной, здравомыслящей и холодно, или это влияние дракона?

– Так, мне мне и не надо говорить. – Кузина даже глазом не повела. – Все и так ясно, как небо. Моя любовь, ярким солнцем, освещает ему путь.

Маришка начала укладывать еду в корзину. Какая разница, с чего начинать и чем заканчивать. Сейчас она готова была сказать ему что угодно, пусть только вернется как можно скорее.

– Мари, – Василиса нежно тронула ее за плечо. – Армия из трех сотен волков, сильный колдун и не менее сильный дракон, прикрывают его спину.

Слезы брызнули из глаз. С бойни на реке она не могла позволить себе расслабиться. Слишком много крови, слишком много ран, слишком много жизней на кону. В этот раз ее обняли нежные руки Кики, а не сильные, обрабатываемые ею, руки Ральфа.

Ожидание и неизвестность убивали. Он ушел. Ральф ушел, а она так и не набралась смелости сказать. Ни то,