Василий Головачев - Смерш-2 Страница 35

— А ты?

— Я — последователь Гермеса Трижды величайшего.

— Нет, кто ты в иерархии Круга? Ты говорил — Посвященный, это кто — Учитель, Хранитель?

Тарас отвел глаза, на мгновение вспыхнувшие угрозой и предостережением, помолчал.

— Я — Посвященный седьмого подуровня Плана человеческого Духа.

Матвей подождал продолжения, но Горшин надолго замолчал, погрузившись в свои мысли. Наконец тихо проговорил:

— Ну, не смогу я тебе на пальцах… — Снова замолчал.

— Хорошо, допустим, — кивнул Матвей. — Допустим, все это правда. Каким же образом ты, эзотерик, Посвященный куда-то там, человек Круга седьмого подуровня, сверхчеловек, можно сказать, оказался в компании с «чистильщиками»? При первом нашем разговоре ты не ответил на мои вопросы. Задаю их еще раз. Зачем тебе… вам земные дела, если существует более сложная реальность мира, где вы можете реализовать свои способности? Ведь если верить тому, что я прочитал и услышал, вы все равно не сможете помочь человечеству выйти из тупика, из хаоса противоречий, привести его к истинному знанию и пониманию вещей.

— Не смогу, — согласился Горшин, грустнея. — Дело в том, что Внутренний Круг не является органом управления человечеством в целом или отдельной цивилизацией. Это, наконец, не программа, ведущая ко всеобщему прогрессу и процветанию. Система его взаимодействия с «внешним кругом» человечества неимоверно сложна и допускает несправедливость, провоцирование жестоких войн, террор и насилие, позволяющие функционировать принципу сохранения культуры. Хотя принудить людей к чему-либо невозможно, а значит, нельзя и помочь. В массе своей они не хотят или не могут совершить необходимое усилие и пойти дорогой истины. К сожалению, нынешняя цивилизация — такая же тупиковая, как и тысячи до нее, потому что общая направленность человеческого мышления ведет не к истине, а от нее! Гомо бонис — человек добрый — фикция, как и гомо сапиенс.

— Тем более я не понимаю ваше…

— У меня есть причина, я говорил, — глухо произнес Тарас. — Даже две. Переделать этот мир я не смогу, но кое-что сделать необходимо. К тому же мне нравится власть.

Матвей недоверчиво глянул в глаза гостя. Горшин оттаял, засмеялся:

— Что, сразил? Да, мне нравится власть, но с небольшим уточнением: власть не над людьми, а над обстоятельствами. Это меняет дело? В принципе, рассказываю я это тебе столь откровенно только по одной причине: у тебя есть шанс стать человеком Круга.

Матвей покачал головой, глаза его вспыхнули голубым огнем и погасли, он подавил охватившие его чувства.

— Как сказано у многих учителей прошлого, которых ты перечислил, Врата мира, а значит, и Круга открываются лишь перед теми, кто ищет.

— Но там же еще сказано: «Просите, и дано будет вам. Стучите, и отворят вам». У тебя есть глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, сердце, чтобы чувствовать. Ищи, ганфайтер, набирайся опыта, стучащему да откроется!

— «Бабушка, а почему у тебя такие большие глаза? — пробормотал Матвей. — Чтобы тебя лучше видеть, внученька…». Как говорил один мудрец: «Опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашей глупости».

Тарас не отреагировал на шутку. Глянул на Матвея как-то по-особому, у того даже голова закружилась.

— Чуешь? Ты в самом деле не совсем нормальный человек, Соболев.

— Спасибо.

— Не за что. Это правда. У тебя очень сильно развита экстрасенсорная сфера, а это задатки для Посвящения. Хотя путь в Круг долог и горек. И идти тебе дальше, чем мне, я вижу. Только учти: тебе будут мешать.

— Кто? — Матвей подбросил вверх салфетку и проткнул ее носом.

Горшин вздохнул:

— Не только люди.

— Не твои ли «монархи тьмы»? Или как там еще — «тарантулы»?

— Они не мои, но если засекут — костей не соберешь, — сказал Тарас таким тоном, что у Матвея холодок пробежал по спине. — И в какой-то момент я могу не успеть на помощь. Теперь о конкретных делах. Завтра вечером мы с тобой уберем предателя, пока он не разрушил одно из звеньев «Чистилища».

— Нет, — сказал Матвей твердо. — Все, что угодно, любые задания, но… я не палач. И даже не судья. Нельзя сказать, что я осуждаю «чистильщиков», их жертвы чаще всего действительно заслуживают кары. И все же…

— Понял. — Горшин остался спокойным. — В общем-то я знал, что ты откажешься. Что ж, напарника я найду. Но через два дня у нас будет общее дело, и без твоего участия не обойтись.

Матвей сделал жест, означающий: а по фигу все! Проводил Тараса до двери, хотел спросить, зачем Горшин выдал ему все руководство «Стопкрима», но, поразмыслив, передумал.

— Я знаю, что тебя интересует, — полуобернулся Горшин. — Так вот… Информацию по «Чистилищу» я выдал тебе по той простой причине, что в какой-то момент комиссары захотят большей власти и свернут с пути, тогда тебе придется «погасить» их.

— А ты что же?

— Меня, может, уже не будет на этом свете. И вот еще что: Ивакина убили боевики из ДД-обоймы «Стикс» Хасана Ибрагимова, майора ФСК, подчиненного начальнику Управления «Т» контрразведки генерал-лейтенанту Ельшину. Кто именно выполнял приказ, не знаю, подразделение так засекречено, что о нем знают лишь Хасан да генерал. Попробуй выяснить сам.

— Выясню, — сказал Матвей, пораженный услышанным.

— И последнее: зайди к Муромцу и забери ту штучку, которую ты у него оставил. Она может тебе в скором времени пригодиться.

Ушел. А Матвей молча смотрел ему вслед: Горшин знал об оставленном у Ильи оружии. Но причин, по которым он оказался среди организаторов «Чистилища», так и не объяснил.

С Кристиной он провел всего час — она торопилась на занятия шейпингом, хотя, по мнению Соболева, улучшать фигуру ей было некуда. За это время девушка успела сообщить кучу студенческих новостей и сплетен, из которых самым важным было сообщение о поведении Жоржа — вел он себя выше всяких похвал, — а также поделиться планами на ближайшее будущее. Во-первых, она решила заняться английским языком профессионально и в будущем стать переводчиком, а во-вторых, поддалась уговорам подруг поучаствовать в осеннем конкурсе «Мисс Москва». Насчет первого Матвей ничего не имел против, а услышав о конкурсе, осторожно заметил: не смущает ли леди общепринятое мнение о том, как становятся лауреатами таких конкурсов? На что получил ответ: во-первых, это горе не мое, во-вторых, я не собираюсь становиться лауреатом таким способом, а в-третьих, уж не ревнует ли уважаемый мэтр? «Мэтр» сделал вид, что ревнует ужасно, и в награду получил обещание подумать о неучастии в конкурсе.

Договорившись встретиться с Кристиной через день, он посетил в клинике Илью, узнал у него код сейфа, где лежал отобранный у автоворов пистолет, потом заехал к нему в гараж, забрал пистолет и вернулся домой, где засел за компьютер, пока не вычислил кое-какие связи генерал-лейтенанта Ельшина. Затем сварил кофе, поджарил тосты и только собрался было «покейфовать», как вдруг зазвонил телефон. Матвей воззрился на него в немом изумлении: ему никто не должен был звонить! Дикой не мог знать, что он уже вернулся из села, Ивакин был мертв, начальники ГУБО номера телефона не знали, он им его не давал. Оставалась Кристина, хотя они расстались всего два часа назад.

Матвей снял трубку, изменил на всякий случай голос:

— Слушаю вас.

В трубке раздался щелчок и тут же гудки отбоя. Осторожно, как ядовитого паука, положил Матвей трубку на рычаг. Показалось вдруг, что из чашки динамика высунулась призрачная когтистая лапа, погрозила пальцем с чудовищным когтем и втянулась обратно. Матвей понял, что это подсознание предупредило об опасности, потому что трубку на том конце провода сняли не случайно.

Поразмыслив, Матвей достал из тайника пистолет, проверил обойму, повертел в руках, чувствуя себя ковбоем. «Макаров» заметно менял настроение, буквально гипнотизируя владельца, подтверждая известную поговорку: пистолет рождает власть. А главное, придавал уверенность. Он был увесистым, но не слишком тяжелым, несмотря на почтенный возраст, не очень красивым, но ощутимо грозным. Матвей редко пользовался огнестрельным оружием, хотя и владел всеми его видами, но в ситуации, о которой предупреждал Горшин, пистолет был необходим. Если Соболева начнут проверять «щитовики» Шмеля, о знании приемов боя придется забыть, а вот то, что у друга Ильи Шимука, только что вернувшегося из мест заключения (именно по этой легенде Ивакин вселил Матвея в квартиру ВКР), есть оружие, удивить могло только органы милиции.

Интуиция не подвела и на сей раз. Звонок был проверочным — на месте ли «клиент», а потом появились и сами «контролеры» — знакомые «секретарши» Дадоева и с ними милиционер в форме, в котором Матвей узнал верзилу-охранника из батальона Шмеля. Они его, к счастью, не узнали: знакомился с ними Соболев во время походов в резиденцию Шмеля, изменив внешность. Единственное, что мучило, — откуда они узнали номер сверхсекретного телефона квартиры, принадлежавшей военной контрразведке.