Михаил Логинов - Красный терминатор. Дорога как судьба Страница 35

— Никанор Матвеевич, так вы думаете, нет никакой возможности проникнуть незамеченными в поезд?

— От чего же мне так думать? Не думаю я так. Возможность есть. Но у самих у вас не получится. — Путеец выдержал паузу и сказал: — Может быть, и повезло вам, ребята, что меня встретили. Может быть… А может и не быть…

И опять взгляд его переместился на раковский мешок.

— Что же мы так просто сидим, скучаем? — Назаров, изображая оживление, встряхнулся, потер ладони. — Разговоры невеселые. Давайте отметим знакомство. По нашему, по-мужски. Марсель Прохорович, развязывай свой мешок.

Товарищ Раков тяжело вздохнул и принялся выполнять приказание так медленно, словно надеялся, что вдруг найдется другой выход и спасется та часть богатства, которая вот-вот будет потрачена не пойми на кого.

— Стакан есть? — деловито осведомился путеец.

— Есть у нас стакан? — спросил Назаров у подчиненного.

— Нет, представьте себе, — обидой был пропитан голос Марселия Прохоровича.

— Эх, молодежь… — Никанор Матвеевич поднялся. — В путешествие, называется, собрались.

Совсем мало времени потребовалось старому железнодорожнику на то, чтобы забраться в таинственный сарай и вновь появиться у залитой разнеживающими лучами майского солнца завалинки со стаканом, который он протирал почти чистым носовым платком.

Через десять минут Никанор Матвеевич заговорил по существу:

— Эх, солдатики-касатики, контрреволюционеры вы мои дорогие, пропали бы вы без меня пропадом. Кто бы вам растолковал, что с другой стороны поезда в него влезть можно? Поперлись бы с перрона входить — тут вас цап, и в кутузку. Правда, нужно лезть в классный вагон. В теплушку с заду не попасть. Устроена она, зараза, по-другому. Ну что, еще по одной…

— …Эх, армейцы красные, молодые-зеленые, а знаете ли вы, что и с другой стороны поезда вы в него не попадете. Потому как двери вагонов открывают только со стороны вокзала. С другой стороны заперты они, заразы. Марселич, наливай!

— …Ребята, Федя, Марселич, открою я вам вагон, не пугайтесь. Ключ у меня есть. Сейчас…

Путеец Никанор Матвеевич стал шарить у себя по карманам. Удивительные предметы извлекали его руки.

— А это что такое? — спрашивал старый рабочий сам себя, разглядывая, например, выуженную из кармана горсть ржавых железок.

— А-а-а… — узнавал он. — Шплинты…

Шплинты летели, рассредотачиваясь в полете, куда-нибудь в траву.

Торжествующий возглас «ага!» озвучил обнаружение ключа. Массивный трехгранник с поперечной ручкой лежал на загрубелой ладони и отражал солнечные лучи.

— Ото всех дверей классных вагонов! Понятно вам? Ото всех!

— А если одни теплушки-с прибудут? — высказал опасения тот, кого переделали в Марселича.

— Эх ты, Незнам Неведович! Да как нынче у них составы формируют? На треть — теплухи, переделанные под перевозку пассажиров, на треть — классные вагоны, а на треть — теплушки, где груз какой везут. Посажу я вас ребята, всех обманем…

За непринужденным разговором и дождались состава. Он прогрохотал мимо, отсвечивая стеклами пассажирских вагонов, обдав дымом от сгоревшего в топке угля и дымком, тянущимся от труб печек, установленных для обогрева теплушек, в которых с недавних пор приспособили перевозить людей.

Никанор Матвеевич в последние, наиболее томительные минуты ожидания графикового поезда употреблял раковский самогон уже в одиночку. Назаров, а за ним и Марселич — отказались, сославшись на ждущие их впереди опасности. Поэтому старый путеец никак не отреагировал на прибытие состава. Откинувшись на стену сарайчика, свесив голову на грудь, он сладко спал, убаюкиваемый весенним теплом.

— Спи спокойно, дорогой путеец, — прошептал Федор Назаров, высвобождая трехгранный ключ из ладони путейца.

Железнодорожник лишь всхрапнул в ответ.

— Пойдем, товарищ Раков.

— Сию секунду, — Марсель в настоящее время оказался очень занят затыканием бумажной пробкой объемистой бутыли, в которой еще плескалась четверть от былого содержимого. — Чего спешить? Вы же помните, Федор Иваныч, господин, что погружен сейчас в морфеи, сказывал — какой-то спецвагон еще цеплять будут, который в тупике у них, навроде нас. Пока еще прицепят.

— Спецвагон — спецбыстро и прицепят. Заткнул? Пошли.

Они ступили на шпалы ближайшего железнодорожного пути. Отсюда можно было увидеть, как из остановившегося поезда выбираются на перрон пассажиры, в основном без поклажи — значит, просто размять ноги. Садящихся в поезд тоже, как и первых, наблюдалось немного. Назаров разглядел разгуливающую вдоль вагонов высокую фигуру в кожаной куртке. Может, Леха Хохлов и есть? Впрочем, какая разница. Сейчас надо подумать, как незаметно пересечь пути, чтобы никто не засек две подозрительные личности, движущиеся в подозрительно неправильном направлении.

Рассерженные паровозные гудки заставили застывших посередине колеи красноармейцев испуганно обернуться. На них надвигался маневровый локомотив, толкающий перед собой пассажирский вагон, видимо, тот самый — спецназначения.

— Не туда! — остановил Федор дернувшегося было к месту предыдущей дислокации Марселя. — За мной!

Назаров перешел на другую сторону пути. «Вот оно — решение задачки», — подумал он. Сказал последовавшему за ним Ракову:

— Прыгнем на подножку. Нас куда надо и довезут.

Спецвагон находился уже в десятке шагов от них.

— Да как же так, товарищ Назаров? Неспособные мы к акробатике! Товарищ Назаров!.. — плаксивым голосом заканючил Марсель. — Не получится, товарищ Назаров. И мешок руки вяжет…

Спецвагон уже поравнялся с ними. Федор выхватил сидор из рук своего не шибко храброго подчиненного и фельдфебельским голосом рявкнул:

— Пр-рыгай, сал-лага!

Товарищ Раков, больше напуганный этим криком, нежели иными обстоятельствами, взял и сделал все как нужно: вцепился в проплывающие перед ним поручни, оттолкнулся от земли и — оказался на подножке. Назаров, повесив оба мешка на одно плечо, пробежал несколько метров вдогонку движущемуся вагону и со спокойствием и деловитостью бывалого сцепщика взобрался на подножку к товарищу Ракову.

— Не боись, кататься нам недолго, — счел нужным прокричать Федор.

Висеть на подножке им пришлось минуты три. Назаров заметил, как в одном из окон перемещаемого вагона на миг появилась чья-то голова и тут же снова скрылась.

Спецвагон подогнали к хвосту состава, и бойцы спрыгнули на щебень. Сцепщик, ожидавший окончания маневров и начала своей работы, глянул на них, укоризненно покачал головой и проворчал:

— Развлекаемся, шоб вам пусто было! Штрафануть бы вас, а лучше сразу — к стенке!

И занялся своим делом.

Назаров и Марсель Прохорович направились вдоль поезда в поисках классных пассажирских вагонов, которые должны были находиться где-то в середине состава.

— И как это железнодорожные люди полную жизнь по таким неуклюжестям бродят? — изумлялся бывший официант, уставший переставлять ноги по рассыпчатой щебенке и мириться с покатостью насыпи.

С другой стороны состава ветер доносил смех и разговоры, крики и ругань. Проемы между вагонами беглецы преодолевали как можно быстрее, чтобы у того, кто, не дай бог, их заметит, по крайней мере, недостало бы времени разглядеть их как следует, и, значит, был шанс, что примут за железнодорожников.

Ну вот наконец и желанная сцепка из трех пассажирских вагонов. Они прошли ее полностью и остановились у последней двери последнего классного вагона, состыкованного с теплушкой.

Назаров вскочил на подножку, подергал ручку двери в тамбур — заперто. Как Федор и предполагал, тамбур оказался нерабочим, то есть его не открывали во время остановок, через него не входили и не выходили. И это как раз его устраивало.

— Ну, Никанор Матвеевич, надеюсь, ты нас не подвел, — с такими словами Назаров извлек из кармана всеоткрывающий ключик. Треугольная полость трубки ключа встретила в замочной скважине такой же формы штырь. Федору осталось лишь повернуть поперечную рукоять в нужном направлении. Раздался звонкий, прямо молодецкий щелчок. Нажим на дверную ручку и — путь в вагонный мир открыт.

Когда они забрались в тамбур, Марсель Прохорович облегченно вздохнул и даже перекрестился на радостях. На что его старший боевой товарищ заметил:

— Рано, боец Раков, победу играть. Когда отъедем, тогда вот разрешу ненамного ослабить бдительность. За мной!

Из тамбура они прошли в небольшой закуток перед ватерклозетом.

— Здесь и будем дожидаться зеленого сигнала, — сказал Назаров. — Дверь в тамбур оставь открытой. Настежь. В случае чего отступим туда.

— А почему мы прямо там не остались постоять? Или почему к людям-пассажирам не присоединяемся?

— Любой с перрона может рожу к стеклу прислонить и увидеть, кто это там в тамбуре отдыхает. Также они могут и через тот тамбур войти, чтоб пройтись по вагону, по полкам глазами пошарить. А отсюда я любого ненужного первым угляжу.