Олег Кулагин - Русские сумерки. Клятва трикстера Страница 36

Мне обработали рану на голени, заново перевязали, вкололи антибиотик. Несколько минут я отдыхал в кресле возле крохотного фонтана.

Потом вышел на крыльцо. Двинулся по главной аллее.

Запрокинул голову и посмотрел в окно – второе слева на третьем этаже. Там – палата, где лежит Воробей.

Там сейчас Ирина.

Когда мы виделись – единственный раз, – она плакала у меня на груди, плакала и бессвязно благодарила за деньги. А мне… было бы легче, если б она бросилась на меня с кулаками. И обругала, как последнюю сволочь.

В окне что-то мелькнуло.

Я рассмотрел детское лицо по ту сторону стекла. И отвернулся.

Двинулся вперёд по аллее.

Вдруг вспомнил, как Воробей рассказывал о своей мечте – поехать с сыном в Крым и подняться на Аю-Даг. Ещё в детстве, до Сумерек, он ходил туда горной тропой: «Представляешь, Тень, весь посёлок сверху – как на ладони, долина с виноградниками – будто ковёр с зелёным узором. А море сверкает, и где-то в дымке у горизонта угадывается мыс Меганом…»

Он мог полчаса обо всём рассказывать. И иногда надоедал.

Но то была хорошая мечта…

И она бы обязательно исполнилась – если б я не прощёлкал медузу!

«Себя ты не обманешь, Тень. И по справедливости именно ты должен был сдохнуть в капкане…»

Вот и кончилась аллея.

Больше я не оглядывался. Миновал КПП.

Отыскал в лесу мотоцикл. Постоял несколько минут, прислонившись к дереву, слушая щебетанье птиц. Хотелось упасть в траву и закрыть глаза.

Но я оседлал «Falcon». Надел шлем, завёл мотор и поехал в сторону города.

Я ещё не знал, куда направляюсь. Главное, подальше отсюда.

Тут я больше не нужен…

В рюкзаке оставалось почти сорок четыре тысячи. Бывали дни и пожирнее, но и этой суммы хватит, чтоб залечь на дно. В какой-нибудь глуши – там, где ни ОКАМ, ни головорезы Аслана не найдут.

Полгодика перекантоваться. А там, глядишь, и спецоперация «Волга» закончится.

Пофиг, что там Паук втирал! Есть шанс, что Нижегородскую Зону оставят в покое.

Тот, кого высшие посадят на трафик, сперва будет гнать за периметр своих сталкеров. Обломается и сообразит, что выгоднее иметь дань с ловкачей.

Но это ещё посмотрим, кто кого будет иметь!

В любом заборе всегда найдутся дырки.

Так что нормальный расклад. У тебя всё хорошо, Тень! А будет ещё лучше…

Хватит мучиться дурью! Теперь ты действительно свободен. Как птица, как ветер…

Как пыль на дороге.

Смеркалось. Ясное небо нависало, будто каменный свод. И хотелось волком выть на восходящую бледную луну…

Я всё сделал, всё смог – почему ж не чувствую облегчения? И этой проклятой свободы – не чувствую!

Тьма наползала с востока. Я двигался ей навстречу.

Судя по карте GPS-навигатора, впереди был мотель со стоянкой и придорожное кафе.

Я острее ощутил голод. Последний раз перекусывал утром, до визита в банк, а в пути обходился лишь двумя бананами и минералкой.

Пора было сделать привал.

Решил не ставить мотоцикл на стоянке – метров за пятьдесят заглушил мотор и спрятал в лесу, так чтоб не было видно с дороги.

Направился к кафе пешком.

Кругом было тихо. А на стоянке – лишь пара дальнобойных фур.

Я вошёл в кафе и заказал ужин.

Готовили тут неплохо – всё простое, но качественное. Борщ, гречка с мясом и подливой, салат из парниковых огурцов…

Ещё я взял свой любимый томатный сок. Не спеша потягивал его из высокого стакана.

А над барной стойкой бубнил телевизор. По-моему, только я обращал на него внимание – компания дальнобойщиков увлечённо обсуждала что-то своё.

На экране маячила знакомая говорящая голова:

– …Ведь каково значение слова «высший»? Это – лучший во всём! Тот, кто превзошёл серую массу, толпу.

– Андрей, а как вы относитесь к обвинениям так называемой оппозиции, что «высшие», мягко говоря, – не совсем люди?

– Обычная болтовня неудачников и люмпенов! Вслушайтесь в само звучание: «высший»… По сути – это превосходная степень человека! Скажу больше, «высший» – это идеал патриота! Миновали времена, когда «патриотизм» был ругательным словом для обозначения тоталитарных отбросов. Ныне, благодаря нашей партии, этот термин обрел новый смысл. Подлинный патриот – сильная личность, которая знает, чего хочет, и добивается успеха!

Я вздохнул, вспоминая «сильную личность», которая так и не добилась успеха. Не дали ему впиться мне в глотку!

– …И президентом созданы все условия, чтобы такие люди двигали нашу экономику.

Угу. Надеюсь, что у тех троих тоже сейчас хорошие условия – в аду!

– …Мы и дальше будем избавляться от балласта социальных обязательств. До конца очистимся от нахлебников, способных только требовать от государства, от тех, кто не способен участвовать в процессе модернизации…

А вот это вряд ли.

Руки коротки, твари! Всех не сожрёте…

Дай бог, Митричу и его друзьям удастся безопасно переправить своих подопечных дальше от Москвы.

Я оглянулся. Супружеская пара с сыном-подростком вошли и спокойно сели ужинать в углу. Наверное, приехали на той «Мазде»… А дальнобойщики, уже успевшие уполовинить графин с водкой, смеялись, вспоминая какую-то Зинку.

Атмосфера безмятежности царила в кафе. Никто не слушал политолога Перловского…

Я закрыл глаза.

В этом весь ужас. Все давно привыкли.

Иногда кажется, если б Перловский и открыто сказал: «Мы будем убивать детей и стариков» – максимальной реакцией было бы вялое удивление…

Ещё лет десять назад власть мутантов висела на волоске. В Москве и Питере шли бои. Тогда высшие победили. Но рано или поздно они утратили бы власть. Если бы питерский клан не взял верх над остальными.

Самые жестокие и самые умные среди высших объединили вокруг себя кланы. Сделали из них беспощадную силу, стоящую над государством. А главное, им удалось если не победить, то хотя бы ввести хаос в какие-то рамки.

«Экономика диктует законы», – говорил Паук.

И тут он не солгал.

Так уж устроены люди. Все устали от беспредела сумеречных лет. Большинство хочет стабильности и порядка.

Любого!

Даже такого подлого…

И пусть ползут тёмные слухи, что эти высшие – никакая не новая ступень в эволюции, а обычные упыри, что процветать они могут, лишь отнимая чужие жизни.

Какая разница? Зачем об этом думать, пока тебя это не коснулось?

К чёрту! Я отставил недопитый сок и заказал сто граммов водки.

Опрокинул одним глотком. И хмурым взглядом окинул зал кафе.

Да, стабильность…

Когда принимали закон об «экологических резервациях» – не было массовых протестов. Ведь речь – о сиротах и одиноких стариках. О «нахлебниках». О тех, кого некому жалеть…

Но пройдёт время, и примут новые законы – такие же, как сейчас кое-где в Африке и Азии.

Тогда уже всем придётся оплачивать «стабильность».

Кто сможет – откупится деньгами. У кого не хватит денег – заплатят жизнью и кровью…

Новые хозяева мира диктуют правила. А люди… Что ж, люди ко всему привыкают.

Я выпил ещё водки. Расплатился. Пошатываясь, выбрался под ночное небо.

Справил в кустах нужду. И напрямик через лес двинулся в сторону своего мотоцикла.

Но, кажется, я забыл направление.

Проблуждал минут пятнадцать. Утомился. Сел на землю. Прислонился спиной к дереву.

Отлично. Покой, тишина, звёзды…

И чем ты недоволен, Тень?

Да, все хотят порядка и покоя.

Чем же ты лучше остальных? Подумаешь, какой гордый!

А если не нравится «Высшая Россия», всегда можно проголосовать за «Высшую Справедливость»!

Я затрясся от смеха. Так что скулы свело.

А по щекам у меня текли слёзы.

Да, ты ничем не лучше… Такое же дерьмо!

Позапрошлая ночь в Новокосино – ничего не меняет. Один раз изобразить героя сумеет даже расчётливая сволочь.

Друг погибал в капкане, отца убивали у тебя на глазах, а ты никого не смог спасти!

Ты – трусливое и бездарное ничтожество. И кликуха у тебя подходящая – Тень. Тот, кого нет. Одна видимость человека…

Я достал из кармана куртки пистолет. Погладил ствольную коробку.

Она была холодная. И тоже дарующая покой.

Будто поцелуй на прощание…

Хорошо, что патроны из трофейного «МП-9» подходят для моего «грача». Сейчас у меня опять полный магазин.

Восемнадцать патронов. Хотя… Зачем мне так много?