Вячеслав Шалыгин - Dr.Сокол Страница 37

– Думаете или уверены?

– Уверен.

– Нет. Все равно я не могу отдать такой приказ, уважаемый Абебе.

– Тогда его отдаст ваш министр.

– Пожалуйста, – полицейский пожал плечами. – Только мои бойцы все равно не двинутся с места. Они не сражаются с духами.

– Что за глупости, капитан?! Вы же образованный человек!

– Глупости? Скажите это погибшим бойцам! Мой отряд уменьшился сразу на пять штыков, не сделав ни единого выстрела по врагу. Это глупости? При всем уважении, господин комиссар, я вынужден заявить официально: в этот проклятый склад не войдет никто.

– Мне вы запретить не можете, – высокомерно бросил Бекила. – Раз ваши люди такие трусы, я пойду сам.

Полицейский лишь усмехнулся и развел руками: «Ваше право».

– Может быть, не стоит? – обеспокоился Ахмет.

– Это моя работа, – с достоинством ответил Бекила и поднялся с кресла. – Вернусь через десять минут.

Он не вернулся ни через десять минут, ни через полчаса. Пришлось Ахмету вызывать своих работников, в этот час их было еще полно на других складах, и идти выручать комиссара. В отличие от Бекилы, вернулись «спасатели» быстро. Первым в кабинет ввалился вспотевший и возбужденный Ахмет.

– Ну что там? – встретил его полицейский капитан.

– Вроде бы жив, – Таиз махнул рукой помощникам. – Несите его сюда!

Работники внесли комиссара в кабинет и аккуратно усадили в кресло.

– Осторожнее, рука! – Ахмет суетливо пошарил в столе. – Где же это… Фируз, вызови медиков! А-а, вот…

Он достал из ящика какой-то пузырек и, отвинтив крышку, поднес его к носу Бекилы. Комиссар вздрогнул и открыл глаза.

– Мешками придавило, – прохрипел он, криво улыбнувшись. – Только вошел… Кажется, руку сломал… Смарт, срочно вызови министра внутренних дел!

Машинка послушно набрала требуемый номер. Полицейский и Ахмет переглянулись и замерли в ожидании. Кажется, назревала кульминация.

– Слушаю вас, Абебе, – министр окинул комиссара внимательным взглядом. – Вам нездоровится?

– Ерунда, – Бекила сел поудобнее, на секунду замер и поморщился. – Требую выставить вокруг складов оцепление, опечатать ангар Гуманитарной Миссии и начать расследование…

– Э-э, в связи с чем? – удивился министр.

– Вокруг гуманитарного груза творится что-то нехорошее, господин министр. Вся его маркировка… исчезла. Вот все, что осталось.

Он положил на стол пакетик с ярлыком, так, чтобы было видно министру.

– Весь шум из-за этой наклейки?

– Это вещественное доказательство, господин министр. Доказательство заговора.

– Да о чем вы все время толкуете?! – взорвался министр. – Какой еще заговор?! Вы стали жертвой предрассудков и паники! Капитан доложил мне о ваших проблемах. Думаю, все дело в том, что уважаемый Таиз просто пренебрегает правилами безопасности и экономит на модернизации складского оборудования!

– Я попросил бы… – возмутился Ахмет.

– Поймите меня, уважаемый комиссар, – доверительно понизив голос, продолжил министр, – я не могу отдать приказ о начале расследования, не имея веских доказательств. На меня давят сверху. Арест груза может обернуться громким скандалом. Посудите сами, эти товары не коммерческий груз, это помощь голодающим. Каждый час задержки может стоить кому-то жизни! Мировое сообщество не простит нам…

– Смотрите! – вдруг воскликнул капитан, невольно прерывая пламенную речь начальства. – Он… расползается!

– Что за чушь, кто расползается? – Министр недоверчиво скривился.

Бекила направил объектив смарта на пакет с ярлыком и дал максимальное увеличение. Наклейка расползалась, как мокрая газетная бумага под струей воды. Разница заключалась в том, что ярлык был абсолютно сухим и превращался не в клочки, а в мельчайшую пыль, которая и не думала оседать на столешнице, а сползала по ножкам стола на пол, будто живая.

– Господи Иисусе! – перекрестился полицейский.

– Аллах милостивый! – выдохнул Ахмет.

– Так произошло и с тысячами других наклеек, господин министр, – устало прокомментировал Бекила. – Ну, так что, будет оцепление?

– Но что это было?! – Министр определенно пребывал в легком шоке.

– Не знаю, – признался Бекила, пытаясь проследить за утекающей пылью объективом смарта.

Благодаря мощному «зуму» и удачно падающему солнечному свету движение едва различимых струек пыли было хорошо различимо.

– Вы это видите? Она течет абсолютно независимо от сквозняка…

– Это невероятно, – взглянув на экран смарта через плечо Бекилы, сказал Ахмет. – Она забивается в розетки? Ее притягивает электричество?

– Вы хоть раз слышали о чем-нибудь подобном, господин министр?

– Боюсь, уважаемый Абебе, одним оцеплением тут не обойтись, – министр утер испарину. – Я немедленно свяжусь с военными и контрразведкой. У меня есть подозрение, что дело вышло за рамки понятия «происшествие».

– Хорошо, связывайтесь. Если будут вопросы, звоните.

Бекила закрыл смарт и поднял усталый взгляд на Ахмета.

– Я поеду домой.

– Вам бы в госпиталь, уважаемый Абебе, – участливо предложил Таиз.

– Это рядом с домом. Проводите меня до машины…

…Обратный путь «Инфинити» проделал практически самостоятельно. Хозяин пребывал в полузабытьи от приглушенной таблетками боли в сломанной руке. Можно было, конечно, не мучиться, бросить машину на складе и уехать в карете «Скорой помощи», подрулившей к хозяйству Таиза, как раз когда комиссар покинул его офис, но это было недостойно. Комиссар «Невода» не должен расклеиваться из-за пустяков. Подумаешь, сломанная рука! Это же не пуля в животе. Да и врачам Абебе доверял только знакомым, из правительственного госпиталя. Поэтому медикам «Скорой» он позволил лишь наложить временную шину и проглотил предложенные ими таблетки.

Очнулся Бекила уже во дворе своего дома, но не потому, что машина остановилась, а от настойчивого звонка. Звонил сам Мванба.

«Уже кто-то доложил? Наверное, министр…»

– Да, Генри.

– Ты выглядишь уставшим, уважаемый Абебе.

– Дело оказалось не таким простым и безопасным, как мне показалось вначале, – признался Бекила.

– Ты все сделал правильно и в лучшем виде, – на лице Мванбы мелькнула то ли усмешка, то ли сочувственная улыбка, Абебе не разобрал. – Махинациями Гуманитарной Миссии теперь займется Интерпол, так что ты можешь отдыхать с чистой совестью.

– Но постой, Генри, я ведь так и не выяснил главного – структуру ярлыков и причину связанных с ними необъяснимых событий!

– Мне очень жаль, Абебе, но ты неверно расставил акценты. Главным в этой истории было зафиксировать факт махинации, а наклейки были всего лишь наводящей на след уликой.

– А… явления?!

– Необъяснимые? – Мванба снова ухмыльнулся. – Тебе надо отдохнуть, Абебе. Возможно, тогда найдутся и объяснения? Дело закрыто, дружище. Выздоравливай.

И он снова усмехнулся.

Бекила выключил смарт и тоскливо взглянул на пулевые отверстия в стекле. Дело закрыто. Его будто бы снова ткнули носом в коврик под пассажирским сиденьем и сказали: «Знай свое место, большего тебе знать не положено…» Какой позор! Хорошо еще, никто не видел и не слышал.

Абебе выбрался из машины и вошел в дом. Добравшись до спальни, он с трудом стянул рубашку, бросил ее на стул, а сам рухнул на кровать. Ему было отлично видно, как из нагрудного кармана брошенной рубахи выпал ярлык Гуманитарной Миссии и как он медленно «растаял», а образовавшиеся на его месте тонкие пыльные струйки утекли в ближайшие электрические розетки, но комиссар лишь проводил их равнодушным взглядом. Что это за «мистический магнетизм», Бекилу с этой минуты не интересовало. Позориться еще больше, продолжая заниматься этим скользким и опасным расследованием, он не собирался. Хватит. Дело закрыто…

9. 06 июля, 21 час 40 минут

(время московское)

…– Что такое фигура и красота – скоропортящиеся продукты, миг эйфории, эффектная вспышка сигнальной ракеты. Нет, женщина на всю жизнь – это не явление, а процесс. Это просмотр перспективы, тщательное изучение сложного комплекса достоинств и обязательно недостатков, хотя бы немного, как перчика. Чтобы в любом возрасте видеть в ней нечто притягивающее, как в звездном небе, – Семенов глубоко вдохнул и поднял взгляд к темнеющим небесам.

Летний вечер в Батуми настраивал на лирический лад и литературный стиль, несмотря на отсутствие вокруг не только женщин, но и машин, и целых фонарей, и даже стекол в большинстве окон. Город выглядел как декорация к фильму о фашистской оккупации. Возможно, некоторые фильмы к 80-летию Победы где-то здесь и снимали. Из всей окружающей обстановки лишь небо не навевало уныния. Хорошо, что оно есть даже на войне.

– Как вариант – женщина лет на двадцать моложе, – возразил Аслан.

– А надо ли? Ты-то будешь на двадцать лет старше. Сначала тебя будет бесить ее максимализм, а ее – твоя заскорузлость, потом обнаружится пропасть между вашими потребностями и физическими возможностями…