По головам - 2 - Ярослав Георгиевич Горбачев Страница 37

Мы взошли на импровизированную трибуну, как на мостик старинного корабля, передвигающегося только по воде. Перед нами раскинулось настоящее людское море, бушующая, неконтролируемая стихия.

Мне на миг показалось, что нас сейчас просто смоет потоком хлынувших навстречу эмоций. Камеры даже показали, как я отшатнулся… И это никуда не годилось. Пришлось собрать всё самообладание и усилить контроль за каждым движением. Если честно, не ожидал от себя такого — хотя, конечно, выступать перед огромной толпой до сих пор ещё ни разу не приходилось. А ведь меня должны были услышать не только те, кого я видел сейчас перед собой.

С нашим появлением толпа заинтересованно затихла. Возможно, узнали меня. Мощные голопроекторы транслировали над «площадью» увеличенное изображение нас двоих, и те, кто смотрел новости, точно уже должны были сложить два и два.

Яромира, в отличие от меня, не потерялась. Выждав небольшую паузу, она начала рассказывать. По наезженной колее, всё то же, что уже рассказывала однажды. Я видел, что девушка обдумала и осмыслила свою прошлую речь, доработала её и улучшил. В частности — для того, чтобы сказанное было лучше понятно простым работягам-вахтовикам… И тем миллионам людей, которые смотрели сейчас на нас, находясь за миллионы километров. Или должны были посмотреть спустя какое-то время, хотелось верить — очень незначительное.

Всё закончилось, как и в прошлый раз. На этот раз уже без моей подсказки Яра сняла перстень, протянула мне, и я надел его на свой палец. Это было знаком, что эстафета передана, и надо говорить…

Все заготовленные слова вдруг куда-то пропали, будто их куда-то смыло. Появилось ощущение, что либо отравился, либо заболел — но автодок молчал, параметры организма были в норме, тело слушалось. Что происходит, я решительно не понимал.

Требовалось говорить, толпа прямо передо мной ждала. Я буквально чувствовал, как нарастает недоумение, снисхождение к этому странному молодому человеку, который зачем-то вышел на трибуну…

Я чувствовал всё это, и молчал.

Яра взяла меня за руку и её вера в меня, крохотная песчинка в целом море, внезапно придала сил.

Я на миг прикрыл глаза… И не стал их больше открывать. Внезапно, так оказалось проще.

В принципе, Яромира уже всё рассказала, дала краткую и очень информативную справку о том, как мы докатились до такой жизни. Она описала прошлое. От меня требовалось совсем немногое — показать будущее.

И я начал его описывать. Начал рассказывать, как только что основанный род Огневых-Белых уже начал создавать на руинах двух семей основу своего будущего могущества. Начал рассказывать, что мы будем делать потом. Как будем ценить друзей и тех, кто нам помогает. Как будем наказывать предателей и врагов… Таких, как Павлов и те, кто пытался убить нас в поместье. Как будем становиться только сильнее. Как сначала будет сложно, но вот потом… Потом начнёт становиться всё легче и легче.

Где-то на половине речи отключил трансляцию, предназначенную для пересылки «вовне», и продолжил говорить уже чисто для своих — под которыми, конечно, понимались все лапуты и прочие объекты Белых и Огневых. Рассказывал, что времена наступили тяжёлые, и что потребуется много крепких рук, способных держать оружие. И пусть это риск — но это, в то же время, и отличный шанс подняться, возвыситься, добиться чего-то. Тем, кто будет верно служить, обещал медицинские страховки, достойные пенсии и очень весёлую жизнь.

Когда закончил эту речь, как мне показалось — очень корявую и рваную, несколько секунд стояла звенящая тишина.

А потом над импровизированной площадью разнёсся настоящий восторженный рёв, вновь будто физически ощутимый, сшибающий с ног. На этот раз я не отшатнулся, продолжил стоять с закрытыми глазами… И слушать, как толпа скандирует. «Ог-нев! Бе-лый! Ог-нев! Бе-лый!»

Как мы ушли оттуда, я не запомнил. Как оказались в апартаментах, на одной из кроватей, тоже.

Пришёл в себя только увидев сидящую прямо напротив и смотрящую влюблёнными глазами Яромиру. Дёрнулся, словно резко проснулся.

Тряхнул головой, и будто наваждение спало.

— Яра…

— Да?

— Как я выступил?

— Это лучшая речь, Зара. Лучшая из всех, что я слышала.

— Лучшая?

— Ну да, а чему ты удивляешься?

— Ну… Я сначала молчал, как забыл все слова…

— Да. А потом заговорил… И как заговорил!

— Странно. Мне казалось, это провал.

— Нет, Зар. Ничего это не провал.

— Ты не чувствовала ничего странного?

— Нет. Кроме гордости за тебя… И за то, что мы создали. А что должна была?..

— Ну… Мне казалось, что нехорошо себя чувствую. И как будто ощущаю эмоции толпы. А ещё — будто знаю, как заставить её чувствовать то, что хочу…

— Зар.

— Да?

— А ты вообще в курсе, какими способностями владел от рождения некий одарённый Темнозар Огнев?

— Нет, откуда? Кто бы мне это мог рассказать? А в открытом доступе никакой информации не нашлось.

— А меня спросить?

— А ты… Знала?

Яра в ответ только звонко расхохоталась.

Глава 15

— Яра.

— Да?

— Это ни черта не смешно.

— В смысле — не смешно? Ещё как смешно!

— Нет. В нашей ситуации, когда ты что-то знаешь, а я — нет, это может плохо кончиться. Я могу наворотить дров по незнанию. Пожалуйста, доводи до меня все такие вещи, о которых мне надо знать… Ладно?

— Но… Я же не знала, что ты не в курсе возможностей своего собственного источника. Мне такое даже в голову не приходило! И у тебя ведь их два, не так ли?

— С чего ты решила?

— Ну, ты как-то спрашивал, один ли у меня источник. Я из этого заключила, что ты что-то такое знаешь… А откуда ты мог бы это узнать? К тому же, у тебя явно способности кибермансера, и… Те, вторые.

— Те, вторые? Так что это, Кровавые его забери, за источник?..

— Ну, я точно не знаю… Но мне говорили, что у того Темнозара была способность транслировать другим свои эмоции. И это было для него большой проблемой, учитывая его характер и то, что в основном он боялся всех.

— Хм. Вот это поворот… И что же, все вокруг чувствуют то же, что чувствую я?..

— Возможно, не всегда… Но с нашей первой встречи я тебя чувствовала очень часто.

— Кровавые!..

— Ну, это же не так плохо. Если бы я не видела с самого начала всю ту твою внутреннюю уверенность в себе, всю ту абсолютную веру в конечную победу, в её принципиальную достижимость… И если бы не понимала, что ты с самого начала чувствовал ко мне… Не факт, что я была бы сейчас здесь. Опять же, во время