Среди нас 4 - Макс Вальтер Страница 37

Сразу сделалось легче. Я и до этого понимал, что природным явлением здесь даже близко не пахнет, но сейчас убедился окончательно. Какая-то потусторонняя тварь с огромной скоростью кружилась вокруг нас, периодически завывая, словно ураган в печном дымоходе. И от этого воя наваливалась невыносимая тоска, от которой хотелось лезть в петлю.

Я понятия не имел, как бороться с этой тварью. Мало того, я даже близко не представлял, что это может быть. Какой-то дух, призрак или всё-таки существо? Первое, что пришло на ум, — меч. Им я и воспользовался. Клинок с шелестом покинул уютные ножны и устремился во мглу. Руку рвануло вслед за порывом ветра, но увы, больше ничего не изменилось, разве что вой усилился, продолжая ещё жёстче давить на мозги.

Усилив ментальную защиту, я почувствовал облегчение. Однако тварь, что напала на нас, тоже не собиралась сдаваться, и, почувствовав сопротивление с моей стороны, попыталась усилить натиск. Борьба перешла на другой уровень, тем более что на физическом я всё равно не смог причинить ей вреда.

Миг — и я переключился. Мир превратился в хитросплетение волновых узоров, среди которых обнаружилась и тварь, напавшая на нас. Бесплотный дух, связанный из магической энергии. Я видел, где он берёт своё начало и за какую нить следует потянуть, чтобы распустить этот причудливый узор. Но стоило мне потянуться к чудовищу, как оно отпрянуло, сжалось в комок, подобный шаровой молнии, и умчалось в неизвестном направлении, оставив отчётливый запах озона. Мгла моментально развеялась, давление на мозг прекратилось, но я не спешил покидать режим «конструктора». Очень хотелось кое-что проверить.

Меня интересовала энергия, что заполнила нашу вселенную после того как рухнули границы. Она была здесь всегда, хоть и в малых количествах. Именно поэтому она столь гармонично вписалась в поток излучений и не казалась чужеродной. Однако её объём увеличился, а значит, она должна была вытеснить что-то другое. Или стать плотнее.

Я пока не понимал, для чего хочу это выяснить, но оно казалось важным, а потому продолжил всматриваться в мерные волновые колебания. Вначале они были частыми, но по мере того, как удалялась тварь, становились всё спокойнее, пока не выровнялись окончательно. Затем мне удалось уловить ещё один всплеск активности, и он находился далеко. В отличие от тех, что оставила улепётывающая тварь, эти больше напоминали рябь на ровной водной глади. И таких всплесков было великое множество. Весь мир просто кишел порождениями нечистой силы.

А затем я наконец увидел то, что так долго старался отрицать: связь всех этих монстров с человеком. В принципе, я уже и сам давно понял, откуда дует ветер, но теперь убедился воочию. Монстров создавал вовсе не Баал и даже не его хозяин, это делали мы — люди. Наши страхи, наши фантазии, рассказы бабушек и местечковые легенды, — всё это обрело смысл, когда мир наполнила магическая энергия. Фантазия одного не в состоянии воплотить чудовище, но если в него верят сотни… Слава богу, что в нашей культуре основная масса нечисти носит поучительно-воспитательный характер. Полуденница не станет нападать на человека, если он отдыхает в самое жаркое время суток. Ырка не причинит вреда, если ты не шляешься ночью один не пойми где. Даже русалки, точнее, щекотухи не желали топить беспечного Коляна, который с разбегу полез в незнакомый водоём. Что до европейских сказаний — даже и думать страшно. Кровожадных тварей там столько, что на весь мир хватит, ещё и останется. Именно это мне и пытался донести Седой.

Я наконец понял, что пытался найти, когда всматривался в энергетический след напавшей на нас твари. Она не принадлежала нам, точнее, нашей культуре. Именно поэтому я и не мог понять, что она из себя представляет и почему в ней столько ненависти ко всему живому.

— Вы там как? — поинтересовался я, постучав по стеклу.

— Жить будем, — отозвался Маркин. — Что это за херня была?

— Без понятия, — пожал плечами я. — Я таких ещё не встречал.

— Это был жнец, — хриплым голосом произнёс Седой.

— В смысле — жнец? — удивлённо уставился на него Рустам. — Они же вроде души умерших собирают?

— Не все и не всегда, — ответил он. — Среди них бывают и злые, вот как этот.

— Этот был не наш, — уверенно заявил я. — В смысле, рождён не нашей культурой.

— Такое тоже случается, иногда твари к нам прорываются. Защита в последнее время сбоит всё чаще, а людей не хватает, чтобы заткнуть все участки.

— Колян там как? — справился я о самочувствии друга.

— Да как мудак! — вернулся ответ. — Ты мне чуть челюсть не сломал! Теперь голова гудит и тошнит. Сотряс, наверное.

— Зато живой, — усмехнулся я.

— На вот, ко лбу приложи. — Седой протянул приятелю небольшой гранитный камушек. — Должно помочь.

— А я вам говорил: нехер по ночам шастать, — всё же не удержался от упрёка Колян.

— Ой, ладно, не ной. — Я толкнул его в плечо. — Мы с тобой в передрягах и похлеще бывали. Помнишь, когда нас Баал у заправки прижал? Если бы не Катюха… Кстати, как она там?

— Постарела, — ответил Маркин. — Уже не носится, как сумасбродная. В этом году даже не котилась. Наверное, закопаем скоро.

* * *

Большие города я никогда не любил. Слишком много суеты, а расстояния сжирают львиную часть времени. В итоге получается, что ты весь день где-то мотался, устал как собака, а по факту ничего так и не сделал. Да и нет в мегаполисах какой-то душевности, присущей небольшим поселениям. Нет, я не считаю их плохими, у всего есть плюсы и недостатки, просто я предпочитаю провинцию. С падением цивилизации многое изменилось, особенно такие вот города.

Летом светает рано. Мы как раз приближались к Москве, когда горизонт начал светлеть, выхватывая из ночной темноты огромную тушу мёртвой столицы. От мегаполиса веяло тоской, запустением и одновременно какой-то загадкой. Если всю дорогу мы постоянно болтали, вспоминая былые времена, то сейчас салон крузака погрузился в полную тишину.

Зрелище было поистине захватывающим. Одно только широченное полотно МКАД чего стоило. Всего каких-то восемь лет назад здесь непрерывно курсировали автомобили, а сейчас асфальт зарастал травой и молодыми деревьями. Громадины торговых центров, смотрели на нас щербатыми окнами. Один