Анатолий Дроздов - Непрощенные Страница 37

Московские «стратеги» убедили Сталина: в партизанах нет нужды, воевать будем на вражеской территории. К тому же красные боевики оплошали. Когда все в походах да боях, трудно сохранять хладнокровие. Схлестнулись возвращавшиеся из-за кордона партизаны с советскими пограничниками. «Окном» ошиблись, а одеты были в польские мундиры (так легче путать уланские разъезды). Прошли б стороной, никто б и не заметил, но промахнулись и вместо теплого приема встретили поднятую в ружье погранзаставу. Поле боя осталось за матерыми революционерами, но пограничники успели дать сигнал в Москву: польские части начали прорыв границы! Инцидент! Едва войну не развязали.

С «активной разведкой» после этого закончили, дошла очередь и до партизан. Базы разорили, кадры разослали, некоторых, самых буйных и к мирной жизни неспособных, и вовсе пустили в расход или в лагеря убрали. Теперь начинай сначала! Без баз, оружия, людей.

И кому начинать? В феврале 1941 года НКВД СССР разделили на два комиссариата: внутренних дел и государственной безопасности. Василевского назначили начальником УНКГБ в марте. За три месяца даже кадры толком подобрать не успел, не то что структуру сформировать…

– Это что? – Василевский взял листок. Текст был написан от руки: или не успели перепечатать, или не стали из-за секретности.

– Радиограмма от Поповой.

– Нашей? – удивился капитан госбезопасности.

– Так точно.

– Устала ждать группу?

– Никак нет.

– Давай сюда…

Василевский впился глазами в текст. Читая, качал головой. Пробежав глазами еще раз, положил листок и заходил по кабинету.

– Что думаешь? – спросил, остановившись.

– Ну… Если не врет, то боевая девка попалась. – Лейтенант смутился. – Виноват, сержант Попова.

– Боевая, – согласился Василевский. – А вот группа не пришла. – Он постучал пальцами по столу. – Это группа Гринюка?

Лейтенант кивнул.

– Значит, и он провалился?

– Выходит, что так. Они должны были лагерь севернее развернуть, привлечь местных активистов, но сами знаете, какие там места… Западники. Агент Юзек сообщил, что немцы в том районе на второй день устроили облаву на окруженцев и много стреляли. Похоже, что группу предали.

Василевский скривился. План развертывания сети партизанских отрядов, способных поднять население и ударить в спину агрессору, работал со скрипом.

– Почему агента не предупредили?

– Поповой запретили пользоваться рацией до появления группы – в целях конспирации. Надеялись, что Гринюк или кто из его людей на Попову выйдет.

– И Гринюк не вышел, и радистку чуть не потеряли. Данные на квартирную хозяйку, которая выдала Попову немцам, есть?

Лейтенант кивнул.

– Внеси в список. Как вернемся, ответит по всей строгости закона. Теперь о деле. Попова утверждает: захваченные у немцев документы чрезвычайно ценные: местные планы развертывания и ударов. Как их в Могилев доставить? Нести самой рискованно, да и времени займет немало. Пока доберется, сведения устареют.

– Может, самолетом?

– Надо просить штаб фронта. – Капитан задумался. – И попрошу! Для такого дадут!

«Заодно убедятся, что не зря хлеб едим», – мысленно дополнил лейтенант. Его, как и начальника, мучило двусмысленное положение в этом городе. Своей агентуры мало, с вражеской справляются могилевские товарищи, для чего они здесь? Винтовку в руки – и на фронт!

– Если только это не провокация. – Капитан задумчиво катал по столу карандаш. – Попову завербовали, документы сфабрикованы. Как думаешь?

– Вряд ли, – ответил Багренцов.

– Вот и я так думаю, – тут же согласился Василевский. – Зачем это немцам? Они наступают, причем быстро, времени на радиоигру нет. Да и нужды. Немцы сеют панику в нашем тылу, проводят диверсии. Поповой повезло – окруженцы вовремя подвернулись. Узнал, кто такие?

– Запросил у нее, – сказал Багренцов. – Радиограмма в папке.

Василевский подошел к столу, достал из стопки рукописный листок. Поднес к глазам.

– Читал? – спросил, опуская руку.

– Так точно!

– Твой вывод?

– Странная компания.

– Да уж. Хотя… В чем странность? Обычная картина – солянка, а не отряд: танкисты, пехота… Встречаются и летчики.

– Я о другом. Последняя фраза сообщения.

– Старший в группе – младший лейтенант Паляница, хотя фактически командует сержант Волков, – прочел Василевский. – Ну и что? Бывает. Молодой командир потерялся в бою, инициативу взял сержант.

– Бывает, – согласился Багренцов. – Однако из донесения следует, что танкисты воюют вместе с первого дня и, по словам механика-водителя, дерутся храбро и отважно. При захвате немецкого штаба Паляница опять-таки действовал грамотно и умело. Возникает вопрос: почему он позволяет командовать младшему?

– Гм! – хмыкнул капитан. – Есть соображения?

– Я попросил Попову уточнить.

– И?

– Радиограмма пришла полчаса назад. Вот! – Багренцов достал из кармана сложенный листок. – Извините за почерк, не успел переписать набело.

Василевский развернул бумагу. «Младший лейтенант Паляница Ефим Трофимович, год рождения выяснить не удалось, на вид 20–22 года. Сержант Волков Василий Кузьмич, год рождения неизвестен, на вид 26–28 лет. В присутствии посторонних соблюдают субординацию, но наедине разговаривают как давние друзья. При этом Волков называет Паляницу Ильей, а тот его – Олегом. Со слов механика-водителя, до войны он этих командиров не знал и попал к ним в экипаж случайно. Сержант Волков, по отзыву мехвода, отважен, воюет умело, на счету экипажа более десяти подбитых танков. Механик-водитель уверяет, что слышал от прежнего командира о прошлом Волкова. Якобы тот имел звание капитана и командовал ротой, а боевой опыт получил в Испании. По возвращении в СССР был разжалован за аморальный поступок. Какой именно, механик не знает. Попова».

– С одной стороны, понятно, – сказал Василевский, кладя листок на стол. – А с другой… Что думаешь?

– Эти двое не те, за кого себя выдают. Имена и звания присвоены.

– С какой целью?

– Не знаю, – вздохнул Багренцов. – Если верить механику, дерутся они неплохо, наносят фашистам значительный урон. Для диверсанта слишком тонко. Тогда кто?

– Не догадываешься?

Лейтенант покачал головой.

– Представь, что тебя арестовали и посадили в камеру. Вдруг – война, тюрьму разбомбили. Ты выбираешься на волю. Что делать? Документов нет, обратно не хочется…

– Вы полагаете?..

– Скорее всего. Если принять эту версию, все становится на места. Форму и документы взяли у убитых – война, разбираться некогда. Волков, скорее всего, действительно танкист, причем из командиров, а вот Паляница этот – вряд ли. Потому Волков и верховодит. Ты совершенно прав: они не агенты. Те не стали бы звать друг друга настоящими именами, держались бы легенды. Теперь предположим, что догадка верна, Волков с Паляницей находились в заключении. Наши действия?