Александр Шакилов - Армия древних роботов Страница 37

Леший коснулся замка кончиками пальцев, затем вцепился в него, дернул, попытался сдвинуть в сторону. Только тонкий слой плесени стер с гладкой поверхности. Как же ты открываешься, а, кусок пластика?.. Скривившись, вытер руки о штаны. Правую руку будто ошпарило – это голодный файер вновь дал знать о себе, левая же невыносимо чесалась, предупреждая об очевидной и без того опасности.

– Противогаз же я надел на себя два года назад, – прозвучало из-под шлем-маски, Зил избегал смотреть на тело Тахрира. – Надел по личным обстоятельствам, дав обет не снимать его до исполнения особых условий. Разве только для приема пищи и воды я разрешаю себе слегка оттягивать край шлем-маски. Но в остальном я такой же чистокров-в-в…

Между ног Зила проскользнуло бурое тельце, в проплешинах меха которого виднелись кости и хитиновые пластины, и с разбегу ткнулось в гермодверь, будто рассчитывало открыть ее своим напором. Это Зубастик догнал-таки процессию беглецов, и сейчас он ничуть не был похож на того зверька, который еще недавно бесстрашно бродил по охотничьим территориям крупных хищников. Это что, тот самый мышара, который никого не боялся и авторитетов не признавал?! Да зверек прямо-таки пищал от страха, царапаясь в толстую броню, чуть ли не ломал об нее когти!

– Тот, кто еще думает, что нам не стоит открывать гермодверь, – Зил кивнул на обезумевшего от ужаса Зубастика, – пусть останется здесь. Я же войду в компункт.

Под ногами плеснула вода. Побагровев от напряжения, леший вцепился в замок. Надеясь своротить его, ударил по пластиковому коробку кулаком, но только ушиб костяшки – ни трещинки на замке, умели предки делать на совесть, чтоб их!..

Старческое плямканье, извещающее о скорой гибели в неласковых объятьях разделившегося хряцаря, стало просто оглушительным. Оно отражалось от стен, ударялось в потолок и, падая на бетонный пол, отдавалось в пятках.

– Зил, все бесполезно. Наша гибель неотвратима. Если уж нам суждено… – Шлем-маска чуть приглушила голос.

Удар по замку – костяшки в кровь.

– Как нам помочь тебе, Зил? – тревожно звякнули бубенцы.

Вцепиться в замок до треска в суставах и грохота в висках, оторвать его, хоть щелочка появилась между ним и гермодверью…

– Леший, пусть даже ты откроешь гермодверь, что дальше? – На бледном от рождения лице заблестели бисеринки пота.

Плямканье вдруг разом стихло. Зил обернулся – и увидел в мерцающем красном свете настигшего их хряцаря. К сожалению, Зил узнал-таки, что означает «разделившийся». И в тот же миг его правую руку обожгло такой сильной болью, что в глазах потемнело, он оступился, понял, что падает, взмахнул руками, чтобы схватиться за что-нибудь, удержаться на ногах, и при этом он привалился к гермодвери, к ее шершавой от ржавчины поверхности, и уткнулся левым локтем в какую-то неровность, за которую можно было удержаться, и, подставив предплечье, навалился на этот упор всем телом…

…это было подобно вспышке сотен светил, на рассвете одновременно вынырнувших из-за горизонта.

…это обожгло ему глаза, но зажмуриться он не смог, как не смог отвернуться.

Где-то далеко-далеко кричала Крыця, альбинос Даль обещал оторвать кому-то щупальца, а Тахрир – уже ближе, уже совсем рядом – просто сказал, что это его судьба – оказаться с ними и защитить их, что он остановит хряцаря, это же его работа, его призвание – подчинять животных.

– Помоги, – прохрипел Зил, обращаясь к тому, кто его услышит.

Ему нужна была помощь, он не мог открыть гермодверь сам, потому что оба вентиля нужно провернуть одновременно. С замком-то леший уже справился… Его услышала Крыця, ее босые пятки зашлепали по воде, она оказалась рядом с Зилом, но ее рост был настолько мал, что она не могла дотянуться даже до нижнего вентиля!.. Хорошо, что это ничуть не смутило карлицу: она решительно вскарабкалась по лешему и, усевшись ему на плечи, взялась крохотными ручками за верхний вентиль:

– Начали?

– Да! – И они одновременно провернули два вентиля, поддавшихся удивительно легко, а ведь Зил был уверен, что приржавели они основательно, что придется повозиться, хотя времени на это, конечно же, не было, но нет, обошлось.

За гермодверью натужно взвыли сервоприводы, сзади закричал, захлебываясь кровью, Тахрир, под напором сервоприводов гермодверь без скрипа, мягко откинуло в сторону, едва не зацепив Зила с Крыцей на плечах. Если бы Зил не успел отпрыгнуть, хряцарю пришлось бы довольствоваться двумя кусками падали – большим и маленьким.

– Быстрее! – Даль буквально втолкнул их в помещение с низким сводом.

Стоило им войти, как стало светло. Даже слишком светло.

Гермодверь гулко – дрогнуло под ногами – закрылась за ними, оборвав крики Тахрира и своей бронированной мощью встав на пути разделившегося хряцаря. Щелкнул замок, с жужжанием провернулись вентили. И стало тихо-тихо, если не считать хриплого дыхания троицы.

Свет настойчиво лез даже в закрытые глаза, просвечивая сквозь тонкую кожицу век. Свет слепил и заставлял щуриться. Зил понимал, что так кажется после темноты и полумрака коридоров, что на самом деле свет обычный, никакой не настойчивый, что пройдет немного времени и глаза к нему привыкнут.

– Глаза!.. – выдохнул Даль, Крыця тоже пискнула что-то жалостливое.

Ничего толком не видя, беспрестанно смаргивая набегающие слезы, леший мог сказать, что в компункте тепло и ничуть не сыро: ниоткуда не капала и не сочилась вода, под ногами не хлюпало, как возле гермодвери по ту ее сторону. И главное – они были живы. Мало того, что им удалось уйти от хряцаря – бедный, бедный Тахрир, пожертвовавший собой!.. – их еще и не убило в первые мгновения пребывания здесь, в обители смерти, откуда отдавались приказы и контролировалось убийство миллионов людей. А раз так, у них появилась надежда, что и в дальнейшем они уцелеют.

Крыця прямо возле гермодвери пустилась в пляс.

Можно ли осуждать ее за это проявление радости сразу после гибели Тахрира-дрессировщика, которого она и не думала оплакивать? Но кто он был ей? Кто они все друг другу?..

Ритмично зазвенели на лодыжках и запястьях карлицы медные бубенцы. Руки, ноги, сладострастные изгибы тела… Ее танец заворожил Зила, зрение которого еще не до конца восстановилось, его аж в пот кинуло, и захотелось прикоснуться к этой маленькой женщине, обнять ее, целовать крохотную грудь…

И тут, утробно рыча, что-то набросилось на него сзади.

В небе над Мосом парили тысячи птеров.

Они бессильно скрежетали жвалами, пялясь фасеточными глазами на обилие пищи внизу, но опускаться и пировать разумно опасались. Однако, бывало, одному-другому самому голодному не хватало выдержки – сложив прозрачные крылья, такой птер обрушивался на груду трупов, разбрызгивая по сторонам гнилую плоть и кровь. И вот тогда наступало время для излюбленного развлечения Родда, ради которого он до сих пор не усмирил всех летунов тонжерром. Позволив наглецу хорошенько изгваздаться в мертвечине, из-под трупов выныривал «корень» и одним сильным ударом пробивал хитин – не насквозь, а лишь чтобы нанизать птера, не убив его сразу. Ошалевшее от боли создание, тут же растопырив надкрылья, взлетало, но «корень», не давая ему взвиться высоко, останавливал его полет на уровне шпиля замковой башни. Какое-то время птер отчаянно сражался, но, истощив силы, прекращал размахивать крыльями, и ему бы сразу упасть, но это было бы слишком просто – Родд оставлял его на конце «корня» на той же высоте, чтоб тот служил сородичам напоминанием о том, что вниз лучше не соваться. Как показывал опыт, напоминание действовало недолго – и вот очередной птер обрушивался на груду трупов и вскоре замирал над площадью.

Давно разучившись смеяться за ненадобностью, Родд вновь освоил особое напряжение мимических мышц – и теперь улыбался, глядя на пойманных им летунов. Правда, судя по реакции на его улыбку детей-цветов, набранных им в послушники уже здесь, в Мосе, – они испуганно тряслись и чуть ли не обделывались, – у него не очень-то получалось верно складывать губы. Но это его не злило, нет – всего лишь чуточку огорчало.

А доводило Родда до бешенства то, что, растягивая удовольствие, наслаждаясь мучениями врага, он умудрился упустить мальца Зила и его дружка, альбиноса по имени Даль. Информацию о последнем Родд получил из инфосети Создателя, в которую тайно проник, с помощью им самим выращенных биоконтроллеров замкнув свою длинную бороду на почву, защищенную от доступа извне налетом зеленой пыльцы. Это было рискованно – входить в инфосеть и тем самым, возможно, выдать свое местоположение, – но Родд ощущал обоснованную тревогу, ведь в его вотчину уже не единожды вторглись те, над кем он не имел власти, против кого тонжерр был бессилен. Каждое такое вторжение отзывалось дрожью спиралек-завитков его бороды, и за каждым таким проникновением могли стоять посланники Создателя, оснащенные новейшими спецсредствами.