Юрий Шубин - Статус неизвестен (СИ) Страница 38

Их снесло взрывной волной. Оглушительный грохот, мрак и свет. Запах гари повис над окопами. И времени больше не существовало, его тоже разорвало взрывом гранаты. Растерло в песчинки, заявляя о бренности всего.

Лучший солдат перестает им быть, когда начинает лелеять надежду дожить до ста лет. Стены окопа еще продолжали осыпаться и ходить ходуном. Замыкающий отход Парс вскочил и кинулся вспять. В клубах порохового дыма и пыли он каким-то невероятным чутьем отыскал обраненный им же «хеклер» и выдернул его из под мертвого тела. Глаза ел просоленный пот вперемешку со слезами.

Неуклюжей черной глыбой встал контуженый фрак. Его качнуло и из за спины затрещал высунувшийся ствол автомата, озаряя резким светом разрывов густо просвистели пули, ослепляя горячим блеском.

Жужжащие. Жгучие. Живые.

Барабанная перепонка прогнулась, уступая место расталкивающему воздух заостренному литому ядрышку. По голове разлился болезненный звон и ушная раковина вздрогнула, едва не почувствовав чиркающего прикосновения вращающейся в полете пули.

Время собралось, слепилось, запеклось, вспоминая эпоху и место.

За мгновение до того как гремящая очередь изменила курс, Парс метнул трофейный нож и узкое лезвие на большую половину вонзилось в горло автоматчика. Из проколотой насквозь артерии фонтаном брызнула кровь. Стрелок рухнул как подрезанный парус.

Дюжий детина-фрак с по детски оттопыренными ушами, так и не решившись с ним тягаться, шарахнулся назад испуганно закричав. Присыпанный пеплом автоматчик еще дергался завалившись спиной на чьи-то вывалившиеся внутренности. Вены на лбу фрака вздулись а губы совсем побелели. Пятившийся лопоухий детина наконец сориентировался и со всех ног бросился убегать.

Мертвые сраму не имут, а живые имут. Парс опустил ствол высоко легированной стали:

— Куда же ты? А поговорить?!

С равнодушной пощадой Парс разрешил фраку бежать прочь. Все равно кому-то надо будет лечь, а другому, оставшемуся стоять, перешагнуть через это. Нужно иметь мужество, чтобы презреть опасность и сила духа для обоснования мотивированности своих поступков.

Пусть…

Только совершая неконтролируемые выплески милосердия мы, поступками подобного рода, удерживаем дьявола вдали от себя.

Парсу запали бесконечные как право на жизнь подернутые светлой печалью глаза фрака.

Солдаты то несут, что выше сил остальным нести. Добывая из злого дела доброе. Солдаты за целый мир, который они защищать присягой поставлены, кровавый грех на себя берут. И оттого памятников им на постаментах стоит не в пример больше чем всем остальным людям на свете, какими бы выдающимися и мастеровитыми они не были. Подвигом своим в право себя возводя.

Огромные белые черви пучили кольца разбухающих, тронутых ветерком молочных струй. Дым становился таким густым и плотным, что казалось за ним сгорает воздух. Возобновившаяся скороговорка автоматных очередей мало что разбирала.

Иллари с Роном забрасывали холмы дымовыми гранатами. Рон держался за руку но кидал далеко, чтобы стряхнуть вооруженный муравейник преследователей. С этих пор солнце только подразумевалось на небе. Едва космодесантники выскочили над окопами их встретил шквал автоматных очередей. Теряя верную добычу противник неистовствовал. Не перекопанный участок ведущий к лесу оказался узким и простреливался кинжальным огнем. Прикрытые дымом они бежали поперек расчесанной ветром травы уходя от все уплотняющегося огня. Прорывающиеся сквозь дымные шлейфы красноглазые зрачки прицелов напоминали лазерное шоу, отмеряя смерть точностью очередей. По неторной дороге, по краю чащи, в интонационную паузу запальчивых сполохов космодесантники проломились в лесную поросль. Дым цеплялся за обломки стеблей, оседал, буквально на пару минут окутав ослепительно холодный свет разрывов. Слоистый губчатый нарост на стволе дерева разлетелся на куски. И с досадой клыкасто взвизгнули застрявшие в сырой древесине пули. Троица растаяла в лесной чаще с быстротой брошенного в кипяток льда. Космодесантники с хрустом стремительно неслись сквозь пенный вихрь листвы, опьяненные усталостью и испытывающие эйфорию от того, что они по прежнему были в деле.

Как один!

Пушистая зеленая ветка ткалась с соседними, образуя полотно крон, и казалось уже ничто не могло помешать их спасению. Высоким темпом они удалялись из района активных боевых действий. Отрывистые слова команд, так долго слышавшиеся позади и репейником висевшие на хвосте, теперь отстали. Неверный расклад теней будоражил тревожный взгляд оборачивающихся десантников. Кроны омутом стерегли темноту от раскаленной бляшки нестерпимо ослепительного неба.

Спустя четверть часа лес неожиданно расступился, открыв неширокую каменную пустошь. В память о леднике проползавшем тут пару миллионов лет тому назад кувыркнувшиеся гранитные глыбы так окончательно и не закончив процесс сползания образовали каменную реку. Рассыпавшись отголосками оползня по выемке булыжными перекатами они пресекались на взъеме гребня. С плато дуло горячим ветром доносящим запах газа, железа, опаленного бетона и серьезных технологий.

Точно великанский нож бульдозера размашисто срезал пупырышки валунов и оттолкнул к краям облагороженной площадки. Углы и грани глыб кособоко окаймляли возвышенность, словно в раскате разбив об нее скалистые буруны волн и застыли лавой тысячелетий под образовавшейся платиной. Все дороги к этому сооружению, на половину естественному а на половину искусственному, вели с какой-то другой стороны, кроме просевшей седловиной узкоколейки уходящей под арку тоннеля с гранитными призмами по краям от входа.

Прихватывая губами чересчур громко вырывающееся из груди порывистое дыхание Рон лаконичной жестикуляцией приказал замереть на месте. Отогнув ветку он беззвучно, одними бровями указал куда следовало смотреть. Ящики с компостом опутанные проволочной сеткой безнаказанно облапили жизнелюбивые сорняки. Собранная из таких кирпичиков стрелковая бойница была бы великолепным укрытием для всякого часового. Они подглядывали не больше минуты. Этот часовой вел себя как сторож на автостоянке. Тихой сапой, обняв грозный в других руках автомат, он был совершенно не эквивалентен к агрессивному форс-мажору вокруг. Часовой сутулился, словно пол жизни знал что его застрелят в живот и прятал от всех это свое роковое место.

Он читал!

Парс смахнул с лица испарину и недоумевая покачал головой. Иллари достал из нагрудного кармана свой компакт бинокль и поднес к глазам. Видоискатель укрупнил руки часового. Доминанты показателей зашкаливали унося параболу биометрии как оборвавшийся бумажный змей в заоблачные дали. На мягкой облезлой обложке угадывался хлыщ в таинственно надвинутой на самые глаза шляпе и в отяжелевшей от колец руке квадратно выпячивался сверкающий пистолет неизвестной модели. Часовой погрузился в детектив с пиететом увлеченного книголюба, отгородившись им как вакуумом.(Ограниченно годный к воинской службе он, из бывших студентов, примирял то, что терпеть не мог, с тем, что ему беззаветно нравилось до полного распада бдительности.) Часовой не желал отвлекаться от своей книжечки ни под каким предлогом. Словно всем своим видом показывая: «я вам тут насторожу».

Он выглядел очень занятым этот смешной мальчишка.

На медленные танцы времени не было. Восстанавливая приоритеты Парс плавным, почти таинственным движением начал сокращать дистанцию, перерождаясь в усреднено общее пятно пейзажа. Загустелый зной кучерявил буйное гриволесье фортификационного изыска. Часовой сморгнул свое отупение и оторвался от книги в самую последнюю секунду.

Соитие темной рукоятки пистолета с головой часового произошла чуть пониже левого уха.

Расчетливо и без снисхождения.

Голова студента недоучки запрокинулась и он упал на дно укрытия.

Осточертевшая збываемость избыточного бытия.

Парс толкнул для верности обмякшую голову концом ствола. На роскошь оправдания времени не было. Подустав от партизанщины и снимая с себя ультиматум закрытости спецназовцы побежали через обожженную в пекле дня каменную реку. Они на бегу прикидывали дистанцию до удобных засадных мест и открывающихся зон обстрела, но все было тихо.

Распилом в окаменелостях зияла узкоколейка. Опасаясь подвернуть ногу им приходилось скакать по мелким камням, отдавая все силы удержанию равновесия, балансируя и срываясь в следующий прыжок. Они хоть на шаг должны были оставаться впереди угрожающей им опасности. Канонада получасовой давности оттянула и вобрала в себя значительные силы, не посягая на их свободу и жизнь теперь. Ослабив затягивающийся узел погони на неопределенный срок. Пока они приближались к плато по ним не произвели ни одного выстрела. Космодесантники достигли узкоколейки, вытянулись в линию, сужая оперативный простор, но, при этом, значительно прибавив в скорости.