Максим Макаренков - Ангелы крови Страница 38

Сержанты Корзун и Белагро, как и лейтенанты Василевский и Йорк, понятное дело, радости по этому поводу не испытывали.

Приказ допросить Ральфа Пергюссона они считали откровенным идиотизмом. С таким же успехом можно было отправить их допросить бога Итилора. А еще лучше Лантоя. Точно, именно его.

Это они и обсуждали, возвращаясь в Управление. Приходилось злобно хохмить, пытаясь подавить жгучее желание вернуться и рукоятками пистолетов выбить зубы из гладеньких мразей в костюмчиках, с издевательской вежливостью отвечавших, что господин Пергюссона только что убыл в срочную командировку, и в любом случае, без предварительной записи он просто не в состоянии принять никого, даже господ из полиции. И да, конечно жаль, но они не могут сообщить, куда именно отбыл господин Пергюссон, а его личный секретарь, какая жалость, также недоступен. Провожает, знаете ли, шефа.

Очень, просто очень хотелось всем в машине посмотреть, как крошатся белые зубки этих подонков. Но пришлось лейтенантам вежливо оскалиться в ответ и топать к машине.

Глухие хлопки гранатометных взрывов они услышали на подъезде к площади.

Сидевший на переднем сидении Корзун проорал в рацию:

— Площадь Перемирия, огневой контакт! — и полез в кобуру.

Белагро уже давил на газ.

Все четверо были опытными ветеранами, так что, уже выезжая на площадь, понимали кто и что будет делать.

Василевский первым же энергошаром вывел из игры непонятного урода со здоровенным мечом, отлетавшим от искореженной машины, а Йорк автоматным огнем прижал к земле парней в легкой броне, спешивших к автомобилю с противоположной стороны площади.

Василевский выпустил цепочку шаров и удовлетворенно заурчал, увидев, как двое нападавших, врезались в стену и сползли вниз, оставляя на кирпичной кладке широкие кровавые полосы.

С переднего сиденья, заполняя машину запахом пороха, рявкал огромный, совершенно неуставной, револьвер сержанта Корзуна. Пару раз начальство пыталось отобрать у него это сооружение, но безуспешно.

Белагро, оскалившись, навис над рулем разворачивая «сити-хантер» так, чтобы он закрыл от нападавших искореженные автомобили.

Крохотная площадь до краев заполнилась грохотом стрельбы, шипением энергошаров и воплями раненых.

Вскрикнув, дернулся Белагро, рукав его форменной рубашки стремительно набухал тяжелой чернотой. Бледный, взмокший от напряжения Василевский, развернулся вправо, посылая в сторону нападающих новый веер энергошаров. Стрелок, ранивший Белагро, подлетел в воздух и закувыркался, падая на булыжники площади двумя комками сочащейся кровью растерзанной плоти.

Корзун и Йорк вывалились из автомобиля. Перебросив сержанту автомат, Йорк вытащил из кобуры штатный пистолет и пополз к бронированному лимузину. Машина выглядела относительно целой, так что была, хоть и слабая, надежда, что кто-нибудь выжил.

Подергал ручку задней двери. Та, чавкнув, приоткрылась. Лейтенант заглянул в салон и от души помянул всех богов и демонов. Развалившись на сиденье, смотрел в никуда пустыми глазами Ральф Пергюссон, вскрытый от горла до паха. Переднее сиденье заливал кровью мертвый водитель.

Новые автоматные очереди вспороли воздух.

Рванула граната, в полете перехваченная Василевским.

Олон неподвижно смотрел, как непонятно откуда взявшиеся полицейские уничтожают спецгруппу. Бойцы Олона были хорошо тренированными специалистами, но противопоставить что-либо адекватное превосходному боевому манту, которого на редкость грамотно прикрывали огнем напарники, не могли. Для этого им надо было перегруппироваться, подавить огонь остальных полицейских и задавливать манта шквальным огнем, постепенно изматывая и разряжая его энергопотенциал. Сейчас времени на это не было. К полицейским уже спешит подкрепление, счет идет на минуты, если не на секунды.

Олон взглянул на монитор с изображением Ангельской Звезды. Лучи пульсировали, от центра к краям бежали волны зеленоватого свечения.

— Степень повреждений объекта? — спросил он у оператора.

— Процентов тридцать. Полицейский мант очень силен. Объект выведен из активной фазы.

— Он может действовать?

— Да, но уровень избирательности будет очень низок, — пожал плечами оператор.

— Дайте ему команду на тотальное уничтожение всех на площади и самостоятельную эвакуацию.

Оператор искоса глянул на Олона. Только что, тот взял на себя полную ответственность за судьбу самой секретной и амбициозной операции Дома Тысячи Порогов. Если ангел попадет в чужие руки… Да еще в состоянии боевого безумия… Думать об этом не хотелось. Но свидетельства полицейских, видевших все своими глазами, были еще опаснее.

И мант-оператор отдал команду.

Его напарник уже лихорадочно шептал в микрофон:

— Немедленная эвакуация. Стае, немедленная эвакуация.

Василевский не сразу осознал, что огонь стих и наступила полная тишина. На площади остались только чадящие остовы машин, да он с напарниками — измотанные, черные от пороховой гари, но живые.

Мант подумал, что теперь несколько недель будет сам себе напоминать пустую бутылку. Последние несколько мгновений боя он провел, с отвращением стреляя из своего табельного пистолета, досадливо морщась при каждом безрезультатном выстреле. Стрелком он был никаким.

Из-за капота настороженно выглянули Йорк и Корзун. Вдали уже выли сирены. Лейтенант обвел взглядом фасады домов. С самого начала ему показалось странным, что никто из местных не завизжал, не попытался убежать из-под обстрела. Оказывается, бежать и визжать было попросту некому. На залитую кровью площадь равнодушно смотрели пустые глазницы заброшенных офисных центров и обветшалых домов, дожидающихся сноса. Место для засады было выбрано идеально.

— Ты как? — тронул он за плечо Белагро.

— Нормально, давай отсюда выбираться, — пробормотал тот, сморщившись от боли.

По водительской дверце постучал Йорк:

— Давай, вылезай и садись назад, я поведу.

Благодарно кивнув, Белагро неуклюже полез из машины.

Стена дома напротив взорвалась, и Василевский увидел, как к ним метнулась черная, невероятно быстрая тень. Леденящий душу тоскливый крик взмыл над площадью. Огромное лезвие перерубило пополам Йорка и тут же вошло в грудь сержанта Белагро.

Лейтенант увидел, как нестерпимо медленно поднимает автомат Корзун, и подумал, что это уже бесполезно. Размытая фигура вскочила на капот машины, свистнуло лезвие, голова полицейского закувыркалась в воздухе.

Василевский как зачарованный следил за своим убийцей. Не было сил пошевелиться, хотя бы поднять руку, закрыться. Можно было только смотреть, как хрустко взрывается лобовое стекло и надвигается матово-черное лезвие, несущее последнюю окончательную темноту.

Олон неподвижно сидел в кресле, в который уже раз просматривая запись полного и окончательного провала. В голове поселилась гулкая пустота, тело налилось непривычной пухлой тяжестью. Не хотелось двигаться, думать, не хотелось даже совать в рот ствол тяжелого плоского пистолета и нажимать на курок.

Все равно Хранитель Порогов вернул бы и из того неприглядного места, куда попадают самоубийцы.

На боковом мониторе было видно, как копошатся на месте бойни полицейские, разматывая ленты, как дежурные манты опергрупп выставляют прозрачные экраны между домами, отсекая возможных любопытствующих.

Тихо открылась дверь, и Олон увидел, как вытягиваются лица операторов, с какой суетливой осторожностью вскакивают они с рабочих мест. Хранитель ступал неторопливо, отрешенно чему-то улыбаясь.

Следом, засунув руки в карманы мешковатых брюк, энергично вошел невысокий полноватый человек.

Остановился, энергично попыхивая короткой круто изогнутой трубкой, с интересом осмотрелся, и протянул Олону пухлую ладошку:

— Реннингтон.

Олон, разумеется узнавший шефа Девятой комнаты, встал и молча пожал неожиданно крепкую сухую ладонь.

И остался стоять, ожидая, что скажет Хранитель.

Реннингтон тем временем подошел к экранам, поиграл тумблерами, то уменьшая изображение так, что машина в центре площади, люди, ангел, становились незначительными точками, то приближая до тех пор, пока безумный глаз ангела не заполнял собою все пространство.

Вынув трубку изо рта, гость задумчиво постучал чубуком по столу, и снова прихватил трубку крепкими желтыми зубами.

Сунул руки в карманы и остался стоять — покачиваясь с носка на пятки, заполняя помещение клубами ароматного дыма, явно ожидая какой-нибудь реакции от Хранителя и Олона.

Хранитель втек в кресло, на котором до того сидел Олон, сплел пальцы, опустил на них длинный подбородок и так застыл.

Едва ли не впервые в жизни Олон почувствовал серьезное беспокойство. Ситуация была противоестественной. Нет, он примерно представлял себе комбинацию, но пытаясь просчитать последствия, видел столько крови, столько предательства и ударов в спину, что становилось не по себе.