Эдуард Семенов - Последний полет «Жар-птицы» Страница 38

Из шара на них брызнул еще более яркий слепящий свет, который, впрочем, вскоре стал приятным и успокаивающим.

— Ну, что ж, — подал голос до этого молчавший дядя Фазиль, — пришло время показать мальчику нашу сокровищницу. Пошли, Ринат, сейчас тебе все станет понятно.

С этими словами Фазиль легко переступил границу шара и исчез за полосой света, за ним также легко в шар вошел и Рауф.

Ринату ничего не оставалось, как последовать их примеру.

Внутри шара почти ничего не было. Ничего, с точки зрения земной техники. В центре шара светилась и потрескивала… шаровая молния. И запах в шаре был как после весенней грозы. Как только трое мужчин подошли к ней на расстояние вытянутой руки, она изменила свет и выбросила вперед три похожих на щупальцы осьминога луча.

Рауф и Фазиль доверчиво подставили под их свет свои лица. Ринат увидел, как свет проник в его отца и дядю где-то на уровне третьего глаза, и они стали светиться изнутри, но самого Рината луч не коснулся.

В последний момент Ринат инстинктивно закрыл свое лицо ладонью, и его свет остановился в нескольких сантиметрах от его глаз, медленно покачиваясь из стороны в стороны на манер кобры.

— Не бойся, — услышал он голос своего дяди. — Доверься ему. Расслабься и выкинь из головы все дурные мысли. Пусти свет внутрь себя.

Ринат посмотрел на отца. Тот одобряюще кивнул головой.

— Убери руку.

Ринат медленно опустил свою вспотевшую ладонь и вытер ее о ткань брюк.

Луч медленно коснулся его лба. Ринат глубоко вздохнул, ожидая чего-то похожего на удар электрическим током, но ничего подобного не произошло. Вообще ничего не произошло. Просто он сразу все понял. Кто его дядя и его отец. Что это за свет. И откуда прилетел их шар. Про амулет и бабушку. Все, все, все. Это было похоже на пакетную передачу информации, которую ему вложили в голову … его же отец и дядя. Да, да. Шаровая молния тут была не при чем. Вернее сказать, в данном случае она была не при чем. Сейчас она просто служила передаточным звеном, ретранслятором.

Ринат понял, что информацию про ретранслятор ему тоже вложили в голову только сейчас его отец и дядя. А поняв, что это ретранслятор, он понял, что при помощи него можно проникнуть в мозг любого человека и забрать у него его мысли или вложить в него свои. Понял также четко, как восход и заход солнца.

Достаточно только направить к нужному человеку этот луч света или миллионы лучей. Причем это было так просто, что он уже был готов это сделать, но в этот момент отец сказал: «Стоп! На сегодня хватит! Для того чтобы понять мысли мира ты еще не созрел!»

Подчиняясь воле отца, луч света отринул от лица Рината и спрятался в недрах шаровой молнии. Вслед за ним туда же нырнули и два первых луча.

Отец взял потрясенного Рината за плечо с одной стороны, а Фазиль с другой стороны, и они вывели упирающегося молодого человека из шара.

Как только они вернулись в подвал, двери шара тут же закрылись, и птица, вылетев из стены, нырнула в руку Рауфа, став снова обычным амулетом.

— Что это было? — спросил Ринат, смотря через плечо на глухую стену. Он знал ответ, ведь ему только что все вложили в его голову, и в то же время не знал. Он хотел еще что-то спросить у своего отца и дяди, но понял, что и на эти вопросы он знает ответы.

И все слова сейчас ни к чему. Это было так неожиданно, что самой естественной реакцией для него стали слезы. Они сами собой навернулись у него на глазах, и он вдруг неожиданно для себя решил попросить прощения у своего отца.

— Прости, отец! Я не знал!

Отец ничего не ответил. Он лишь снова похлопал его по плечу и сказал:

— Идем. Тебе сейчас надо поспать. А потом мы еще с тобой поговорим!

Глава 12

Седьмая капсула

Ринат вышел на обочину дороги и стал ждать машину, которую послал за ним отец. Через десять минут из транспортного потока выскочила желтая «Газель» и, проскочив несколько метров вперед, остановилась. Водитель посигналил и начал сдавать назад.

Ринат подумал, что это была маршрутка, поэтому замахал рукой. «Проезжай!». Но маршрутка все-таки доехала до него задним ходом. Молоденький водитель вышел из кабины, открыл боковую дверь микроавтобуса и пригласил Рината войти внутрь.

— Ринат Рауфович, садитесь, пожалуйста! Ваш отец прислал меня за вами!

Сначала Ринат очень удивился такому выбору отца, но потом подумал, что, пожалуй, это лучше, чем какая-нибудь иномарка. «Газель» явно будет меньше привлекать внимания к его персоне.

Ринат залез в салон, сел на сидение и поблагодарил парня.

Водитель закрыл за ним дверь и занял место перед баранкой.

Микроавтобус снова влился в общий транспортный поток и, притормаживая на светофорах, направился в сторону загородного дома Рината.

Несколько лет назад он купил небольшую дачу и участок леса на берегу Оки в тридцати километрах от Петлякова. Отец ждал его там. До дачи ехать было минут десять, но сейчас в середине дня из-за плотности движения минут двадцать и даже тридцать.

Ринат ехал, смотрел в затылок водителю и думал: «Интересно, а он сейчас везет меня по своей воле, по воле отца или по моему желанию? Где та граница, за которой заканчивается собственная воля человека и начинается воля другого?»

Будто реагируя на его мысли, водитель спросил Рината:

— Не возражаете, если я музыку включу?

Ринат улыбнулся и ответил:

— Включай!

«Интересно, а на какую волну он сейчас настроится?»

Водитель повернул тумблер, и салон наполнился звуками «Радио Шансон».

Ринат вздохнул. «Ну, что ж! Пусть будет “Шансон”!» А сейчас это его личный выбор или…?»

— Извини, уважаемый! А ты всегда это радио слушаешь?

Водитель ответил, не поворачивая головы, глядя в зеркало заднего вида.

— А что, прикольно! Вам не нравится? Давайте «Авторадио» включу, тоже ничего.

Ринат вяло махнул рукой.

— Да нет. Оставь как есть.

Он отвернулся и стал смотреть на мелькавшие мимо пейзажи, совершенно не прислушиваясь к звукам, льющимся из колонок, и, тем не менее, осознавая, что они проникают внутрь него, и пусть понемногу, по чуть-чуть, но перестраивают его организм на свой лад.

После той первой встречи с шаром Ринат проспал почти сутки, а когда проснулся, то понял, что внутри него и в его жизни произошли какие-то необратимые изменения. Однако он не сразу понял, какие именно.

Он встал, вышел из своей комнаты, прошел на кухню. Его отец, дядя Фазиль и бабушка Ситора сидели за большим круглым столом и готовили лепешки. Увидев его в проеме двери, заспанного и с всклокоченными волосами, они засмеялись, поприветствовали его и предложили присоединиться.

Еще полусонный Ринат сел за стол рядом с отцом и дядей, взял в руки тесто, помял его и аккуратно раскатал на доске. То же самое сделали и отец с дядей.

Бабушка подхватывала раскатанные мужчинами кусочки специальной деревянной лопаткой и отправляла их в печь. Обжаренные лепешки она ловко вытаскивала из печки и кидала на большое блюдо, стоящее в центре стола.

К тому моменту, как пришел Ринат, в середине стола уже возвышалась большая горка ароматного хлеба, но бабушка не останавливалась и требовала от мужчин все новых и новых лепешек. Рядом грелся большой самовар.

— Как спалось, Ринат? — спросила бабушка, не отрываясь от работы.

— Нормально.

— Вот и хорошо, кушай лепешки, пока горячие.

— Спасибо, ба, — ответил Ринат и посмотрел на отца. — Могу я спросить?

Отец улыбнулся.

— Да, здесь все свои. Спрашивай, если сможешь. Мы ответим тебе на любой вопрос.

Ринат открыл рот, чтобы спросить, но снова, как внутри шара, понял, что уже знает ответ на свой вопрос. Все ответы появлялись в его голове раньше, чем он успевал облечь их в словесную форму.

Видя, как он пытается выдавить из себя хоть слово, его родственники заулыбались. И Ринат вдруг отчетливо увидел себя со стороны, давящегося словами. Ему тоже стало смешно. Только после того, как первая волна смеха прошла, он, наконец, смог сказать:

— Как это происходит?

В голосе отца появилась довольная нотка.

— Вот теперь мы можем поговорить нормально, как обычные люди.

Ринат удивился:

— Что это значит? Мы что, необычные люди?

В уголках глаз отца снова проскочила улыбка.

— Обычные, конечно. Но не все так просто. Я имею ввиду — поговорить, используя более привычную, но, увы, несовершенную форму мысли.

Ринат кивнул головой. Он понял, что речь идет о словах, о человеческой речи. Отец взял в руки новую порцию теста, помял ее.

— Отвечу на твой вопрос. Увы, никто не знает, как это происходит. Собственно, поэтому ты и не смог найти точного ответа на этот вопрос у себя в голове, и мы не могли тебе его передать по нашим внутренним каналам связи. А все, что не точно, как раз и передается словами.