Хронум Книга I - Арвин Альхаг Страница 39

Я стоял в очереди. Но куда? Или за чем? Это был первый мой вопрос. Я легонько коснулся впереди стоящего и задал ему его.

— На суд Божий, — ответили мне со спины. Лица «идущего» я не видел. Так же не мог и посмотреть назад.

Странно, но внутри меня ничего не колыхнулось. Будто бы так и должно быть. Я был спокоен, на душе умиротворение и явное желание поскорее явиться на этот суд. Мне казалось это правильным.

Цепочка идущих на суд тянулась далеко вперед и уходила в туман. Каждые семь секунд я делал один шаг вперед.

Чтобы хоть как-то занять себя, я начал отсчитывать это время.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Шаг вперед.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Шаг вперед с левой ноги.

Раз, два… семь. С правой. На ум приходили рифмы к каждой цифре.

Раз — конфету Стиву даст, два — это больше не игра, три — на небо посмотри, четыре — все плохо в этом мире, пять — пойду гулять, шесть — на небе кто-то есть, семь — человек…

Я ступал шаг и твердил про себя эту дурацкую считалку, как мантру.

Семь — человек…

Таким образом я прошел много сотен шагов. Туман постепенно рассеивался. Вдали показалось высокое здание в виде античного храма с необъятными каменными колоннами, будто подпирающими само Небо.

Я задавался вопросами: а как я прожил эту жизнь? Что для меня решит Суд Божий? Куда меня отправят? Брат говорил, что нам с ним уготовано место внизу, но ведь я делал и добро. Много добра. Или я заблуждаюсь? Будь что будет. Я успокоился и снова начал проговаривать считалку.

Показались очертания огромных ворот, а за ними радужная пелена. Идущий ступал за порог и исчезал бесследно в этом мареве. С каждым шагом желание получить вердикт становилось все сильнее, будто мозг обработали ментально и сделали из меня послушную куклу.

… семь — человек. Впереди осталось трое.…шесть, семь — человек. Двое. Один. Я закрыл глаза и шагнул вперед.

Но на этом очередь не закончилась.

Я очутился в огромном зале, с высоченными потолками, украшенными различными фресками. Некто, в длинной рясе до пола и лицом, скрытым капюшоном, возник передо мной и безмолвно указал рукой на одну из скамей, расположенных вдоль стены.

Посыл был понятен и я незамедлительно занял место у стены, разглядывая лица тех, кто сидел против. Здесь все были молодыми. На вид лет двадцать-двадцать пять. Мужчины и женщины.

Я остановил свой взгляд на молодой девушке, держащей в руках младенца. Она склонилась над ним и что-то шептала, улыбаясь при этом. Малыш весело смеялся, агукал.

Чувства, что притупились здесь, вновь накрыли меня с головой. Как⁈ Как этот мир мог допустить такое⁈ Почему умирают дети⁈ Почему Бог допускает такую несправедливость⁈

— Маратон Бокари-Байо, — прозвучало над головой, и чернокожий мужчина направился к свободному постаменту, на котором его ожидал старец с весами Фемиды. Таких старцев было двенадцать и каждый из них вершил суд.

— Вивьен Биссет…

Так продолжалось до тех пор, пока не назвали мое имя:

— Лев Константинович Ахматов.

Я увидел свободный постамент и направился к нему. Вот и пришел момент истины. Старец с правильными чертами лица вблизи оказался просто исполином. Он склонился надо мной и хмыкнул:

— Воин Света.

Двое его коллег, находящихся по обе стороны, при этих словах одновременно посмотрели на меня, но уже через мгновение продолжили вершить суд.

Он опустил весы и с явным недовольством сказал:

— Что ты делаешь здесь? Твое время еще не пришло. Возвращайся обратно и выполни свое предназначение.

На этих словах меня с неимоверной силой потянуло «назад», и я вернулся в свое тело.

— Лев, ты жив! — воскликнула Марина.

Я ощутил на своем лице ее горячие слезы. В голове была звенящая пустота. Я пытался вспомнить что-то очень важное, но но не мог понять что.

Глава 16

Я открыл глаза. Первым, кого я увидел, был лекарь, склонившийся надо мной. Тот самый лекарь десятого ранга, что оживлял деревья.

Прислушался к себе, своим ощущениям. Боль отступила, более того, я был полон сил. Видимо, лекарь неплохо поколдовал надо мной. Рука свободно двигалась. Я встал и подошел к зеркалу.

Первым бросился в глаза узор, что частично сменил окрас. К белоснежному витку «друга» примыкали такие же белые линии, в прошлом бывшие черного цвета. Из девяти узлов — три светились яркими звездочками, а два узла имели серый цвет, близкий к черному.

В комнате царила гнетущая тишина. Здесь находились все, кроме детей. Но и их мордашки заглядывали в окна.

— Что произошло? — спросил я.

Все, что я помнил — цветок огня, вырывавшийся из дула одностволки.

Мне ответили не сразу. Присутствующие все еще пребывали в шоковом состоянии.

— Мы думали, вы умерли. Сердце не билось минуты три. Как же я рад, что вы живы!

Наплевав на субординацию, Егор крепко сжал мою ладонь и по-мужски приобнял.

— Астай, ты все еще хочешь меня убить? — спросил я, не отрывая взгляда от своего рисунка.

— Хочу, но пока не стану. Ты дьявол во плоти. Тот, с чьими приспешниками бились наши предки.

— Ты ошибаешься, Астай. А кто все эти люди?

В доме находилось несколько ранее мне незнакомых мужчин почтенного возраста. Их объединяло ношение одинаковых амулетов в виде солнца с семью лучами.

— Старейшины нашего народа.

Астай потянул за цепочку на шее и достал такой же, уловив мой взгляд. Протянул его мне. Я подставил ладонь под амулет и руку тотчас обдало жаром.

— Он еще человек, — облегченно выдохнул один из старейшин. — Значит, не все потеряно.

Он подошел ко мне почти вплотную и начал рассматривать узор на груди. Трогать его.

— Я вам не цирковое животное, — вспылил я из-за бесцеремонного обращения старейшин и поспешил скрыть свой узор под футболкой.

— Марина, будь добра, положи мне еды. Есть хочу зверски.

Хозяйка спохватилась и вместе с дочерью накрыла стол. За спиной продолжали шушукаться, а Молох безучастно сидел напротив меня и пил чай.

— Что? — не выдержал я его взгляда.

— Забыл хозяйке сказать спасибо, — цыкнул он слюной сквозь зубы.

Полиция нравов какая-то. Но замечание дельное. Я обернулся, чтобы поблагодарить хозяйку. Она стояла в углу, почтительно скрестив руки на груди, и выглядела виноватой.

— Расскажешь арбитрам, что здесь было?

— Нет, — коротко отрезал старец.

Я благодарно кивнул