Николай Марчук - Серый. Мир Страница 39

Но об этом я узнал намного позже. А сейчас, я лежал на вершине холма и в бинокль наблюдал за одинокой скалой и её окрестностями. В поле скальных обломков был широкий очищенный проход, который вел к высокой каменной стене, окружавшей Улей по периметру. Ширина прохода была разной, он, то сужался, то расширялся. В самом широком месте — метров сто, а в самом узком — сорок метров. Судя по карте, левее должен был быть еще один проход, не такой широкий и прямой, но зато мене заметный. Немного в стороне, от широкого прохода, среди мелких обломков возвышались крупные куски скал, их было несколько, больше всего мне подходили два — самых крупных. В целом, план штурма, который мне предложил капитан, был вполне выполним.

— Ну, что, как будем умирать? — шепотом спросил лежащий рядом Жук. — Ты посмотри, сколько их там.

— Дурак ты, Жук, и шутки у тебя дурацкие, — так же шепотом ответил я. — Хочешь умереть, пусти себе пулю в лоб. А я собираюсь взять штурмом эту скалу.

— Вот и я о том же — как будем умирать, в смысле — штурмовать, — ехидно уточнил Жук.

— Как прикажет родина, так и будем! — раздражено ответил я.

— Серый! Не томи! У тебя есть план или нет? — от возмущения Жук стукнул кулаком по замершей земле. — У нас времени мало, надо идти на штурм сейчас, или ждать следующего утра. Если будем сидеть и ничего не делать, то упустим время и придется ночевать под открытым небом. А ночь мы не переживем. Объяснить, почему или сам догадаешься?

— Жук умолкни! Думать мешаешь. Все, пошли назад, расскажу план действий.

Жук обиженно замолчал, и что-то бурча себе под нос, начал отползать за мной. Я последовал за ним. Мы быстро спустились к подножию холма, где отдыхали после перехода все наше воинство. Окинув взглядом отряд, я мысленно вздохнул, идти с этими доходягами на штурм очень не хотелось, но выбора не было. Из ста двадцати человек, которых дали мне в подчинение, реально чего-то стоили, только малая их часть. С боевым опытом старого мира, было всего пятеро, включая меня. Еще с десятка три, были, с явным криминальным душком, то есть воевать им не приходилось, но вида крови они не боялись. Еще, примерно с десяток, просто выглядели крепкими и более спокойными, чем остальные. Оставшиеся — внешним видом вызывали жалость и презрение, они уже утратили надежду на жизнь и внутренне были готовы умереть. Сто двадцать человек. Большинство вооружены немецкими карабинами Mauser 98k и винтовками Мосина, времен второй мировой войны, у некоторых автоматы ППШа и немецкие МР-38. На весь отряд было четыре пулемета: один отечественный РПД — 44 и три немецких MG-42. Гранаты, дали из расчета, на каждого бойца, по три наступательных РГД-5 и две осколочные Ф-1. Из холодного оружия — ножи, топоры, малые пехотные лопатки и сабли. Патронов выдали много, в этом нам повезло. Хотя, как можно судить много или мало, дали столько, сколько мы смогли с собой унести. Для штурма хватит, а если придется держать оборону, то патронов явно мало. Вся надежда только на то, что после установки телепорта перекинут подкрепление и наладят снабжение. Но, все это будет, только если штурм пройдет удачно, и мы сможем захватить Улей.

— Построиться — громко крикнул я.

Сидевшие на земле горе-вояки начали нехотя подниматься. Построиться в ряд, они так и не смогли, стояли как на стихийном митинге, то есть толпой.

— Подойдите ближе, — крикнул я. — Сейчас я вас разобью на группы и мы начнем штурм.

— Но это, же бессмысленно, нас всех убьют! — заверещал кто-то из толпы.

— Прекратить панику! Кто не пойдет на штурм, того я пристрелю прямо здесь! — жестко произнес я. Среди каторжан начинается паника и волнения. Действия гипновнушения Даймона сошло на нет.

— А не боишься сам пулю схлопотать? — спросил высокий угрюмый мужик с длинным шрамом на левой щеке.

— Не боюсь. Я — ваша единственная надежда на спасение. Без меня вы все трупы, одних сожрут терроны, другие замерзнут от холода.

— И чем это ты так уникален, что без тебя мы все умрем? — боец со шрамом вышел вперед, а за ним вышли еще несколько человек.

— Ну, во-первых, потому что у меня боевого опыта, как у вас вместе взятых, а во-вторых, потому что я сумел сохранить свои магические способности. Этого достаточно?

— Даже так, — бровь удивленно взмыла вверх, и от этого шрам на лице солдата, стал еще заметнее, а лицо исказила, жуткая гримаса. — Ладно, посмотрим, как ты накомандуешь!

— Если больше вопросов ни у кого нет, то замолчали и слушаем меня внимательно. Действовать будем тремя группами: два пулеметных расчета займут высокие обломки скал, там как раз есть парочка подходящих, метров по пять в высоту. Группа автоматчиков, обойдет поле обломков слева, и зайдет в тыл к терронам засевшим, в Улье. Основная группа с винтовками и карабинами, пойдет в полный рост цепью, по расчищенному проходу, они будут приманкой, чтобы выманить основную часть терронов из-за стены. Когда терроны выйдут из-за прикрытия стены, и приблизиться к ним, то пулеметные расчеты уничтожат их. К этому времени, автоматчики должны будут достигнуть защитной стены Улья и начнут зачистку. Разобравшись с вышедшими на открытое пространство терронами основная группа присоединится к автоматчикам. Понятно? Пулеметчики шаг вперед. Все у кого в руках винтовки и карабины отошли налево. Все у кого автоматы отошли направо. Выполнять!

Толпа минуту постояв, дрогнула и пришла в хаотичное движение: одни шли влево, другие вправо, а третьи, подойдя ко мне, стояли на месте.

Как я и предполагал: с пулеметами были те, кто имел опыт боевых действий. Это и не удивительно, пулемет работает с дальней дистанции из-за укрытия. Поэтому шансов выжить было больше. Это в том, старом мире, пулеметчик был первоочередной целью для снайперов, а здесь у терронов не было снайперов, не было даже оружия, которое могла соперничать в дальности с пулеметом, поэтому пулеметчики чувствовали себя в относительной безопасности.

После десятиминутного хаотичного движения, отряд разделился на неравные части. Меньшая часть — группа автоматчиков, насчитывала двадцать три человека, большая часть — все у кого в руках были отечественные трехлинейные винтовки Мосина и немецкие карабины Маузера. По своим габаритам этот «карабин» лишь весьма незначительно уступал, советской «трёхлинейке». Дело в том, что это слово в немецком языке в то время обозначало лишь наличие более удобных боковых, «кавалерийских» креплений для ремня — вместо «пехотных» антабок, поэтому «карабин Mauserа 98k» — был не чем иным, как обычной магазинной винтовкой. Группа с винтовками насчитывала, девяносто три человека. Стоп! Двадцать три с автоматами, девяносто три с винтовками, Я, Жук у меня за спиной стоит, итого получается сто восемнадцать человек. А должно быть сто двадцать человек. Вопрос: куда делись еще два бойца?

— Жук, куда делись два бойца? — не оборачиваясь, спросил я.

— А хрен его знает! Сбежали, наверное! — легкомысленно ответил Жук.

— Вот, блин! Вояки! Еще даже врага не увидели, а уже в бега подались!

— Это урки были. Они самого начала хотели уйти. Выжидали удобного момента. Они якшались, с теми, которых мы с тобой застрелили, возле волокуш с оружием.

— Понятно, ладно, фиг с ними! Далеко не уйдут, терроны им в миг, головы с плеч снимут!

— Как зовут, возраст, звание, где служили и за, что были сосланы на каторгу? — обратился я к четверке стоявших, передо мной пулеметчиков.

— Игнат Морозов, тридцать восемь лет тринадцатая отдельная мотострелковая бригада, старший лейтенант. Первая чеченская война. В этом мире второй год, в последнее время работал сторожем на складе. Склад сгорел, меня посчитали виновным и за долги отправили на каторгу, — первым доложился угрюмый здоровяк со шрамом на лице. Теперь я его рассмотрел, достаточно хорошо, лицо было не угрюмое, как мне показалось в первый раз, а просто не выражало особых эмоций.

— Так, ты, что склад не поджигал? — с усмешкой спросил Жук.

— Нет, — буркнул в ответ Морозов.

— Алексей Круглов. Можно просто — Леха. Служил в танковых войсках. Вторая чеченская. Водитель — механик. Двадцать восемь лет. Сержант. В этом мире три месяца. Работал водителем на «газоне» у «торгашей». По пьяни, въехал своим «газоном» в джип сына главы клана, — говоривший был, невысоким крепким парнем, с черными, как смоль густыми волосами. Одет он был в ватную фуфайку, а на голове у него был танковый шлемофон.

— Виктор Кузьмин. Погранвойска. Таджикистан. Рядовой. Специализация — пулеметчик. Двадцать шесть лет. КаМээС по боксу. В этом мире, около года. Не захотел, проигрывать бой, и меня решили удалить вот таким вот образом — подкинули наркоту и сослали на каторгу, — говорил пограничник, резкими отрывистыми фразами. Роста он был среднего, лицо самое обычное, с небритой щетиной. Судя по светлому цвету ресниц и светлой щетины на лице, Кузьмин был блондин. Нос картошкой, смотрел слегка в бок. Сразу видно — боксер.