Николай Андреев - Наемники Страница 39

Смелость и героизм, проявленный чужаками в бою, тоже не остались без внимания. О подвигах Карса в Кростоне и вовсе ходили целые легенды. Некоторые факты унимийцы заметно приукрасили, и лет через двадцать никто не отличит правду от вымысла.

После непродолжительного обсуждения тасконцы согласились с предложением землян. Несмотря на огромную ответственность перед Родиной каждый солдат, тем не менее, надеялся живым вернуться домой.

И когда предоставляется такой шанс, почему бы им не воспользоваться…

Глава 8. ВЕЛИКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Оставив небольшое прикрытие, войска поспешно уходили на юг. В колонне сейчас двигалась не больше двухсот человек. Чтобы появление противника не стало неожиданностью для основных сил армии, русич выслал вперед отряд кавалеристов.

Удивительно, но бонтонцы не преследовали беглецов. Видимо, они посчитали, что выполнили поставленную задачу. Путь на Мендон открыт, а задержка составила всего пять дней.

Группировка благополучно преодолела тридцать километров и вышла к условленному месту. Открывшаяся перед ними картина поразила воинов. На мгновение людей охватило оцепенение. Даже Олесь, Вацлав и Карс немного растерялись. Унимийцы совершили настоящее чудо. Поперек огромного поля с запада на восток тянулась непрерывная линия рвов и редутов.

Наиболее сильно тасконцы укрепили центральную высоту. На ее вершине мендонцы установили три мощные катапульты. Таким образом, машины получили возможность обстреливать почти всю прилегающую территорию.

Даже получив сообщение о наступлении врага, крестьяне не прекратили работы. Сотни людей устанавливали частоколы, рыли ловушки, углубляли ямы.

Зато войска тут же поднялись по тревоге и выдвинулись на боевые рубежи. На первый взгляд, здесь находилось около шести — семи тысяч бойцов. Но любой опытный военачальник сразу бы догадался, что где-то еще скрывается резерв.

Как только заслон выступил на поле, к нему сразу направился отряд всадников. Олесь насчитал не меньше пятидесяти человек.

Кавалеристы быстро приближались, и вскоре Храбров увидел скачущих впереди генерала Хилла и полковника Кидсона. Значит, к ним пожаловало высшее военное командование герцогства.

Единственный уцелевший офицер эскадрона замер неподвижно, приложил клинок к плечу и громко закричал:

— Смирно!

Торопливо обнажая оружие, израненные, уставшие воины вытянулись в струну. В лучах заходящей звезды не сверкал ни один меч. Лезвия были настолько обагрены кровью, что потускнели и скорбно напоминали о загубленных человеческих жизнях. Часть бойцов едва держалась на ногах, и друзья поддерживали товарищей под локти.

Главнокомандующий подъехал к строю и внимательно посмотрел на вышедших из окружения солдат. Спустя мгновение генерал обернулся к капитану и жестко спросил:

— Почему вы нарушили приказ и покинули Кростон?

Унимиец низко опустил голову. Оправдываться не имело смысла. Утешало лишь одно — как старший по званию пострадает он один. Подчиненные лишь выполняли его распоряжение.

— Вы знаете, что вас ждет? — вымолвил Хилл.

— Так точно, — отчеканил капитан. — Военный трибунал…

Настал момент, когда потребовалось вмешательство землян. Ведь офицер был обречен на верную смерть.

Храбров подошел к тасконцам и осторожно произнес:

— Господин генерал, как верный союзник герцога Альберта я прошу о снисхождении. Этот человек лишь выполнял приказы старших военачальников. Когда эскадроны полковника Освальда добрались до Кростона, форт уже перестал существовать. Катапульты врага превратили крепость в груды развалин. В живых осталось меньше сотни бойцов. Оборонять оказалось нечего. Лишиться конницы в подобных условиях — пара пустяков, а потому командир полка принял единственно верное решение — отойти на новые рубежи. Медленно отступая, мы наносили противнику ощутимые удары и сумели задержать его еще на двое суток…

— Где маркиз Освальд? — более спокойным тоном уточнил командующий.

— Погиб в бою, — ответил русич. — Он умер от пули прямо в седле. Майор Ленк остался прикрывать отход группировки и навсегда связал свое имя с фортом Кростон. Я могу перечислить еще с десяток старших офицеров, павших на поле битвы. Поверьте, солдаты проявили подлинный героизм и ничем не запятнали собственную честь. Покинутая крепость — не трусость и не ослушание. Командиры просто пытались спасти подчиненных от бессмысленного уничтожения.

Как любой сноб, Хилл не любил признавать свои ошибки, но в глупости его обвинить было бы трудно.

Доводы чужака оказались довольно вескими, да и вряд ли моральный дух армии поднимется, если казнят офицера, смело сражавшегося за Родину.

Пытаясь выйти из неудобного положения, унимиец задумчиво проговорил:

— Доложите примерное соотношение потерь.

Капитан неловко замялся.

Ему тут же на помощь пришел Карс. Выступив чуть вперед, мутант громко сказал:

— Позвольте мне… Я воевал с самого начала кампании, участвовал почти во всех сражениях под Кростоном. Армия Мендона не досчитается двух тысяч человек. У бонтонцев убито и ранено в три раза больше. Кроме того, славная кавалерия полковника Освальда уничтожила несколько катапульт врага. На их восстановление уйдет немало времени.

— Неплохо, — невольно вырвалось у генерала. — Теперь я вижу, что план действий оказался верным, а передо мной стоят настоящие герои. Каждый из солдат будет отмечен по достоинству. А вам, капитан, присваиваю звание майора и чин командира эскадрона.

Главнокомандующий развернул коня и быстро поскакал обратно. Вместе с ним уехала значительная часть сопровождения.

Лишь Кидсон направился к чужестранцам. Полковника на мгновение опередил Аято. Японец бросился к друзьям и, не обращая внимания на тасконцев, радостно обнял товарищей. Ему до сих пор не верилось, что они выбрались живыми из кровавой мясорубки.

Самурай прекрасно представлял, какую цену заплатил противник за взятие форта. Впрочем, и защитников уцелело немного.

— Приветствую смельчаков, — с улыбкой произнес Кидсон. — Как вы заметили, генерал уже успел присвоить себе славу успешно проведенной операции. Теперь врагу к столице не прорваться. Здесь скопилось почти десять тысяч наших солдат. Через двое суток эта цифра достигнет пятнадцати. Силы выровнялись. И я, как никто другой, знаю, кому герцогство обязано своим спасением. Представители Энжела не только подали блестящую идею, но и приняли активное участие в ее воплощении.

— Боюсь, главные события еще впереди, — заметил русич. — Бонтонцы затратили огромные средства на вторжение. Они оставили на полях Мендона четверть армии. Вряд ли командование захватчиков смирится с постоянными неудачами. В последних боях мы почувствовали перемену в настроении противника. Враг жаждет реванша.

Храбров был абсолютно прав в оценке событий. Однако в своих прогнозах землянин все-таки ошибся.

Войска герцога Бонского вышли к месту предстоящего сражения примерно через час. До самого заката они выстраивались в боевые порядки, занимая установленные позиции.

Вскоре передвижение неприятеля скрыла темнота ночи. Опасаясь внезапной атаки, защитники редутов выставили усиленное охранение.

Зрелище было незабываемым. Огромное поле озарилось сотнями ярко пылающих костров.

Стоя на вершине холма, Олесь созерцал две широкие светлые полосы — выстроившихся в линию противников, готовых в любой момент броситься друг на друга.

Невольно землянин перевел взгляд на звездное небо. Там творилось нечто подобное. Тысячи сверкающих точек создавали причудливый неповторимый узор. И трудно сказать, чего в нем было больше — пугающей пустоты или завораживающего могущества.

— О чем размышляешь? — проговорил Тино, усаживаясь на влажную от вечерней росы траву.

— О мире, — грустно усмехнулся Олесь. — Разве мог я десять лет назад, глядя на звезды, подумать об обитаемых планетах? Конечно, нет. Теперь же меня гложут совсем иные сомнения. Есть ли справедливость во вселенной? Бог создал человека, но по какой-то чудовищной ошибке наделил его злобой и жестокостью. Люди воюют беспрерывно. Достаточно появления одного одержимого сумасшедшего, и целые народы и цивилизации превращаются в обезумевших убийц и грабителей. Почему?

— Непростой вопрос, — вымолвил японец. — Его и до тебя задавали многие. Лично я пришел к простому и очевидному выводу: любая нация, чтобы подняться на какую-то высоту, должна преодолеть крутую и опасную лестницу. Каждая ступень — серьезное испытание. Эпидемии, стихийные бедствия, войны… Да мало ли преград на пути! Уцелеет лишь тот, кто сумеет отделить добро от зла. Как ты понимаешь, сделать это нелегко. Мы часто сталкиваемся с подменой понятий. Властители используют в своих корыстных целях великие лозунги: «патриотизм», «преданность», «независимость»… Человек несовершенен. И еще нескоро станет лучше. Я постоянно вспоминаю рассказ Аргуса. Мне не дает покоя одна мысль: почему Тьма рвется именно к Земле?