Владимир Марышев - Избранные Страница 39

— Может быть. Вот только я сейчас думаю… Что стало бы с хрустальной мечтой Кирилла Ильича, если бы он увидел, как милуются не ДВА, а ДВЕ «кси»?

Марго приподняла голову.

— Ты это о чем?

— Отлично знаешь, — глухо ответил Ворохов.

— Ах да… Все не можешь забыть наши танцы-обжиманцы с Пэм… Слушай, чего я никогда терпеть не могла, так это оправдываться. Уже сто раз тебе говорила, что буду поступать так, как мне нравится. Если бы природа действительно одарила меня лесбийской любовью, я приняла бы этот дар не задумываясь. И никогда бы не терзалась, не дрожала от ужаса, представляя, как к этому отнесутся окружающие. Допускаю, что тебе было бы больно…

— Почему «бы»? Мне в самом деле было больно.

Марго накрыла пальцы Андрея своей ладонью.

— Ты… Ты меня любишь?

Ворохов сел — рывком, как заводной механизм, способный принимать только два положения.

— Да! Черт побери! — Он был готов разрыдаться, чего с ним не случалось уже давно, невероятно давно. — Да, да, да!

Марго уткнулась лицом ему в грудь.

— Я тебе верю. Ты не фальшивый человечишка, способный кидаться высокими словами. Знаешь… я и вправду переступила бы через тебя, если бы у нас с Пэм было что-то серьезное. Но мы в самом деле просто подруги. У нее есть парень. Он сейчас не на острове, но они, похоже, любят друг друга. И я искренне желаю, чтобы у них все было хорошо.

— Тогда какого же черта? Зачем, Марго?..

— Ну, во-первых, мы с Пэм действительно очень хорошие подруги, а видимся редко, поэтому страшно соскучились. А во-вторых… Даже сама не знаю. Никогда не могу предугадать, что мне взбредет в голову. Может, вздумалось, хотя и не со зла, поиграть с тобой. А может, хотела подвергнуть твои чувства испытанию. Не верила, что ты так сильно на меня запал. Как будто стремилась доказать: сейчас какая-нибудь красотка в парео покрутит попкой — и ты, выкинув меня из головы, преспокойно поведешь ее в свое бунгало. Между прочим, правильно бы и сделал. Я, например, в таких ситуациях обычно не теряюсь. Всегда можно найти мальчика посмазливее, который не устоит перед моими чарами.

— А если бы я в самом деле поимел эту… как ее… Розалию?

— Мне было бы очень плохо. Но не знаю, как долго. В конце концов, можно успокоить себя тем, что я проявила прозорливость, сразу установила, что ты обыкновенный здоровый самец, какие мне всегда и попадались. Значит, можно жить по-прежнему, не зависеть от чувств, которые только портят нервную систему.

— Вот и ты заговорила о чувствах. А тогда… утром… после нашей ночи… Помнишь?

— Тогда я еще думала, что чаша сия меня минет. Не хотелось усложнять себе жизнь. Казалось странным, нелогичным остановить выбор на единственном мужчине. Ведь еще много раз встретятся другие, среди них обязательно будут и красавцы, и умники. Может, это звучит цинично, но с определенного момента ограничиваться только одним блюдом…

Ворохов и сам довольно долго придерживался этой нехитрой философии. Но сейчас слова Марго его покоробили.

— Допустим. Так почему же тебе вдруг захотелось, чтобы я оказался не «обыкновенным здоровым самцом»?

— Не знаю. Есть вещи, которые очень трудно объяснить. Согласись, что глупо завидовать влюбленным. Человек свободный живет в огромном, необъятном, полном разнообразных искушений мире, а они — в своем собственном, искаженном, узеньком мирке. Не правда ли?

Она помолчала.

— Но в то же время я всегда знала, что когда-нибудь, может, лет через десять, природа возьмет свое. Я беспрекословно приму ее дар, уже не боясь оказаться в неполном, куцем, фантастическом мире. Выберу один лучик из многоцветной радуги, и он станет для меня всем. Смешно, правда? Я даже иногда представляла себе, как ЭТО сваливается на меня, и я глупею на глазах, из умной многоопытной стервы, играющей мужиками, превращаюсь в безвольное существо, молящееся на своего идола…

— Марго, ну зачем ты так?..

— Что тебя смущает? Насчет стервы? Так ведь это слово ругательное только для вас, мужиков. Женщине как раз очень нравится быть стервой — сильной, независимой, упивающейся тем, как перед ней ползают на коленях.

— Но ты же не такая!

— Андрей, я не знаю, какая я сейчас! Никак не разберусь в себе самой. Лишь одно знаю точно и готова повторить: если бы ты пошел с Розалией, мне было бы очень плохо…

Ворохов медленно опустился на песок, увлекая за собой Марго.

— Слушай, — сказал он, — так ведь это же и есть самое главное. И ты еще сомневаешься?..

Она прильнула к груди Андрея, слушая удары его сердца.

— Знаешь, во время нашей первой встречи я сразу поняла, что сразила тебя наповал. Всегда приятно, когда имеешь над кем-то власть. Мне даже показалось забавным вскрутить тебе голову, а потом бросить, как надоевшую игрушку.

— Зачем?

— Просто из вредности. Типичная психология стервы. По большому счету, мне хотелось подтрунить над Кириллом Ильичом. Представь: он видит, что все как будто идет по его плану, довольно потирает руки — и вдруг остается с носом. Я его очень уважаю, но надо же показать, что у меня хватит ума распорядиться собой без посторонних!

— Да, ты действительно… многоопытная дама.

— Можешь говорить без эвфемизмов — не обижусь. Впрочем, я уже исправляюсь. Стервозности заметно убавилось. Еще немного — и буду стелиться перед тобой, называть «моим господином». Хочешь?

Он улыбнулся и, приподнявшись, поцеловал ее в губы.

— Хорошо бы… Хотя… Лучше не надо — еще зазнаюсь. Да и капелька стервозности, я думаю, тебе не помешает. Даже украсит! Но только очень, очень маленькая капелька…

Влюбленные, даже неглупые люди, обожают молоть всякий вздор, который в устах других заставил бы их только презрительно пожать плечами. Причем предаваться этому занятию они готовы неограниченно долго. Но тут Марго спохватилась:

— Мы безбожно опоздали на завтрак. Побежим — может, что-нибудь да осталось. А потом придется поработать. Здесь, конечно, рай, но бездельничать не принято.

Глава 19. «СЛУХАЧИ»

Ворохов проглотил завтрак чуть ли не на бегу и все-таки успел присоединиться к своей группе. В нее входили еще четверо мужчин, так же, как и он, попавших на Вуд впервые. Остальные включились в знакомую работу или отправились на семинары, а новичками занялся сам Айделсон, предложивший им прогуляться по острову и ознакомиться с его достопримечательностями. Пояснения он давал на английском, а посему Андрею, единственному, кто был не в ладах с языком леди и джентльменов, вручили наушники для синхронного перевода.

К удивлению Ворохова, толстосум обнаружил неплохие научные познания. Во время экскурсии он вкратце рассказал, когда и как возник атолл, поведал историю его многократных переходов из одних рук в другие, сообщил что-то интересное о каждом из видов местных птиц, а окончательно сразил аудиторию тем, что почти все попавшиеся на пути растения назвал по-латыни.

«Хозяин острова — уникум, — вспомнил Андрей. — Кроме умения делать деньги, у него есть еще два каких-то таланта. Может, как раз по части биологии он гений, какого мир не знал со времен Дарвина».

— Королевство у меня маленькое, — подытожил Айделсон, — но, как видите, весьма живописное. Думаю, кто-нибудь из подлинных монархов, устав от государственных дел, не отказался бы провести здесь остаток дней.

Они стояли на берегу лагуны и любовались ее лоснящейся гладью. Ворохов отыскал глазами место, где они с Марго всего час назад предавались «водным процедурам», и улыбнулся. «Все это повторится», — подумал он. — Не может не повториться!»

Айделсон, держа руки в карманах шорт, катал ногой по песку треснутый кокосовый орех — размером как раз с футбольный мяч.

— Настоящий Эдем, не правда ли? — продолжил он. — Трудно поверить, что живущему здесь может прийти в голову мысль о работе. Загорай, купайся, плети венки из цветов, танцуй с красивыми девушками, а если захочется пощекотать нервы — выходи в море поохотиться на акул. Возможно, я бы так и поступил: моя финансовая империя прочно стоит на ногах и практически не требует вмешательства коронованной особы. Но вы бы и сами на моем месте не захотели бездумно отлеживать бока. Сообщество «кси» — это очень деятельная команда. Говорю «команда», потому что все мы в конечном счете трудимся во имя одной цели — даже те, кто до последнего времени об этом не догадывается. Да-да, именно вас я и имею в виду. Что же это за цель? — Он оставил в покое орех и сразу неуловимо преобразился — казалось, у него даже появилась военная выправка. — Пожалуйста, посмотрите направо.

Ворохов повернул голову и разглядел за пальмами приземистое серое сооружение. На его плоской крыше цвета вылинявшего хаки возвышалось несколько ажурных антенн.

— Как вы думаете, что это такое? — спросил Айделсон.

— Бункер на случай ядерной войны! — немедленно выпалил один из экскурсантов.