Василий Головачев - Дезактивация джинна Страница 4

– Это еще надо доказать. Я имею в виду...

– Отставить споры! Глядеть в оба! За мной!

Артем устремился вперед, держась в полуметре под зеленоватой «стеклянной» лентой дороги. Мим и Ульрих молча последовали за ним. Инк кибера знал пределы своего «своеволия», а младший Хорст вдруг осознал, что они почти дошли до цели и пора отнестись к этому серьезно.

Дорога была прямой как стрела, но иногда погружалась в болото или пронизывала заросли мангрового леса, и тогда приходилось выходить из-под нее и преодолевать затопленные и заросшие участки над пузырящейся поверхностью. В принципе это следовало бы делать ночью, но Артем и сам чувствовал нетерпение по мере приближения к ковчегу Угаага и решил пренебречь инструкциями деда, полагая, что короткие выходы в воздух не позволят земным наблюдателям заметить их над болотом, мчавшихся в режиме «инкогнито».

Сорок километров от края болота до точки «съезда» с дороги они преодолели за час. Укрылись в зелено-фиолетовой листве гигантского мангра, возвышавшегося над болотом на двести с лишним метров, и принялись разглядывать участок болота, ничем не отличимый от остальных, где, по расчетам специалистов, затонул ковчег Червей Угаага. Впрочем, слово «утонул» не соответствовало истине. Болота на Полюсе образовались позже вторжения негуман и позже появления флота Червей. Когда-то их корабли – те, что прошли спайдер-систему, садились (и разбивались) на суше, в долинах, на равнинах и в ущельях, и лишь спустя тысячи лет оказались погруженными в болото.

– Вот он! – воскликнул возбужденный Ульрих. – Видишь длинное бревно, уходящее под ходули мангра? Это наверняка он!

Артем тоже увидел коричнево-зеленое вздутие, напоминавшее выступавшую над поверхностью болота часть бревна, только размеры этого «бревна» были на порядок больше земного аналога. По расчетам экспертов, диаметр его достигал шестисот метров, а длина – двух километров. По форме он напоминал огурец или чешуйчатого червя. Среди экзобиологов ИВКа даже бытовало мнение, что космические корабли цивилизации Угаага на самом деле представляли собой специально клонированных Червей, у которых выращивались новые органы – энергогенераторы, устройства перехода на «струну», аппараты связи и жизнеобеспечения. В общем-то, эта гипотеза имела под собой основание: обнаруженные звездные корабли гиперптеридов и иксоидов тоже имели форму, почти идеально повторяющую облик создателей – «птице-насекомых» и моллюсков. Похоже было, только люди создавали аппараты для преодоления космических пространств, не отражающие форму человеческого тела.

– Странно, что ковчег не обнаружили раньше.

– Он почти весь в болоте, а спина скрыта манграми. Даже вблизи не сразу поймешь, что это такое. Ну что, прыгнем, как ты говорил, или подождем ночи?

Артем посмотрел на заходящее светило Полюса, помедлил.

– Интересно, как твой дед проник внутрь этого левиафана? Я не вижу ни одной дырки.

– Большая часть обшивки скрыта мангром, надо искать там.

– Тогда ныряем под мангр, осматриваемся, ищем вход и наносим визит хозяевам. Надеюсь, они будут гостеприимны.

– Дохлые Черви? – фыркнул Ульрих.

– Охотники, – сказал Артем, имея в виду банды искателей «джиннов», все еще рыскающие по планете.

Хорст не нашелся, что ответить.

Один за другим они метнулись к утонувшему «бревну» ковчега Угаага и спрятались под стволом мангра, похожего на колоссальную многоножку, стерегущую не менее гигантского червяка.

Артем не первый раз рассматривал изнутри такую огромную машину, созданную разумными существами, совершенно не похожими на человека. Год назад он уже бродил по кораблю гиперптеридов, ужасаясь и восторгаясь нечеловеческими интерьерами, пропорциями, формой и логикой. Черви Угаага тоже пришли из другой области Вселенной, где царили иные физические законы, а метрика пространства не исчислялась тремя измерениями. Это стало ясно, когда десантники проникли под обшивку корабля через трещину в корпусе, созданную явно искусственным путем, но не людьми, во всяком случае – не Селимом фон Хорстом, и очень давно. Возраст трещины инки скафандров определили в двести с лишним лет.

Ковчег Угаага не был похож на корабль гиперптеридов ни снаружи, ни внутри, но форма его помещений все же имела одну отличительную черту, объединяющую эти сооружения: она создавала неприятное ощущение живого организма. Все длинные коридоры ковчега преимущественно круглого или овального сечения, а также гроты и полости с оплывшими складчатыми стенами напоминали кишечник или кровеносные сосуды, от их пропорций тошнота подкатывала к горлу и хотелось побыстрей выбраться на волю.

Как ни странно, ковчег внутри не был заполнен жижей болота. Он был огромен и массивен, коридоры обвивали его по спирали, вели к центральной полости, сухие и просторные, светящиеся и темные, то сужающиеся, то расширяющиеся, и бродить по ним можно было не один месяц.

Повиснув у стены центрального отсека корабля, Артем не сразу понял, что ему не нравится в интерьере и вообще в корабле.

Отсек не имел определенной формы. Стены его походили на ребра стиральной доски, собираясь к полу странным интерференционным узором. Потолок прогнулся, представляя сложное сочетание геометрических фигур – без единой прямой линии и острых углов, и вся эта мешанина форм действовала на человека угнетающе. Но только здесь становилось окончательно ясно, что ковчег действительно когда-то был живым организмом, выращенным для одной-единственной цели – доставлять создателей в нужную им точку пространства в своей утробе. Любое другое искусственное сооружение было бы заполнено оборудованием и аппаратурой. Этот корабль был пуст и мертв!

– Матка! – заявил сосредоточенный на своих изысканиях и переживаниях Ульрих. – Это не просто корабль. Точнее – не только корабль. Существуют две гипотезы. Одна утверждает, что ковчеги Угаага выращивались искусственно, и Черви во время полета жили внутри примерно так же, как люди внутри своих квазиживых космолетов. Вторая гипотеза интереснее: с Угаага запускали матку, экипажа в ней никакого не было! Матка прилетала к месту назначения, затем рожала экипаж, обучала его, и Черви расползались по планете, имея определенное задание. Ты согласен?

– Мое мнение не имеет значения, – сказал Артем. – Возможно, эта идея близка к истине. Но ковчег пуст, а твой дед не стал бы изучать его ради подтверждения гипотезы. Черви Угаага сажали свои корабли подальше от могильников и лишь потом рыли ходы к ним снизу. Поскольку полковник пропал в этом районе, значит, он нашел ход. Логично?

– Логично.

– Вот и давай его искать.

– Я бы тут еще повозился, – заикнулся Ульрих. – Когда еще удастся пощупать негуманскую технологию...

– У нас есть определенное задание, поручик, – отрезал Артем. – Потом пощупаешь. Лучше посоветуй, где следует искать вход в подземный тоннель.

– Внизу, наверное, – хмуро отозвался Ульрих. – Где же еще? Логично?

– Логично, – хмыкнул Артем. – Я тоже так считаю. Тогда давай подкрепимся и пойдем вниз, на дно этой звездной колымаги... э-э, матки. Просьба не отвлекаться.

Ульрих не ответил.

– Не слышу, поручик.

– Да понял я, – спохватился младший фон Хорст. – Мы обязательно потом вернемся сюда. Можно?

– Потом решим.

Из недр корабля прилетел тихий треск. Артем с минуту прислушивался к тишине гигантского сооружения, но треск больше не повторился. Вполне вероятно, это потрескивал под давлением вод болота корпус ковчега.

ТЮРЬМА МРАГ-МАХХУРА

Несмотря на протесты психики: все на этом корабле казалось гипертрофированным, странным, чужим, раздражало и подавляло, – им удалось пройти по его коридорам на самое «дно» гиганта и обнаружить зал, из которого Черви Угаага начинали буравить землю, прокладывать подземный ход.

Зал имел форму сморщенного коровьего вымени с одним соском. Вверху – шире, книзу сужался, превращаясь в гофрированный «коровий сосок» диаметром около десяти метров. Стены его были гладкими, словно покрытыми глазурью, и отливали серебром. Он был совершенно пуст и темен, светился лишь гофрированный отросток, уходящий в глубину земли, искать здесь было совершенно нечего, но Артем не пожалел времени на обследование зала и был вознагражден за терпение.

Прямо в центре потолка, точно над начинавшимся тоннелем он обнаружил аккуратно проплавленную ямку в форме креста. Оставить же этот знак мог только Селим фон Хорст, предвидевший появление соотечественников. Другого объяснения находке у Артема не было. Ульрих тоже считал, что крест вырезал дед, чтобы дать понять идущим вслед, куда он направился, однако поручика больше интересовал тоннель, поэтому он рвался вперед, не желая отвлекаться на мелочи.

По относительному времени похода им пора было делать привал, разбивать лагерь, ужинать и отдыхать. Но у Артема тоже возникло ощущение приближения к цели, и он решил сдвинуть на час распорядок дня, а в случае необходимости развернуть защитный модуль прямо в тоннеле.