Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 4 Страница 4

…Нет, определенно, я когда-нибудь этого старого зануду пришибу. Мне вот сейчас только и забот, – решать на верхней или нижней части ворот, должны располагаться стилизованные изображения волн!

К сожалению, по опыту знаю, что убеждать тут кого бы то ни было в собственном взгляде на вещи, – абсолютно бессмысленное занятие. -…Что такое параллельные прямые, они возможно и не знают, но вот в магию верят беспрекословно. – Для них геометрия это полный бред, если конечно она только не привязана к какому-нибудь колдовству.

А вот Магия!!! – это не просто часть жизни, это сама Жизнь и есть. Без правильной магии ни родиться, ни умереть, ни за дело взяться, ни бездельем помаяться, ни пожрать ни посрать…Да-да, и насчет последнего есть свои ритуалы, заклятья, и предрассудки. Посрешь как-нибудь неправильно, – и кранты, – духи обиженны, фен-шуй испорчен, карма обгажена, злые демоны торжествуют, и тыща лет сплошных неудач тебе обеспеченны. Мне помнится, еще в племени Нра*тху, попервоначалу пару раз морду били…, за незнание правильной технологии.

…Короче, – проще принять их правила, чем убеждать что все дело выеденного яйца не стоит, тем более что петли далеко не стандартные, и каждая половинка подгонялась к другой строго индивидуально. Так что взять и просто перевесить заслонку хрен получится учитывая что на самой плотине, они уже закреплены наглухо.

Так что внимательно выслушиваю доводы обоих сторон. Ужасаюсь тому бреду что они несут, и по привычке делаю умное задумчивое лицо.

Без умного лица тут действительно никуда. – Потому как одни утверждают что изображение волн не позволяют воде попасть внутрь лодки, и поэтому должны быть нарисованы с внешней стороны. А другой, – орет что дверь не просто должна не пускать воду. – Нет, совсем даже наоборот. – время от времени, она должна воду пропускать, и потому… – Короче, – все надо перерисовывать совсем по-другому!

…"Пропускать – Не пропускать", "С какой стороны волнистые полоски калякать?". – Неужели именно об этом и должна сейчас болеть у меня голова? Или это все-таки козни Витька, и весь спор придуман чтобы стащить меня с облюбованного холмика?

…А Ундай и плотники получается, достигли такого уровня в искусстве лицедейства, что чуть ли не пену изо ртов пускают, и друг друга за грудки хватают?! Нет, – для них это все серьезно. А дверка эта не какой-то там элемент конструкции, а чуть ли не мистический лаз из одного мира в другой…Как тут не вспомнить римлян, у которых для дверей специальный бог был. – Тот самый старина Двуликий Янус.

…Да и чего удивляться кажущемуся идиотизму спора, – успокаиваясь, убеждал себя я. – Ведь вся эта плотина, воспринимается ими как нечто мистическое и невероятное, а в мистике мелочей не бывает. – Помню как все они ходили охреневшие, когда я показал им принцип плотины на маленьком ручейке. Ундай так тот вообще не мог оторвать взгляда от границы, где одно широко и внезапно раскинувшееся плоское зеркало воды, вдруг переходило в совсем даже другое, – старое и узкое, расположенное примерно на ладонь ниже. Он даже ухом ложился на мокрый песок, чтобы лучше рассмотреть все это с близкого ракурса.

Все-таки что ни говори, а Ундай эстет. И слова "редкий для этого мира", тут не уместны. – Не надо думать, что если человек ходит в шкурах, и украшает себя скальпами своих врагов, – то он не способен чувствовать красоту. Способен, и еще похлеще нашего, поскольку привык видеть, слышать и ощущать куда более глубоко и тонко, чем большинство моих современников. – Тут без этого никак. Просто использует он эти способности немного для другого.

Без умения Видеть, не разглядеть прячущегося в траве тигра или кролика. – Зато едва уловимый оттенок цвета камня, воды или травы скажут о многом опытному взгляду. Изменившийся звон насекомых или шорох травы в ночи, предупредят тебя об опасности если ты умеешь Слушать. А если не сумеешь почувствовать на подсознательном уровне, изменение обстановки, – быть беде.

А чем отличается художник от обычного человека? – В первую очередь, вот этой самой способностью видеть…А музыкант, слышать…Когда часами сидишь в студии и рисуешь гипсовое яблоко и коричневую вазочку на фоне серой тряпки, – постепенно начинаешь замечать разные оттенки цвета, цвета теней, отблески прямого света, и рефлексы, – что бросают отраженным светом одни предметы на другие. И с удивлением понимаешь, насколько же тупым (другого слова трудно подобрать), был твой взгляд, и сколь многого ты не замечал раньше.

А большинству моих соплеменников, – эти многочасовые сидения в студии не нужны. – Они и так все это видят, потому что те кто не способен был Слышать, Смотреть, и Чувствовать, – до совершеннолетия просто не доживают.

…Собственно к чему я это все? -Да к тому, что как художники могут вести абсолютно бессмысленные, с точки зрения "нормальных" людей, споры о цветах и оттенках. И даже в запале бить морды друг другу обсуждая мазки кистью. – Так и для моих работяг все эти "магические каляки", – очень и очень серьезно. И если я не вмешаюсь в спор со своим авторитетным мнением, – они так могут проспорить до самой осени, когда уже про урожаи и думать будет нечего. – Даже несмотря на личное горе, – приходиться быть чутким и внимательным к бедам и нуждам сотоварищей.

– Ах вы *** ****** хреновы. Да я вас ***** ***** уродов ******** ***********, через колено поперек ****** морды и **** ********* ********** ** * ********* козлов! – Произнес я страшное заклинание, чтобы разрешить начавшийся спор.

Народ радостно зашевелился. – Заклинание было новое, но судя по многочисленным "магическим" словам, с которыми они раньше уже были знакомы по моему прошлому…, творчеству, – должно было обладать немалой силой.

– Раз уж взялись не за свое дело, – так теперь рисуйте свои волны по всем четырем углам, с каждой стороны! А вон ту здоровенную каменюку на берегу видите? – Ткнул я пальцев в здоровенный обломок скалы, лежащий не берегу. – Витек, выдолбишь на ней вот такой вот знак, – "***". Наискосок. Слева направо. Крупно как только сможешь, чтобы издалека видно было.

…Ага, – пусть археологи будущего, поломают головы над тем, чтобы это значило. Будет им над чем на ученых спорах копья поломать. А моему чересчур ретивому ученичку, – будет к чему руки приложить, чтобы шибко умным себе не воображал. И пусть не думает что от всех других шаманских дел, я его на это время освобожу! Пусть сволочь, по ночам работает. -…А мне, – будет приятная ностальгия о московских заборах.

…А может даже и хорошо, что Ундай всю эту бучу поднял. – Если ничего не получится, – свалю вину на всяких там безграмотных рисовальщиках. А чтобы не кому не было обидно, – свалю на обе стороны.

Да. – Мат, подлянки ученику и будущим потомкам, это все-таки мощная магия. – Выматерился, напакостил, и вроде как даже полегчало. Вместо унылой тоски, в душе кипит какая-то радостная злоба…Мне бы сейчас очередное нашествие аиотееков очень бы даже не помешало, – чтобы было на ком эту злобу выместить.

…А еще я жрать хочу! – Несколько дней почитай ничего и не жрал, от тоски этой дебильной. Тоже мне, – шаман Великий, – разнюнился как гребанная институтка, о потерянной невинности.

…В самом подходящем настрое подошел к своему костру и рявкнул на Улоскат. – Ноль внимания. Кажись, в нашем семействе распространилась эпидемия безумия, – у этой тоже шарики за ролики закатились.

Ну да, припоминаю о чем говорила Осакат перед тем как начать со мной ругаться. – "Эта Твоя, забрала ребенка и из рук не выпускает. Своей титькой сухой кормить его пытается. А откуда у этой пустоцветки молоку-то взяться?!?!…Вели Дебил, ей ребенка мне отдать, у меня молока на двоих хватит".

Разумное предложение. Только вот видать Улоскат, всю жизнь о своем ребеночке мечтавшая, заполучив нашего с Тишкой, – окончательно спятила. Решила судя по всему что он ее, и отказывается из рук выпускать. Вон, с повязкой на башке сидит. – Это ее сестренка палкой промеж ушей приголубила, чтобы нормально сынишку моего покормить.

Так и живут теперь, – три-четыре раза в день, – драка, как по расписанию. Только с боем и удается из рук этой ополоумевшей, младенца забрать, покормить, а потом она опять его выкрадывает, потому как сестренке за двоими детьми, мужем и мной, никак не уследить…Сдается мне, – если я немедленно не вмешаюсь, – все эти не в меру ретивые родственники, мне ребенка угробят, так сказать, – в припадке излишнего чадолюбия!

– Дай сюда! – Рявкнул я вплотную подходя к старшей женушке, и требовательно протягивая руки.

Она бросила на меня затравленный взгляд, и попыталась поплотнее запихать ребенка куда-то под мышку, одновременно отворачиваясь от меня. – Точно. Совсем крыша съехала! Я пнул ее куда-то по повернутому ко мне боку…Чиста, чтобы кровь отхлынув от воспаленного мозга, к месту удара, ослабила давление на больную головушку…

Она охнула и заскулила как убиваемое животное, а я вдруг вспомнил Тишку и как мы учились налаживать внутрисемейный диалог, без применения мордобоя!