Денис Лукашевич - Братские узы Страница 4

— Не стоит, господин Веллер! — Тихий, шепчущий смех. — Я вполне понимаю реакцию господина Марко. Не каждый раз встретишься с, гм, подобными мне. Да, я мут. Или мутант, как говорили наши предки. В чем-то именно из-за своего своеобразного внешнего вида, я интересуюсь прошлым. Что именно привело к мою появлению? Почему люди, так ценившие прекрасное, с невероятным упоением уничтожали друг друга? Разве любовь к искусству не подразумевает гуманизм, человеколюбие и терпимость?

Марко, все-таки, не удержался и скептически хмыкнул.

— Да, я не святой. — Показалось, что странный господин Грубер, в темноте улыбнулся. Никто этого не увидел, но все почувствовали. — Но что с меня взять?! Я — мут, чудовище, урод, выродок, убивший свою мать!

— Вы, конечно, извините, господин Грубер. — Марко чуть подобрался в кресле, оперся на левую руку, совершенно не обратив внимания на предупреждающие знаки Веллера. — Но к чему все эти откровения?

Хриплый, шипящий смех. Скрывающийся в темноте мут тяжело сдвинулся ближе, так, что стали видны нижняя часть бледного торса и толстые руки, поглаживающие обвисший живот. Ниже не наблюдалось никакого признака ног — лишь клубящаяся тьма

— Деловой подход, господин Марко? Что ж, я разделяю ваше мнение: порой меня слишком заносит в откровениях. Знаете, я редко с кем общаюсь, если не брать в расчет моих исполнителей и помощников. Благодарю за приятный разговор, а теперь можно перейти и к делу. Свет!

Ослепительный, столь привычный клейденцу свет заполнил кабинет. Еще некоторое время братьям пришлось потратить на то, что привыкнуть и избавиться от красочных кругов, плясавших перед глазами. Когда же им удалось проморгаться, то даже сдержанный Веллер тихо охнул, а Марко в свойственной ему манере выдохнул:

— Мать твою! Охереть через бревно в колоду!

Господин Генриус Грубер подавлял и пугал. Огромное, выше головы на четыре не самых низких братьев, массивный, словно высеченный из камня. Белесое раздутое тело покоилось на одной мясистой ноге, что непрерывно конвульсивно сокращалась подталкивая тело одного из Отцов Клейдена по направлению к столу. Свои толстые, но не жирные, а именно мускулистые, которыми, наверное, можно было запросто разорвать человека, руки он сложил на груди. А сверху была прилеплена совершенно не подходящая всему остальному телу голова вполне нормальных размеров. Довольно-таки симпатичное лицо светилось одухотворенной улыбкой.

— Да, мой внешний вид может шокировать. — Мут поднял свои руки в примирительном жесте. — Поэтому вы должны оценить мою открытость, как знак глубокого доверия к вам и того, что наше дело имеет для меня и, надеюсь, для вас первостатейное значение.

— Эгм, спасибо, — сказать что-то иное и более приемлемое не получилось даже у говорливого Веллера. Кроме того, сквозь гримасу предельной серьезности стали пробиваться первые признаки истерического смеха: — Ха-ха! Простите…

Господин Грубер промолчал, лишь немного покачал головой. Чуть сморщил свое красивое лицо в обрамлении блондинистых кудряшек и продолжил:

— Вы, господа, известны, как мастера выполнения различных, гм, щекотливых поручений…

— Мокруха не для нас! — быстро заметил Марко и для выразительности покачал пальцем: — То есть мы, само собой, когда вынуждают обстоятельства, действуем э-э… несколько жестко, но заказные убийства не для нас!

— Удивительная для нашего времени щепетильность. — Белоснежные, ровные, идеальные зубы сверкнули в открытой улыбке, так контрастирующей с жутким телом. — Но не волнуйтесь — ничего подобного у меня и в мыслях не было. И, к тому же, если все пройдет удачно, можно будет обойтись вообще без ненужных жертв. Мне необходима одна вещь…

— Внимательно. — Марко в ожидании чуть подался вперед, не обращая внимания на предупреждающий взгляд Веллера.

Господину Груберу же такое поведение понравилось, так как он снова улыбнулся, нависая над братьями. У Веллера подобное положение не вызывало особо хороших чувств. Казалось, одно движение — и титаническая туша раздавит их, как жалких букащек. Неприятное ощущение.

Веллер с усилием сглотнул.

— Что это?

— В своем роде — карта. Хотя не совсем. Это координаты в довоенной географической системе длин и широт. Для непосвященного — набор цифр, ничего более. Для знающего — точка на карте.

— И что в этой точке?

— Для вас — неважно. Этим будут заниматься совсем другие люди. Ваша же задача — узнать координаты и суметь их скопировать, или запомнить, выбить на камне и доставить мне. В общем, на ваше усмотрение. Но я должен узнать эти числа. Ясно?

— Предельно. Ха-ха! — Веллер не выдержал и опять хихикнул. — Простите. И где же мы достанем эти координаты?

Грубер улыбнулся. И это не понравилось Веллеру. На первый взгляд, дело плевое — подумаешь, цифры. Даже если они под усиленной охраной, запертые в сейфе, то все равно найдется способ их извлечь. Но, в чем Веллер был абсолютно уверен, ради такого никто не стал бы устраивать личные встречи, раскрывать определенные секреты и прочее, что ни Марко, ни Веллер ни в коем случае не хотели знать. Как в знаменитой пословице древних, меньше знаешь — лучше спишь. Умными парнями были, да только даже их ума не хватило на то, чтобы остановить Ядерный Рассвет.

— Есть такой городок, возле Познаньской пустоши, Санта-Силенция называется. Там есть здание, ангар под номером тридцать семь восемьдесят. Там найдете лот эй сорок семь. Вскроете, перепишите и…

— Стоп-стоп-стоп! — Марко аж поднялся от возмущенного возбуждения. Обветренные щеки пылали гневным румянцем. — Какая, ко всем чертам, Санта-Силенция?! И речи не может идти о Теократии и инквизиторских складах! Вы видите здесь самоубийц? — Марко оглянулся, ища тех самых склонных к суициду. Веллер с тихим стоном потер лоб. — И я не вижу. Теократы — это не наш профиль. Вы знаете, что Сан-Мариан объявил нас врагами веры и единственное, что нас может там ждать, — уютные пыточные Допросной Комиссии Святого Престола и костер на главной площади Сан-Мариана у Кафедрального Собора Святого Германа!

— А вы неплохо просвещены! — Грубер изогнул элегантную бровь. — Принимали участие или наблюдали?

— Наблюдали, — буркнул Марко. — Мы отказываемся от сделки.

— К сожалению, — поддакнул Веллер, которому тоже не особо прельщала возможность оценить красоты столицы Теократии с позорного столба на главной площади. — Мы вынуждены отказаться. Спасибо за гостеприимство, но мы, наверное, пойдем. Ха-ха…

Грубер улыбался. Веллер нервно хихикал, а Марко, насупленный, косился то на одного, то на другого. Братья неуверенно поднялись, потому как так и не дождались ответа от вежливого мута, подошли к двери, но тут их окликнули. Господин Грубер говорил тихо, спокойно и даже доброжелательно, что совершенно не вязалось с содержанием его речи:

— Господа, не делайте поспешных выводов, о которых впоследствии пожалеете. Вам известно, кем является некий молодой господин, которому один из вас, — красноречивый взгляд в сторону Марко, — сломал челюсть? Так я подскажу — это сын городского судьи. Не самый любимый, не спорю, но достаточно близкий, чтобы постараться найти обидчиков. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Нападение было спланировано?

— Господин Веллер, — Грубер покачал головой, — вы умный человек, чтобы понимать, что в мире не происходит ничего случайно. Все предопределено. Или вы играете, или вами играют. Давайте же сделаем так, чтобы вы не стали теми пешками, которыми жертвует во время игры.

— Значит, от предложения нельзя отказаться?

— Можно! — Мут радостно засмеялся. — Конечно же, можно, но только вы должны понимать, что в данном случае мне придется спустить с поводка церберов клейденского правосудия. Как говорили древние, я умываю руки. Все имеет последствия. У вас есть выбор, что, поверьте мне, бывает не часто: либо вы принимаете предложение — тогда большой гонорар и почетное гражданство Клейдена, и никаких преследований. Либо нет. Тогда лучшее, что вас может ожидать — свинцовые шахты.

— Это называется иллюзия выбора, господин Грубер. — Веллер заставил себя успокоиться и избавиться от нервного хихиканья. Не то, чтобы он очень боялся мута-великана, но разумно опасался.

Он откинулся назад, положил голову на кожаный подголовник. «Удобно, черт побери, до чего же удобно!»

— Называйте как угодно. Выпить не желаете? Раритетный коньяк. Выдержка три столетия. Разлит еще до войны — предки были ценителями не только произведений искусств.

Мускулистый хвост содрогнулся, подтолкнул Грубера в сторону скромного буфета темного дерева и породил тот самый странный шелестящий звук. За тонкими мутными стеклышками выстроилась батарея разномастных бутылок. Отец Республики, как называли себя истинные правители Клейдена, звякнул стеклом, извлек одну, пыльную, с побуревшей этикеткой. Веллер присмотрелся. Благо при таком освещении все было отлично видно, но так ничего и не разобрал, половина букв стерлась, и они складывались в полнейшую белиберду.