Виктор Милан - Сердца Хаоса Страница 4

Эта проблема с особой остротой встала перед властями Хачимана. Население планеты по большей части не принадлежало к христианам. Его составляли выходцы из древнего Индостана, говорящие на языках гуджарати и маратхи. Тонкую прослойку составляли потомки японцев-первопоселенцев, которые в основном исповедовали конфуцианство. Но все они, начиная с японцев, индийцев, корейцев, эфиопов, сирийцев и кончая беженцами из Свободной Республики Расалхаг, чьи ряды в основном составляли скандинавы, – всегда отмечали день рождения Христа и следующий за ним Новый год. Никто из них ни за что на свете не откажется собраться в этот день за праздничным столом, поставить маленькую елочку.

Говорят, что компромисс есть искусство возможного. Но что есть возможное – то есть полезное для всех и не ущемляющее ничьих прав? Вот как решил трудную головоломку мудрый Исороку Филингтон, правивший на планете несколько веков назад. Он объявил двадцать пятое декабря Днем Председателя, тем самым достигнув компромисса с населением, а главное, с домом Куриты, где в ту пору сила была в руках откровенных мракобесов самурайского толка. Сама мысль признать Рождество государственным праздником казалась им проявлением все того же «белого империализма», старавшегося лишить их национальной принадлежности путем подмены традиций и, конечно, празднеств. Простому люду на Хачимане было все равно, как власти называют этот день. В такой интерпретации праздник как будто терял религиозную окраску и давал возможность примирить все враждующие религии. Последователь индуизма просто сдвигал чуть в сторону вывешенные в красном углу портреты голубого Кришны и слоноголового Ганеши и ставил туда изображение краснощекого бородатого деда с окладистой седой бородой и в красном кафтане – так в обычных семьях снимались все религиозные противоречия.

В канун Дня Председателя глава правительства, как всегда, давал праздничный бал. Это считалось важным событием зимнего сезона в Мацамори. На сей раз его светлость, граф Хачимана Персиваль Филингтон, испытывал особую гордость. Все получилось на славу. Громадный бальный зал, расположенный на нижнем этаже дворца в Ассадском районе столицы, был переполнен. Зал сам по себе являлся чудом архитектуры. Он представлял из себя пятиугольную площадку с потолком, вознесенным на высоту третьего этажа, диагональ которой составляла более пятидесяти метров. Пол был вымощен паркетом из редкого дерева твердой породы, растущего в горах Тримурти. Все это великолепие освещалось исполинской люстрой диаметром в тридцать метров, с почти миллионом специальных подвесок, преломляющих свет. Люстра извергала водопад радужного сияния. В каждом из пяти углов возвышалось по колонне: одна была из слоновой кости, другая – из жадеита, третья – из тика, четвертая – из стали и последняя – из золота. Колонны олицетворяли пять столпов могущества Синдиката Дракона. У трех стен на столах были выставлены всевозможные закуски: паровая рыба, овощи свежие, маринованные и соленые, куски филея, карри – блюдо, приправленное куркумой, чесноком и разными пряностями, горки риса в чашах, пурпурного цвета дольки тамерлановых дынь, выращиваемых на планете Новый Самарканд, трехметровые вареные щупальца морских скорпионов, окрашенные в нежнейший алый цвет. Каждый стол украшала скульптура изо льда: на первом возвышался лебедь, на другом бант – местный восьминогий хищник. На третьем, само собой разумеется, изваяние дракона. Все фигуры были в рост человека. Еще одну стену занимала пристроенная эстрада, на которой играл оркестр, и, наконец, в последней стене были прорезаны огромные двустворчатые двери, ведущие в дворцовый сад.

Собрался весь цвет Хачимана. Всякий чиновник, занимавший мало-мальски важную должность, получил приглашение. Не видно только человека, обеспечивавшего Кассиопею Сатхорн работой, – Чандрасекара Куриты. По мнению Касси, это было по меньшей мере странно. Вот откуда и тревога, и легкое недовольство спутником, с которым она пришла сюда, и попытки спрятаться куда-нибудь в угол, и вообще – плохое настроение.

Действительно, совсем недавно граф Филингтон и представлявший род Курита Чандрасекар наконец помирились. Их вражда, начавшаяся с тех пор, как Председатель вступил в должность, длилась долгие годы. Оба не желали признавать полномочия другого – особенно Курита, который был мало похож на остальных представителей правящей семьи. В отличие от своих родственников на столичной планете Люсьен, сибарит и буквоед, каких свет не видывал, буквально жил этой маленькой войной. Чиновничество и вся общественность Хачимана вздохнули спокойней, когда двое руководителей наконец помирились. И на тебе – Чандрасекара нет на празднике! Что это: вызов или досадное недоразумение?

Может, все дело в том, что Чанди так и не сумел найти общий язык с наемниками, которых он пригласил с юго-запада? В самом деле, ее сослуживцы со своей религиозной нетерпимостью и странностями в поведении были чем-то очень похожи на древних легендарных, известных по книгам наемников, ради денег готовых на все. Некоторые полагали, что те литературные злодеи и в подметки не годятся нынешним неотесанным мужланам и непоколебимым ханжам, помешанным на поклонении Деве Марии. На них и в зале поглядывали с некоторой тревогой…

Сердце подсказывало Касси – смутные времена начинаются на Хачимане.

Неожиданно Касси перехватила взгляд, брошенный на нее Председателем, стоявшим возле колонны из тикового дерева. В руке он держал хрустальный бокал величиной с собственную голову. Это был среднего роста человек, изящного, даже хрупкого телосложения. На вид просто слабак – за что его дедушка, известный тиран, прозванный Королем Филингтоном, долгое время презирал внука. Дед полагал, что с таким телосложением нечего делать во власти, тем более если твоя голова забита всякими пустяками вроде философии и нравственных вопросов. Местная элита поначалу тоже не скупилась на шутки в адрес Перси.

Между тем, с некоторым сожалением отметила про себя Касси, нынешний Председатель действительно хорош собой. Да, тонковат, узок в плечах, ростом не вышел, но у него красивые глаза и великолепные каштановые волосы, схваченные на затылке самурайским узлом. Касси решила, что ему очень идет белая туника с алым кругом на груди, темные брюки и кирпичного цвета сапоги – обычная парадная форма высших военных чинов Синдиката Дракона. Опоясан Председатель был особого рода перевязью, на которой висели длинный меч и кинжал – в совокупности это оружие называлось даи-шо. Касси с первого взгляда определила, что холодное оружие было надето не потому, что Перси хотел подчеркнуть свою принадлежность к кьюдж – местной аристократии; меч и кинжал в некотором роде символизировали успешное окончание учебного курса. Подобного свидетельства добиваются немногие из окончивших Академию Цун Цзанг. Обучение в этом заповеднике для элиты являлось тяжелым, если не сказать зверским, испытанием. Выдержавших положенный срок и вообще сумевших окончить курс были единицы, но если при этом курсант еще и удостаивался отличия – алого диска на груди, называемого «Лезвием Бусидо», то подобный выпускник пользовался особым уважением окружающих. Только это оружие и награда заставили деда сменить гнев на милость и назначить Перси своим наследником.

Ага, Перси еще раз посмотрел в ее сторону – взгляд совсем как у побитой собаки. Или у ребенка, потерявшего любимую игрушку… Интеллигентный, деликатный, умеющий поддержать беседу на любую тему, он представлялся Касси редким экземпляром среди высшей знати Дракона. Одним словом – миленький. Даже симпатичный… Она готова отдать ему должное, даже готова признать его многочисленные достоинства, но лечь с ним в постель… Нет! Он не в ее вкусе.

Ей припомнились слова боевой подруги, капитана Кали Макдугал. Как-то раз у них зашел разговор о мужчинах, о возможностях женщины-военнослужащей устроить свою личную жизнь. «Смотри, Касси, – небрежно предупредила Макдугал, – как бы тебе не попасть в ловушку, если ты примешь напыщенность и высокомерие за благородство, а грубость – за мужественность. Такая опасность всегда грозит женщинам-воинам… Они напоминают строевых кобылиц и готовы впасть в экстаз от любой пошлости. Но в случае с Перси ты, кажется, права. Он действительно выглядит нюней».

Тут лейтенанту Кассиопее Сатхорн совсем некстати пришло на ум, что в определении «боевая подруга» есть что-то корявое. Некая ненужная тавтология… Все ее друзья – водители боевых роботов. Из кого ей еще выбирать?

Движение по кругу, которое совершали танцующие пары, привело девушку еще ближе к Председателю. Партнером Касси и ее кавалером, с которым она пришла на праздник, был перетянутый ремнями молодой лейтенант. На груди у него красовались орденские колодки и нашивки за победы в бою, однако на Хачимане эти отличия мало кого интересовали. Молодой человек, как и Касси, сейчас сидел без работы, и впереди у них обоих ничего существенного не предвиделось. На бал их пригласила подруга Касси таи-са (Полковник, согласно списку воинских званий, принятых в Синдикате) Элеонора Шимадзу, командовавшая Девятым легионом Призраков. Совсем недавно она дала согласие возглавить планетарную семью якудзы. Касси Сатхорн подозревала, что приглашение в общем-то предназначалось ее партнеру, одному из тайных любовников Ленни. Он как раз в ее вкусе – высокий блондин, крепко сложенный, симпатичный. За те несколько минут, в течение которых они успели перекинуться парой фраз, стало ясно, что умом лейтенант мало чем отличается от кувалды.