Кевин Андерсон - Школа Джедаев-2: Темный подмастерье Страница 4

— Какая все-таки красота! Замечательно, — проговорила она, выравнивая поле индикации относительно находящейся под ними планеты.

Голубой, с металлически-серым отливом шар висел в безлунном одиночестве пространства. Атмосфера планеты представляла собой замысловатое кружево переплетающихся облачных масс и вихревых потоков.

Лея перебирала в памяти астрономические сведения о планете Вортекс. Крутой наклон оси вращения планеты вызывал резкие сезонные изменения. С наступлением зимы над полюсом в ее атмосфере стремительно намерзала шапка из кристаллизовавшихся газов. Резкий перепад давления порождал своего рода атмосферные паводки, когда бурлившие в ущельях отвердевшего воздуха тучи и пар стремились к югу.

Ворсы — гуманоиды с полыми, как у птиц, костями и кружевными крыльями — опускались на поверхность с началом сезона штормов и погребали себя на многие месяцы в подземных укрытиях. В ознаменование начала сезона ненастий они устраивали ежегодный фестиваль, который был центральным событием их культурной жизни и пользовался заслуженной известностью во всей Галактике.

Решив еще раз уточнить кое-какие детали до того, как они прибудут на место и начнется дипломатический прием, — ведь будет очень досадно, если министр иностранных дел Новой Республики допустит какой-нибудь ляпсус — Лея коснулась условных обозначений, выгравированных на искусственном мраморе корпуса голографической панели.

На серебристом экране замерцало изображение — миниатюрная проекция Собора Ветров. Назло всем ураганам, бушующим в атмосфере Вортекса, легкокрылым обитателям планеты удалось возвести высокое, стройное сооружение, которое за многие столетия нимало не пострадало от жестокого натиска ветров. Изящной и неимоверно сложной архитектурой Собор Ветров напоминал фантастический хрустальный замок, стены которого были не толще яичной скорлупы. Тысячи трубчатых соединений связывали между собой его пустые залы, башенки и шпили. Солнечный свет сверкал на гранях Собора и рассыпался радужными бликами по волнам окружающей его травянистой равнины.

С началом сезона ненастий порывы ветра, проникая в тысячи разноразмерных отверстий сотовых стен и проходя через резонаторные трубы, наполняли сырой воздух зыбкой, печальной музыкой.

Музыка ветра не знала повторов, к тому же ворсы позволяли своему Собору звучать лишь раз в году. Во время концертов тысячи гуманоидов слетались к Собору и рассаживались на шпилях и ветровых трубах, на устьях и раструбах воздуховодов с тем, чтобы превратить музыку в скульптуру — произведение искусства, создаваемое взаимодействием стихийных климатических явлений и разумных обитателей штормовой планеты.

Лея перешла к следующим файлам голографического блокнота. Многие десятилетия музыка ветров не звучала вовсе, — а именно с тех пор, как сенатор Палпатин объявил о введении Нового Порядка и провозгласил себя Императором. В знак протеста ворсы замуровали отверстия в своем Соборе и отказывались нарушать его вопиющую немоту, кто бы их ни просил об этом.

Но Империя пала, и в этом году они наконец пригласили представителей Новой Республики стать свидетелями возобновления традиционного музыкального священнодействия.

Акбар открыл канал связи и придвинул свое рыбье лицо к микрофону. Лею всегда очень забавляло то, как подрагивают его колючие усики. Наконец он начал передавать сообщение: «Посадочная площадка Собора Ветров, говорит адмирал Акбар. Мы на орбите, начинаем снижение».

В громкоговорителе раздался голос ворса, который доносился из-за спины говорившего и напоминал тихий треск хвороста в пустом осеннем лесу:

— Корабль Новой Республики, мы передаем координаты посадки с поправкой на неизбежные вихревые смещения. Турбулентность нашей атмосферы совершенно непредсказуема, и во избежание осложнений, пожалуйста, точно следуйте нашим указаниям.

— Вас понял. — Акбар откинулся в кресле, коснувшись широкой спиной его ребристой спинки, и закрепил на груди пристяжные ремни.

— Лея, вы бы тоже пристегнулись, — сказал Акбар. — Дорога, говорят, будет ухабистая.

Лея выключила топографическую панель и положила ее рядом с собой на сиденье. Она для страховки затянулась ремнем и глубоко вдохнула спертый рециркулированный воздух. В призрачном рыбьем полушепоте Акбара звучали беспокойные нотки.

Глядя вперед, Акбар ввел шаттл в вихревую атмосферу Вортекса, держа курс на самый эпицентр одной из штормовых систем.

Акбар знал, что люди не всегда понимали выражение широких лиц каламариан. Он надеялся, что Лея не догадается о том, как ему непросто вести корабль через этот ад.

Лея не знала, что Акбар вызвался добровольно участвовать в этом полете, поскольку никому, кроме себя и своего истребителя, не мог доверить безопасность такого важного лица, как министр иностранных дел.

Он пристально вглядывался своими коричневыми глазами в тугую вату несущихся им навстречу облаков. Корабль продирался сквозь верхние слои атмосферы, содрогаясь всем корпусом под ударами турбулентных потоков. Крылья истребителя, словно остро отточенные бритвы, вспарывали воздух, закручивая его в пульсирующие буруны, и были раскалены до вишнево-красного свечения.

Акбар, вцепившийся в рычаги управления своими перепончатопалыми руками, являл собой живое воплощение непоколебимой уверенности в том, что все идет нормально. При такой посадке нет места ошибке. Его правый глаз был слегка скошен вниз, чтобы следить за поправками к координатам, которые методично сообщались ему с поверхности планеты крылатым диспетчером.

Но положение ухудшалось: корабль начал раскачиваться и вибрировать. Корпус шаттла накренился, и неожиданный удар подбросил его на несколько сот метров вверх. Затем корабль упал в глубокую воздушную яму, и Акбару стоило неимоверных усилий сделать его вновь управляемым. Расплывчатые скопления прорезаемых облаков оставляли на иллюминаторах следы конденсированной влаги, которые тут же смывались потоком воздуха или выкипали.

Левый глаз Акбара бешено вращался, следя за показаниями приборов. Красных сигналов не было. Его правый глаз остановился на Лее, которая сидела в напряженном молчании, перетянутая пристяжными ремнями. Ее темные глаза казались такими же большими, как и у каламарианина, а губы сжались в тонкую белую ниточку. По-видимому, Лея была напугана, но, доверяя командиру корабля, не хотела обнаружить своей тревоги. Она не произнесла ни слова, чтобы не отвлечь ненароком Акбара от решения головоломной навигационной задачи.

Корабль с B-образным расположением крыльев спускался вниз по спирали, создавая мощное циклоническое возмущение. Ветер изгибал вибрирующие крылья истребителя, бросая его из стороны в сторону. Акбар убрал резервные стойки элерона и развернул башни лазерных пушек с тем, чтобы свести до минимума сопротивление воздуха.

— Корабль Новой Республики, вы сбились с курса, — захрустело в динамике сквозь завывание ветра. — Пожалуйста, проверьте координаты, — настаивал диспетчер.

Левым глазом Акбар стал производить вторичную проверку координат на дисплее. Увидев, что истребитель действительно сбился с курса, каламарианин спокойно и сосредоточенно пытался заново сориентировать корабль. Трудно было поверить, что истребитель так далеко уклонился от курса, — разве что с самого начала координаты были заданы неверно.

Когда он резко направил машину на скопление спиралевидных облаков, сильный порыв штормового ветра затянул их в штопор и центробежная сила оторвала Акбара от пульта и вжала в кресло. Истребитель закрутился волчком, избиваемый неистовым штормом.

Лея негромко вскрикнула, но тут же еще крепче сжала зубы. Акбар уже вовсю орудовал рычагами, выпуская стабилизирующие реактивные струи против направления вращения.

Корабль послушался и замедлил наконец свой сумасшедший спуск. Акбар поднял глаза вверх и увидел, что их окружают вихри тумана. Он не имел ни малейшего представления о том, где был верх, а где — низ. Он отрегулировал наклон крыльев и надежно их зафиксировал. Корабль отреагировал на это с задержкой, но сигналы с панели управления подсказали ему, что крылья встали на место.

— Корабль Новой Республики, как меня слышите? Прием, — невозмутимо звучало из динамиков.

Акбару удалось наконец овладеть ситуацией и заставить истребитель лететь, а не падать, но он обнаружил, что вновь забыл сверить координаты. Он старался сделать это как можно спокойнее, и все же во рту у него пересохло, когда он проверил датчики высоты, — снижение корабля было катастрофически сильным.

Металлические пластины корпуса дымились и светились оранжевым цветом — он буквально проламывался через атмосферу. Световые сигналы озаряли шаттл со всех сторон. На кончиках крыльев вспыхивали синие шарики атмосферного электричества. Показания приборной панели нарушались прерывистыми спиралями статического искрения, затем вновь восстанавливались. Энергетические системы в кабине замирали, потом — при подключении резервной энергии — опять оживали.