Graham McNeill - Охота на Волка Страница 4

Нагасена поднимает глаза, чувствуя на себе чей-то взгляд. Это юная девушка, свесившаяся из высокого окна в соседнем здании, — поразительно милая, с кожей настолько чёрного цвета, что ему приходит на память легионер Саламандр, которого он видел в Командорстве. У неё широко распахнутые глаза с белоснежными белками, а к её зелёному наряду приколот малиновый цветок. Она замечает, что он на неё смотрит, и вдёргивает голову обратно в дом. В тот миг, когда их глаза встречаются, Нагасена осознаёт явную и неоспоримую истину. Она видела Лунного Волка.

Севериан ходко двигался по улицам, следуя карте, которую он составил в уме в первые часы после своего бегства из Храма Горя. В планировке улиц не было никакой логики, и она менялась с каждым проходящим днём, но он уверенно прокладывал себе курс через просветы между дворцами из металлолома и хоромами из хлама. Как и его способность сливаться с окружающим, его врождённое чувство направления пока что ни разу его не подвело. В своё время он с лёгкостью провёл Отвергнутых Мертвецов через лабиринтоподобное хитросплетение ходов горной тюрьмы, и они путешествовали по Городу Просителей, словно коренные жители. Города открывали Севериану свою душу, их дороги приветственно вставали ему навстречу, их магистрали и закоулки были точно старые друзья.

Наверху, из отверстий в постройках, смастаченных из собранного по помойкам, высовывались напуганные физиономии людей. Некоторые замечали его, большинство же — нет. Даже те, кто глядел прямо на него, делали это с озадаченными выражениями на лицах, словно бы они не были уверены в том, что именно они видят. Севериан не ломал над этим голову.

Тени росли, и Севериан держался стен, пригибаясь к земле и не переставая шарить глазами по сторонам. Шум Города был хорошо ему знаком: шуршание человеческих тел, грохот кастрюль и затачиваемые ножи... Затем раздались глухие отзвуки далёких гранатных разрывов, и он покачал головой, дивясь глупости своих преследователей. Запахи очагов с готовящейся пищей и ароматы дыма соединялись с вонью пота, безысходности и страха, и фоном всему этому служило слабое гудение неисправного наушника в его шлеме.

Он, бывало, вслушивался в визгливые флуктуации статики в более спокойные моменты своего одиночества, различая старинное слово то тут, то там — точно невозможно далёкие отголоски из ушедшей эпохи, ищущей связи с настоящим. Ничего хоть сколь-нибудь полезного, но перемежающиеся призрачные голоса позволяли ему чувствовать себя чуть менее изолированным. Он спрашивал себя, не кончится ли всё тем, что он присоединится к ним, став одиноким голосом, затерянным среди миллионов павших в войнах, что велись, чтобы принести Объединение миру на грани исчезновения. Переливы статики струились сквозь шлем, словно ласковые волны, разбивающиеся о золотой пляж, и Севериан позволял вокс-фрагментам скользить по краям его сознания, пока он сам крался сквозь вечер.

Он достиг высшей точки  каменистой расщелины, ведущей к утёсу, на чьей вершине располагались обнесённые стенами владения Вадока Сингха. Он обошёл краем место, похожее на маленькое кладбище с тремя могилами, вырубленными в скальной породе горы и отмеченными резными херувимами. Севериан не увидел имён, но судя по размеру углублений, двое из умерших были детьми. Он оглянулся. Там, за его спиной, через столпотворение силуэтов зданий виднелась сводчатая крыша Храма Горя. Несмотря на дикие истории о том, что произошло в его стенах, жители Города Просителей по-прежнему сносили своих усопших к его дверям. Никто не станет копать могилу Севериану, и эта мысль ожесточила его сердце. Он начал подъём.

Нагасена ищет путь в здание и в конце концов обнаруживает створку из листового металла и сколоченных досок, прилаженную на верёвочные петли. Он входит и останавливается, давая глазам приспособиться к тусклому свету. Ступеньки ведут к порушенной лестничной площадке, на которой стоит корявая стремянка из металлических брусьев и сноповязального шпагата. Он поспешно поднимается, зная, что не располагает большим запасом времени, прежде чем недоверие заставит девушку закрыть рот на замок.

Этаж наверху — коробка из крошащегося пермакрита, разбитая на бесчисленные жилые клетушки с помощью траншейных распорок. Скорченные людские тела теснятся в отведённых им комнатах, собравшись вокруг стучащих теплогенераторов, погружённые в сон или преклоняющие колени перед открытыми ларцами с резными лицевыми стенками. Дети смотрят на Нагасену, разинув рты, пока родители не утаскивают их прочь, — взрослые не знают, кто он такой, но понимают, что он опасен. Эти люди истощены и насторожены, им любопытно, что за кровопролитие случилось за стенами их дома, но они надеются, что он по-быстрому пройдёт мимо. Он — непрошеный гость в месте, где он чужой. То, что ему приходится испытывать подобное чувство на Терре, вызывает у него грусть, и он спрашивает себя, продолжают ли вообще эти люди считать себя гражданами Империума.

Он видит девушку в зелёном наряде, сидящую спиной к стене, подтянув колени вверх перед собой, и направляется к ней — медленно. На вид ей лет двадцать, но она, вероятно, моложе — нищета и безысходность старят людей. Он держит руки на виду, ладонями вверх. Она следит за ним такими глазами, что он понимает: она видела, как он убивал мародёров.

(Нагасена): Тебе нечего опасаться с моей стороны.

(Девушка, испуганно): Обещаете?

От её желания ему поверить у Нагасены едва не разрывается сердце. Он поворачивает кушак на своей талии, держа лакированные ножны так, будто он предлагает их девушке. Её глаза распахиваются при виде мастерской работы, и он знает, что ей больше в жизни не увидеть ничего столь же прекрасного.

(Нагасена): Этот меч — Сёдзики. На одном из мёртвых языков это означает "честность". Человек, который дал клинку это имя, вверил его мне, взяв обещание жить согласно этому принципу. [Со вздохом] Я... не из добродетельных людей, и за свою жизнь я совершил много ужасных вещей. Но я ни разу не нарушил это обещание.

Она ищет на его лице признаки обмана, но не находит ничего, и её напряжённое тело зримо расслабляется.

(Нагасена): Ты его видела. Того воина из Легиона.

Её лицо сморщивается от этого воспоминания, и Нагасена ждёт, зная, что будет ошибкой вытягивать из неё слова. Увидеть космодесантника — уже немалое дело, увидеть же его воюющим означает стать свидетелем убийственной ярости на пике её неистовства.

(Нагасена): Он не вернётся, если это то, чего ты боишься.

(Девушка): Вы этого не знаете! Я видела, что он на меня посмотрел, и в его глазах была смерть!

По её щеке сбегает одинокая слезинка, и Нагасене ненавистна мысль о том, что из-за предательства Хоруса эта девочка боится тех самых воинов, которых сотворили для того, чтобы завоевать для неё Галактику.

(Нагасена): Он никогда тебя не обидит.

(Девушка): Откуда вы это знаете?

(Нагасена): Потому что я собираюсь его убить.

Она поднимает глаза и криво улыбается уверенности в его голосе.

(Девушка): Меня зовут Эката. Он ушёл на север, к утёсам над Храмом Горя.

В первый момент Нагасена решает, что она, должно быть, ошиблась. Зачем бы Севериану держать путь назад к месту, где началась охота? Затем он вспоминает, чего хочет Севериан, и всё это обретает смысл.

(Девушка): Вам это помогло?

(Нагасена, задумчиво): Больше, чем ты можешь знать.

Придя к внутреннему решению, он снимает с шеи нефритовый картуш. На полированном овальном камне сделана золотая гравировка с изображением змееподобного дракона. Он вкладывает картуш в ладонь Экаты и сжимает поверх него её пальцы.

(Нагасена): Ты знаешь Читванскую Дорогу на южных подступах к горным палаточным городкам для рабочих?

(Девушка): Да. У казарм Врат Примус.

(Нагасена): Ступай этим путём, пока не дойдёшь до развилки, помеченной пирамидкой из чёрных и золотистых камней. Иди по дороге, которая будет справа от тебя, и следуй ей вверх по склону, пока не доберёшься до виллы с красной крышей, на чьих воротах будет такой же символ дракона. Представься домоправительнице, женщине по имени Амита, и скажи ей, что... ученик Мастера Нагамицу желает, чтобы до его возвращения с тобой обходились, как с гостьей. Ты понимаешь?

(Девушка): Да.

Улыбка превращает её в красавицу.

(Нагасена): Иди, сейчас же, ибо наступает ночь, а Город Просителей не то место, где стоит находиться после того как стемнеет.

Эката встаёт и откалывает малиновый цветок от своей груди. Она склоняется вперёд, чтобы прикрепить его к нагруднику Нагасены.

(Девушка): На удачу... Хоть и печальную.