Остров первый. Десять невезучих - Иван Владимирович Булавин Страница 4

Работа ничем не отличалась отповседневной, вот только производили её в неурочное время, после закрытия. «Свои» пригоняли машины, а дальше начиналось привычное дело: рихтовка, покраска и работа с двигателем. А попутно перебивались номеравезде где только можно. О происхождении этих машин предлагалось не спрашивать.

Сложно сказать, знал ли об этой подработке директор сервиса, надо полагать, знал, поскольку эти машины стояли там по несколько дней, и никто на них не реагировал. Только занимались ими в свободное время. И конкретно за эту работу, производимую от случая к случаю, платили не в пример больше, чем за остальной труд.

Понимал ли Игорь, чем это чревато? Конечно, он ведь не мальчик и опыт в свои восемнадцать лет получил немало, а то, что опыт отрицательный, было второстепенным, когда бьют, обучение быстрее идёт. Вот и теперь он просто делал работу, стараясь постоянно держаться в тени и не задавать вопросов, надо, значит сделает.

Деньги, появившиеся в кармане, давали некоторую уверенность. Попутно, волей-неволей начал знакомиться с поставщиками странных машин, среди которых были весьма важные люди.

Сегодня был как раз такой день, конторские ушли домой, закрыв офис, а работяги (не все, а только приближённые) оставались в цеху, где продолжали свои занятия.

Очередная машина ждала своей переделки. Для начала требовалось снять обвес, обвес, кстати, был убитый, словно машина ездила по противотанковым ежам, в пластике зияли дыры, а половина крепежей отсутствовала. Критически осмотрев это непотребство, Игорь неуверенно сказал:

— Снять и выбросить? — это был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Действуй, согласился бригадир, только утилизируй с концами, сломай на куски и откатай в мусор.

Ломать — не строить, через минуту машина была «голой». Теперь следовало заняться остальным, имелись несколько вмятин, после их выправления надо будет покрасить (обязательно в другой цвет), а потом заняться двигателем и рамой.

Пока Игорь занимался крылом, позади него разворачивали шланги газосварочного аппарата. Красный баллон с пропаном старый механик принёс на руках, а вот голубой кислородный пришлось катить на тележке, а тележка находилась в подсобке, а подсобка в другом здании. Куда быстрее было бы позвать с собой помощника и просто принести, да только лёгких путей никто не ищет, особенно этот старик, что по праву носит звание тормоза.

Всё это Игорь наблюдал краем глаза, продолжая делать свою работу. Тонкий жестяной лист постепенно принимал былую форму, потом его ещё доведут до ума, а пока хоть большие вмятины убрать.

— Игорёша, помоги, — раздался голос сзади. — Руки в масле, боюсь трогать, там, вроде, один из шлангов травит.

Он обернулся, старый хрыч стоял возле двух баллонов, прилаживая шланги. Так помой руки, какого беса ты в масленых перчатках кислородный баллон трогаешь? — подумал Игорь, но всё же пошёл помогать. Приладить не первой свежести шланги оказалось делом пяти минут, потом провернули вентили, а старик взял в руки резак.

Игорь, отметив про себя, что перчатки тот так и не снял, вернулся к прежним занятиям, если всё нормально пойдёт, часам к десяти дома будет. А если совсем хорошо, бугор на премию расщедрится, те деньги, что за сверхурочные занятия платили, не проходили ни по каким ведомостям, просто выдавались на руки.

За спиной зашипело пламя резака, а где-то дальше завизжала болгарка, звук был привычный, но всё же неприятный. На фоне всего этого он не расслышал тихой ругани старого, слишком увлёкся работой, отвлёкся только тогда, когда от яркого пламени в помещении цеха стало светлее. Обернуться он не успел, волна огня и раскалённого воздуха понесла его вперёд и впечатала в стену, последней мыслью было то, что старый так и не снял перчатки.

Ульяна, заместитель директора

фирмы, бизнес леди,

жена местечкового олигарха.

Её натурально всё бесило, всё вообще. Этот дурацкий офис с креслами из Италии и сверхсовременным кондиционером, этот компьютер, этот стол из дуба, вся эта долбаная фирма, которую она тащит на себе уже восемь лет, пока муж расслабляется, свалив все дела на такого же никчёмного гендиректора.

Но этого ему мало, ему нужна ещё и послушная жена, настолько, что даже носу из дому не высунет, но при этом должна работать… А иначе никак, потому что, стоит отпустить поводья, как семейный бизнес тут же упадёт в канаву.

Ульяна от злобы проскребла ногтями столешницу, едва не угробив маникюр. Это её немного отрезвило. Ладно, всё проходит, и это пройдёт, как сказал мудрый кто-то там. А на сегодня всё. Сегодня у неё выходной. Почему? Да потому что она так решила. Вот и всё. А тот, кто не согласен, может идти… да, может.

Нажав кнопку выключения на компьютере, она следом выдернула из розетки служебный телефон. А потом, уже без всякого телефона выглянула из кабинета и приказала:

— Мне кофе с булочкой, и никого не пускать. Всё завтра.

Секретарша тут же кивнула и бросилась исполнять. Ульяна немного оттаяла, хорошо, что хоть кто-то здесь нормально выполняет свою работу. Прислушавшись к звуку кофе машины, Ульяна вернулась к себе, но села не на своё огромное кресло за дубовым столом весом в тонну, и даже не на гостевые кресла попроще, а плюхнулась на диван у окна (кто догадался его там поставить?), предварительно сняв обувь.

Надо с этим что-то делать. Что? Развестись, согласно брачному контракту, они не могут. Она останется без всего, но и ему без неё не справиться с делом, и он это прекрасно понимает. Разделить фирму тоже, поскольку там тоже всё непросто. У неё по сути вообще прав нет, она — наёмный работник.

Нет, с работой можно было примириться, с идиотом начальником, который никем и ничем не управляет, тоже. Единственное, с чем ей не хотелось мириться, — это муж, рыхлое аморфное существо, погрязшее в удовольствиях и разменявшее мозги на спиртное и кокаин. Вот с ним ей приходится каждую ночь ложиться в постель. Не каждую, конечно, иногда получается отбрехаться, иногда он не ночует дома (устраивать сцены ревности ей лень, просто не хочется изображать, что её это волнует), иногда настолько пьян, что ни на что не способен (он вообще такими способностями никогда не