Воспитанник орков. Книга третья (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 4

А вот краски моря совсем другие, нежели у Ватрона, чьи воды напоминают не то ртуть, не то свинец, с примесью бирюзы. Теплый Петронелл было более ярким, более насыщенным, что ли.

Данут зачем-то начал считать оттенки воды. Сине-зеленый, понятное дело, был тут самым главным. Но если присмотреться, то кроме синевы был еще и голубой цвет, причем, присутствовали совершенно разные оттенки — был и нежно-голубой, был голубой насыщенный и, еще какой-то, отличавшийся от всех прочих цветов, но его названия парень просто не знал. Так же и с зеленым. Тут тебе и обычный цвет, как у травы (да, а ведь трава-то, если подумать, тоже разных оттенков — тот же лопух, скажем, отличается по цвету одуванчика, или сурепки!). А если посмотреть против солнца, то можно рассмотреть еще и розовые тона, желтые, фиолетовые. Насчитав семнадцать различных оттенков, парень сбился со счета, плюнул — он не художник, так что вполне может обойтись без знания всей палитры красок.

Было немножко обидно за родной Ватрон, чьи воды были не такими яркими, как поверхность здешнего теплого моря, но немного подумав, Данут успокоился. Скорее всего, дело не в самих красках, их освещении солнцем, а в нем самом. Когда он ходил за морским зверем, на рыбную ловлю, у него просто не было времени рассматривать все цвета и краски родного моря. А уж когда приходилось вертеть весло, будучи гребцом на галере орков, то уж тем более. Вот, если бы он побездельничал денек-другой на море Ватрон, то отыскал бы не меньше оттенков, а то и больше.

После ужина, что подавался ему прямо в каюту, Данут вышел погулять на палубу. Полюбовавшись на пенный след за кормой судна, посмотрев на солнце, парень ощутил какую-то странную тревогу. Вроде, все идет хорошо. Но появилось ощущение, что что-то откуда-то надвигается. Может, скоро пойдет дождь? Помнится, на море Ватрон, следовало ожидать сырого снега, или снега с дождем. Хуже, если следом за ним шла какая-нибудь пакость, вроде шторма.

Собираясь вернуться в свою каюту, парень наткнулся на самогокапитана. Хм. А ведь капитан почти не появлялся. Ну, разве что, время от времени заходил на мостик, но потом укрывался в своей каюте. Стало быть, назревает что-то неприятное.

Господин Гэйн был очень серьезен. После церемонного поклона, воспитанник орков поинтересовался:

— Кажется, нас ждет что-то странное?

Гном с удивлением посмотрел на своего пассажира, о котором он знал только то, что тот оказал огромную услугу всем гномам и, потому, снизошел до разговора, а не предложил отправляться по своим делам.

— Что, например? Косяк летучей рыбы? — шутливо спросил капитан.

— Косяк летучей рыбы мы с вами переживем. Думаю, нечто похуже, — хмыкнул Данут. — Понимаю, что теплое море — это не Ватрон, но там мне приходилось несколько раз попадать в шторм. Вот, сейчас примерно, у меня такое же чувство, какое бывало перед штормом. Только простите — почему оно возникает, объяснить не могу. Кости не ломит, в пояснице тоже не стреляет.

Гном посмотрел на пассажира уже несколько иными глазами.

— Вам доводилось ходить по морю Ватрон? — с удивлением спросил Гэйн.

— И даже доводилось командовать судном, — улыбнулся Данут. Но чтобы его не приняли за хвастуна, уточнил: — Правда, это был простой рыбацкий коч, и мое судно было раз в десять меньше вашего, и у него был только один парус.

— В вашем возрасте, господин Таггерт, даже командовать парусной шлюпкой — огромная редкость, — с уважением сказал капитан.

— Ну, так уж вышло, — развел руками Данут, не желая пускаться в подробности.

— Ну, коли вы обладаете даром предчувствия, могу сказать, что вы правы. Да, барометр падает, — сообщил капитан. Подумав, едва заметно вздохнул. — Ожидается буря.

Что такое барометр Данут не знал, тем более, почему он может «падать». Но за несколько дней, что он провел на судне, успел убедиться, что капитан и команда — мастера своего дела. Ему, имевшему опыт вождения по морю одномачтового коча и галеры (то суденышко, что они угнали с Бучем, не в счет) и, имевшему смутное представление, как управляться с трехмачтовым кораблем, с огромным количеством парусов, казалось вообще чудом, что в этом во всем можно разбираться. Но признаваться, что он не знает, что такое «барометр», Данут не смог. Чтобы не выглядеть невеждой, он с важным видом поинтересовался:

— Насколько упал барометр?

— В настоящий момент стоит на делении в двадцать девять дюймов, — любезно сообщил капитан.

Коль скоро речь пошла о дюймах, о делениях, то Данут сообразил, что «барометр» какой-то прибор, напоминавший градусник. Когда-то старый помор говорил, что перед штормом падает давление, потому что у него начиналась ломота в костях. Значит, барометр измеряет давление.

— А нормальным, насколько я помню, считается тридцать два дюйма?

— Даже тридцать — это еще ничего, — ответил капитан, посмотрев на юношу с еще большим уважением. — Но я боюсь, что в ближайшие час-два барометр упадет до двадцати шести.

— Я смогу чем-нибудь помочь? — поинтересовался парень.

— Лучшая помощь от пассажира — это когда он не мешает, — улыбнулся гном.

Данут и не подумал обижаться. Он и сам прекрасно понимал, что во время шторма на судне (да и не только!), желательно, чтобы никто не путался под ногами.

— Если будет какое-то дело, не требующее навыков — просто прикажите мне его выполнить, без церемоний, — предложил Данут.

— Непременно! — пообещал господин Гейн, давая понять, что ему некогда.

Еще раз поклонившись капитану, Данут ушел в каюту, чтобы не мешать команде и лег спать, справедливо рассудив, что омжет так получиться, что скоро спать будет некогда. С рассветом он увидел в иллюминатор, что южная часть горизонта стала заволакиваться черными тучами. Судя по шуму на палубе, топоту матросов и скрипу канатов, капитан приказал задраить все люки, спустить лишние паруса, чтобы уменьшить их площадь. Скорее всего, моряки, борясь с ветром, сворачивают паруса и прикрепляют их к мачтам. Данут подумал — а почему бы не убрать все паруса? Но, сам же ответил, что в этом случае корабль потеряет устойчивость, и станет простой игрушкой в могучих лапах стихии.

Неожиданно, в дверь каюты постучали. Данут не успел ответить, как внутрь вбежал молодой гном. Не спрашивая разрешения, тот подскочил к иллюминатору, проверив его крепления. Убедившись, что все задраено наглухо, матрос кивнул, и побежал дальше, навещая каюты прочих пассажиров.

Шторм грянул часа через два. Данут, находившийся в каюте, был вынужден взяться за поручень, прикрепленный к койке. Похоже, корабль то подкидывает на гребень гигантской волны, то бросает вниз, словно в пучину. Даже внизу было слышно, как скрипят тросы, а канаты и фалы звенели, словно струны, по которым бил сумасшедший музыкант. Те паруса, что оставались на мачтах, хлопали, будто играли в «ладушки». Иллюминаторы дребезжали, словно телега на железном ходу, едущая по каменной мостовой и, кажется, грозились вырваться из пазов.

Неожиданно, в дверь застучали. Данут, преодолевая качку, открыл дверь. За ней оказался давешний моряк — мокрый с головы до пят, и смертельно усталый.

— Капитан просит пассажиров, кто в силах, помочь в трюме на помпе, — едва сумел выговорить парень.

— Пробоина? — озабоченно спросил Данут, натягивая сапоги и стаскивая с вешалки свою куртку.

— Выбило один из люков, волна пошла вниз, — пояснил посыльный.

«Если только залило, то не страшно», подумал Данут, спускаясь в трюмное отделение. Но, оказавшись внизу, едва не присвистнул, обнаружив, что половина трюма залита водой. (Вспомнил, что свистеть на корабле — плохая примета! Сам-то он в подобные приметы не верил, но кто знает, как к этому относятся гномы?) Видимо, волна, выбившая люк, сделанный из крепких досок, была очень мощной, или же внутри дерева отыскалась какая-то «червоточина», неприметная на взгляд, но оказавшаяся «слабым» звеном. Что ж, такое тоже бывает.

На поверхности плавают какие-то мешки, деревяшки, да еще и орущие крысы. Ну, как же без крыс? Даже такие аккуратисты, как гномы, ничего не могли поделать против этой напасти.