Жизни немертвых важны - RedDetonator Страница 4

Глубоко в пустоте, там, где находится моё мёртвое сердце, начал зарождаться гнев. Это отразилось в мимике лица, что отлично считал Волобуев.

— Господин, не надо гневаться, — попросил он, отступая назад. — Анна!

На передний план вышла Анна Гнетая, ранее известная мне по культистскому прозвищу Дева. Это из-за неё я попал в эту задницу с межмировыми путешествиями, Эстрид, некромантией, византийцами, персами и кучей других головняков! И эти мерзкие твари пытаются меня успокоить?!

Анна открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела.

— Ненавижу вас, предатели!!! — заорал я и начал кастовать особо забористое заклинание.

Сейчас превращу одного из них в фарш, а затем этим фаршем забью остальных до смерти… А потом подниму их всех и…

Тут громыхнуло несколько мушкетов и в грудь мне прилетела дробь. Ощущая ущерб, я интуитивно выставил магический щит, но затем понял, что быстро слабею и не смогу поддерживать щит достаточно долго. Значит, надо прикончить предателей как можно быстрее!

И нет, мои силы высосало как особо мощным аспиратором, поэтому плану возмездия было не суждено осуществиться.

Падаю на каменный пол, на спину, после чего вижу потолок зала, украшенный мозаикой с неким сюжетом из библейского канона.

— Кто должен был следить за ним?! — громко спросил Волобуев. — Анастасиос? Где он?! Следующие два месяца без зарплаты!

Какого дьявола тут происходит? Они наняли человека, чтобы он следил за моим трупом? Такой гиперконтроль изрядно напрягает!

— Он же заговорил, ты слышал, да? — раздался до боли знакомый голос. — Значит ли это, что его состояние улучшается?

Моё состояние? Да я в полном порядке! Твари, мешают мне воздать по заслугам предателям! М-м-м, ненавижу!

Пытаюсь встать, но вновь раздаётся мушкетный выстрел и в грудь мне впивается заряд дроби. Дробь ядовитая, отравляющая моё нутро и лишающая сил. Предатели… Убью их всех…

Сознание постепенно ускользает от меня, делая ощущение ненависти каким-то ватным и приглушенным, после чего я погружаюсь во мрак.

Глава вторая. Посмертный психоз

//Склеп//

Я вновь прихожу в себя и вновь у меня есть стойкое нежелание пробуждаться. Пустота в груди сводит с ума, но теперь уже как-то легче взять себя под контроль и успокоиться. В прошлый раз я сорвался, да, поэтому мои психанули и подстрелили меня. Теперь всё будет иначе, я ведь трезвомыслящий и зрелый человек… то есть трезвомыслящий и зрелый труп человека. Мы сумеем договориться и найдём выход из этой ситуации.

Это живые вечно под гормонами, нихрена не контролируют себя, а мы, немёртвые — цивилизованные, зрелые, сознательные и созидательные…

Предательство? Да я бы сам себя предал, будь на их месте…

Сука, кого я обманываю? Самого себя?

Издаю выдох застоявшегося в лёгких воздуха. Невольно дёргаю левой рукой и сталкиваю закопчённую колбу с саркофага. Блядь.

Колба падает и со звоном разбивается. Это значит, что сейчас опять придут и пристрелят меня, как собаку паршивую…

Лежу и жду. Но проходит что-то около пяти минут, а никто не приходит. У меня есть шанс выбраться и свалить отсюда, подальше от предателей и подонков!

Приподнимаю голову и вижу, что дверь не починили, поэтому выйти совсем не проблема, надо лишь избавиться от стекляшек. Раньше тут бутылки стояли из-под водки "Голландская". Несмотря на название, она нихрена не голландская, потому что разливают её в Пирове, а владелец бренда — российский олигарх. Как с "Эрихом Краузе" ситуация, один в один.

Бутылки, к слову, все битые, где-то горлышки сломаны, где-то трещины — неаккуратное обращение налицо. Так-то в этом мире промышленного производства стекла нигде нет, поэтому такие высококлассные прозрачные бутылки реально можно было бы продавать за хорошие деньги, чтобы у сатрапов во дворцах воду вельможам подносили…

Но, видимо, торговлю с сатрапиями не наладили, раз Ариамен снова нагрянул. Вот дурак, честное слово. Бежать отсюда надо, бежать! Здесь ведь я. Неужели непонятно?

— Вашу мать, Индианы Джонсы обоссанные… — пробормотал я, аккуратно сдвигая порченные колбы и мензурки.

Выходит, что я поднимаюсь не в первый раз, потому что такие меры противодействия свидетельствуют о некотором опыте. Но почему они просто не приковали меня к саркофагу железными кандалами?

А, ясно почему. Потому что я очень легко высвобожусь из железных оков, причём достаточно тихо. И ещё я могу подумать, что попал в плен к врагам, что обязательно негативно скажется на числе жертв.

Думая о том, сколько будет жертв, вспоминаю, что меня, вообще-то, с особой жестокостью пристрелили. Аккуратно поднимаю правую руку и опускаю её себе на грудь. Футболка новая, без следов тления и пулевых отверстий. Никаких ощущений ущерба не чувствую, а это означает полную регенерацию плоти в первозданное состояние. Ну, с поправкой на дохлость.

Вообще, сложно принять это состояние. Много чего, что было само собой разумеющимся у живого, сейчас нет. Даже то, что сердце бьётся медленно, раз в тридцать секунд, вызывает чувство недостатка — привыкать к этому я буду долго. Чувства голода нет, хотя я не ел, судя по всему, уже очень долго. Не знаю даже, необходимо ли мне питаться… Будет жаль, если нет.

Наконец-то я полноценно восстановил координацию и сумел аккуратно сдвинуть все бутылки. Сев на саркофаге, спустился на пол и осмотрелся на предмет чего-нибудь полезного. Но, как и прежде, здесь ничего нет. Хотя…

Беру розочку от бутылки — буду заправским хулиганом, грабить прохожих в тёмных переулках.

— Но не бойся безумный ветр! Плюй спокойно листвой по лугам! — продекламировал я. — Не сорвёт меня кличка «поэт»! Я и в песнях, как ты, хулиган!

Прислушиваюсь. Не, всем насрать.

Медленно раздвигаю чуть приоткрытую дверь склепа и осторожно выглядываю наружу. В коридоре пусто, но пахнет эфирными маслами и некими травами.

Уже более уверенно двигаюсь по коридору, перешагивая через ряды неаккуратно расставленного брака стекольной промышленности. Ещё бы бутылки из-под водки расставили, м-мать их…

Вновь, как и в прошлый раз, выглядываю из двери и изучаю обстановку. Обстановка такова, что в большом зале совсем никого нет, солнце из витражных окон не светит, горят факелы и стоят пустые трибуны. Здесь, как я понимаю, зал заседаний. Не помню отчётливо, что именно было в мой прошлый визит, но людей здесь было много, примерно пятьдесят на пятьдесят живых и мёртвых.

Перехватываю розочку поудобнее и иду на выход.

Парадная дверь была не заперта, но я почувствовал, что за ней есть один живой и один неживой. Значит, надо искать альтернативный