По велению рока. Сборник рассказов - Павел Криков Страница 4

Конунг, отвернувшись, потребовал:

– Проучите его.

В этот же миг, ощутив резкую боль, я осознал, как только что одним движением мне срезали левое ухо и скормили собаке. Пес радостно захрустел человеческой плотью, а по моей щеке, стекая на серую хламиду, бурым пятном лилась горячая кровь.

Повинуясь воле властителя, животных увели, но в моей голове по-прежнему звучал непрерывный, хищный лай, заставляя то и дело невольно вздрагивать. После, меня отвели в какой-то дом, уложили и строго наказали хозяйке за мной присматривать. Женщина отмыла запекшуюся кровь, напоила меня и начала чем-то смазывать то место, где ещё совсем недавно было ухо. Почти не чувствуя боли, лишь сильную усталость, я быстро уснул…

Предо мной храм – высокие, белые колонны и густая тень под сводом крыши. За спиной обрыв и, медленно проплывающие, облака. Я сделал шаг, как вдруг мощным, ветряным порывом меня сбрасывает с кручи, и я лечу вниз, набирая скорость, всё больше и больше, пока не засиял, подобно звезде. Не успел я насладиться полётом, как обрушился на землю, повалил, поджёг деревья, разворотил землю.

Из лесного пожара вышел Арес и бросил мне под ноги кусок бесформенного метрилла, я не мог его не узнать. Спустя миг, я уже во всю молотил металл в кузне. Девять дней я создавал меч для бога, и только закончил работу, как за дверью послышался волчий вой. Выглянув, я увидел заснеженный лес, лай звучал с юго-востока, и я побежал в противоположном направлении. Отчего-то я знал куда идти.

Тёплые одежды нордов согревали тело в суровые дни и ночи. На четвёртые сутки я вышел к морскому побережью.

Выбиваясь из сил, я подбежал к лодке и начал сталкивать её воду, ощущая, как следом несётся стая белых волков с алыми, алчущими именно моей плоти, глазами.

Отплывая всё дальше от берега, я чувствовал близость своей судьбы и слышал волчий вой…

– Хей, хвордан хар ду дет? – разбудил меня Ярен, – С одним ухом ты даже более мужественно выглядишь!

Попытался он пошутить, но было не смешно.

– Что со мной будут делать дальше?

Великан улыбнулся и закивал головой.

– Да-да, именно за этим я и пришёл.

– Надеюсь, не чтобы второго пса покормить?!

Рыжий поднял брови, откровенно удивляясь моим словам, видимо не знал, куда именно делось мое ухо.

– Ты будешь работать кузнецом. Конунг уже отправил корабль на закупку всего необходимого, но я не об этом хотел поговорить. Гурген, если ты примешь нашу веру, то станешь одним из нас – свободным человеком. Я назову тебя своим братом и, клянусь Одином, тебя больше никто не обидит! Соглашайся, друг, я знаю это непросто, но так нужно… Рабов не защищают законы.

Пересилив себя, я согласился. Ярен хлопнул меня по плечу и ушёл за медным браслетом погибшего брата.

Женщина, что ухаживала за мной, была стройна, белокура и, по-видимому, одинока. Украдкой, она с интересом разглядывала меня. Принеся кашу с рыбой и кусок тёмного хлеба, хозяйка завязала ненавязчивый разговор.

– Мне кажется, я пересолила кашу, попробуй.

Зачерпнув немного жидкой, разваренной каши деревянной ложкой, я снял пробу и подтвердил:

– Не сомневайся, пересолила.

– Вот, как так, готовишь, пробуешь-пробуешь, переживаешь, стараешься, а под конец – пересолено! Что я за хозяйка безрукая? Кому я такая нужна, хоть топиться иди…

Женщина обреченно присела на лавку напротив обеденного стола и заплакала навзрыд. С трудом, впихнув в себя кусок, ставший поперек горла, я оставил трапезу, присел рядом и обнял ее.

– Да откуда такие мысли у тебя-то, успокойся. Да, каша пересолена, но она вкусная, а с хлебом так вообще объедение.

– Правда?! – она перестала рыдать, прижалась ко мне и спросила, – А я тебе нравлюсь? Взял бы ты такую в жены?

Хьельга потеряла мужа две зимы назад, и с того времени ей еще никто не выказал симпатий. В её зелёных глазах плясали огоньки, но мне было совсем не до этого. Я поел и лег обратно на кровать в надежде уснуть. Через несколько часов явился Ярен и, растолкав меня, повел к реке.

Мелкий дождь не прекращался уже полдня, мир был унылым и серым.

– Теперь всё будет хорошо.

– Я знаю.

– Ты, что же и кузнец, и жрец своего племени? – шутя, поинтересовался длинноволосый великан. Улыбнувшись этому предположению, я отрицательно мотнул головой.

– Вовсе нет, но, к сожалению, с богами общался.

– Ты шутишь! Ты видел своих богов и хочешь отречься от них? – Ярен остановился и, внимательно глядя в моё лицо, попросил, – Ответь мне, Гурген.

– Мой бог возложил на меня задачу, и я обрел цель настоящую, стоящую тысячи прожитых лет, и любые жертвы ничтожны на пути. Я оказался здесь и сейчас только потому, что шёл к этой цели. Мне пришлось бросить всё, что я ценил и любил, отказаться от достойной, хорошей жизни ради этого. Я с готовностью приму твою веру, если она нужна мне, чтобы закончить начатое.

Серое небо продолжало поливать землю водой. В нём раздался протяжный раскат грома, и молния осветила мир вокруг. Еще раскат, снова яркая вспышка, дождь постепенно перерастал в настоящий ливень…

– Тору нравится то, что ты говоришь. Он благоволит твоему решению!

Обняв меня за плечо, Ярен вошёл со мной в колышущееся воды Дуная. Вновь приклонив колени, я наблюдал за бушующей стихией, пока мой друг обривал мою голову ножом.

Чёрные, как смоль, кучерявые волосы падали вниз, бурное течение уносило их прочь, а вместе с ними и то, что еще было моим. С волосами, стекающей по лицу и щекам кровью, исчезли последние оковы прошлого. Взяв у Ярена нож, я коротко постриг свою густую, длинную, курчавую бороду.

На скользкие, серые камни вышел уже другой человек, который снял и швырнул волнам хламиду, а следом и сандалии, принадлежащие другому миру.

– Пойдем ко мне, оденем тебя, викинг Гурнар – брат Ярена.

Часть IV

Жерло печи отпылало ярким пламенем, теперь, переливающиеся всеми оттенками рыжего, угли были куда горячее огня. От страшного, нестерпимого жара было нечем дышать, раскалённый воздух обжигал кожу и легкие. Мне пришлось не то, что фартук надеть, я с ног до головы закутался в грубую кожу, а плотная шерстяная ткань покрывала лицо и голову. Под кожаной защитой были шерстяные штаны и рубашка. Подходя ближе к печи, мне казалось, что я вижу, как внутри плавится камень. Длинным клещами я